Их было четверо - Пётр Феофилактович Гордашевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что ты чепуху болтаешь?! — покраснела Катя. — Ты лучше рассказывай как следует. Ну, купил он красавицу?.. — Катя уселась поудобнее, обхватила руками колени, упершись в них подбородком.
— Да, купил и привез в свой дворец. Была эта Джохор гордая, непокорная, а хан сильно ее полюбил и хотел сделать своей женой. А она ну ни в какую. «Не хочу, мол, выходить за тебя замуж! Не люблю тебя, не мил ты мне!» — и плачет, и рыдает, и ногами топает. Ну уж не знаю, что она там еще делала, только заявила под конец, что скорее умрет, чем поцелует его противную ханскую рожу.
— Так и сказала? — поднял брови Виктор.
— Ну, не так, наверное, — миролюбиво согласился Тима, — в общем, это неважно. Я ведь не знаю, как тогда разговаривали. Знаю только, что хан Гирим очень расстроился, рассердился и решил ее наказать за непослушание. Он приказал выстроить ей плохонький домишко далеко-далеко на берегу маленькой речушки Джан-Дарья, она когда-то на этом вот месте протекала, и поселил ее там. Привезли ей, конечно, еду кое-какую, чтобы она с голоду не померла, оставили одну. Прошло несколько недель. Хан Гирим соскучился по своей красавице и отправился ее навестить. Но Джохор, как завидела караван хана, так взяла да и отравилась. И хан застал ее «хладный труп».
— Откуда ты знаешь, что она отравилась? — удивился Ван.
— Это я сам придумал сейчас. В общем, факт: хан застал ее мертвой. Ведь так, Ван? Ну, хан Гирим поплакал, поплакал, а делать-то нечего! Приказал он построить пышную гробницу и похоронил здесь Джохор. Было это очень давно. Река пересохла, ушла в песок. Так часто бывает в пустыне. Но колодец остался. Был тут раньше маленький оазис. Вот его-то и стали называть по имени этой девушки — Джохор, Жемчужина; так и осталось это название. А гробницу засыпал песок, и никто и не знал, где она.
— Кто же ее обнаружил? — спросил Виктор.
— А вон кто… — Тима показал на Вана.
Тот смущенно заулыбался.
— Ван? — удивился Виктор. — Интересно. Вот будут кадры! — оживился он. — Я сниму гробницу и тебя, Ван, на ее фоне. Очень хорошо! Отлично! Недаром я сюда приехал. Такие кадры!
Виктор был по-настоящему увлечен. Катя следила за ним блестящими, радостными глазами. Он суетился возле гробницы, ставил Вана так, чтобы тот лучше вышел, подносил камеру к глазам, кричал:
— Правее, еще правее!.. Теперь чуточку левее… Вот так! Ну не стой же, как идол, делай что-нибудь! Возьми камень в руки, рассматривай… Вот-вот, очень хорошо! Готово! Теперь отойдите все, я сниму одну гробницу… Вот так! Теперь давайте всех вас сниму вместе…
Катя попросила Вана рассказать, как это ему удалось сделать такое замечательное археологическое открытие.
— Очень просто, — сказал Ван. — Я как-то шел здесь один. Спускался с холма. Увидел камень такой правильной формы. Его песком почти засыпало. Такой камень я не видал раньше. Здесь не видал. Строят здесь из другого. Я сказал отцу. Мы стали копать. Увидели стены. Отец сказал — нужно написать в Академию наук. Приехали сюда археологи и сделали раскопки. Вот и все.
— Думали целый город найти, — прибавил Тима, — да не вышло. Не было тут города. Ван здорово тогда работал на раскопках.
— А ты? — спросила Катя.
— Я другим делом был тогда занят, в «домике»…
— Опять «домик»! Долго ты будешь морочить голову «домиком»? Что ты там делал?
— Это я так, к слову вспомнил, не волнуйся. Все покажу и все объясню. Я бы давно объяснил, если бы не он, — Тима кивнул в сторону Виктора.
— Опять я виноват?
— Да, ты. Потому что ты не поверишь, начнешь подковыривать, пожимать плечами. А меня это злит, прямо тебе скажу…
— Мог бы и не говорить. И так видно.
— Я тоже кое-что вижу!
— Что же именно?
— Ну, мало ли что…
— А ты скажи.
— Скажу, когда захочу. Не приставай!
— Да я и не пристаю. Не хочешь — не надо. Проживу и так.
Все замолчали. Катя сидела на песке, обхватив колени руками, и смотрела куда-то вдаль, за длинную цепь холмов. Ван и Тима растянулись поодаль. Они брали в горсть песок и следили, как он просеивается меж пальцев. Виктор взобрался на холм и стоял там, прикрыв ладонью глаза, с видом заправского кинооператора, выискивающего интересные кадры.
Здесь, в Джохоре, он носил настоящий тропический пробковый шлем, который отец привез ему в подарок из Индии, когда был там на съемках. В коротких брюках, в свободной куртке и сандалетах он напоминал европейского туриста, путешествующего по жарким странам.
Катя посмотрела на Виктора, стоявшего неподвижно на вершине холма, потом на далекую цепь холмов, мечтательно вздохнула и сказала:
— Мальчики, вам хочется чего-то необыкновенного?
— Что значит необыкновенного? Что? Ты уточни, — сказал Тима, не повернув головы и продолжая пересыпать песок.
— Ну, не знаю… Приключений каких-нибудь, путешествий. Чтобы все было необыкновенно. Теперь это так трудно! Вот разве, когда полетят на Луну…
— Наверное, скоро полетят. Я так думаю, — отозвался Тима и сел на песок. — А ты как думаешь, Ван?
— Наверное.
— Больше всего мне бы хотелось побывать на Луне… — продолжал Тима.
— И мне… — задумчиво сказала Катя. — А почему я говорю, что трудно на Земле найти необыкновенное? Потому что везде побывали путешественники. Вот и в Антарктиде скоро всё изучат. Пока кончишь университет да доберешься туда, там ничего и не останется на нашу долю открывать.
— Папа мне всегда говорит, что это чушь, — ответил Тима и опять растянулся на песке. — Он говорит, что рядом с нами столько интересного, нужно только научиться видеть. Правда, говорить-то он так говорит, а «домик»-то построил необыкновенный. Вот, между прочим, если ты хочешь необыкновенного, — и Тима снова вскочил, — там-то и повидаешь кое-что, чего тебе и во сне не снилось!
— Ах, ты надоел мне с этим «домиком», только дразнишь!
—
