Мир закрытых дверей - С. Микхайлов

Неподалеку от школы, прислонившись к торцевой стене высокого жилого дома, угрюмо стояли два этажа бетонных конструкций недостроенного универмага. И была в этом нагромождении строительных плит пологая лестница, упиравшаяся в потолок и никуда не ведущая. Будучи третьеклассниками, Иван и компания повадились просиживать свое детское время на ступенях этой лестницы – то было их любимое место, в котором не водились взрослые. Мальчишки забирались на самый верх в укромный уголок под сводом и резались там в карты. И все пытались заглянуть в узкую щель у последней ступеньки – оттуда дул еле различимый ветерок – но так и не смогли это сделать. Иван даже однажды просунул туда подожженную бумагу, но она моментально потухла, не осветив ничего, что скрывалось за толстой стеной. Пятиклассниками они в своем скромном уголке курили самодельные сигареты. И снова загадочная щель иногда привлекала их внимание, и снова они пытались туда что-нибудь засунуть – но загадка так и осталась неразгаданной. А потом мальчики выросли и забыли об этом месте, переместившись в более цивилизованные уголки: туда, где встречались девочки.

Окружающий мир в те времена походил на чумазого пьяницу, лежавшего на холодном тротуаре возле лужи с грязной водицей, а рядом валялась прозрачная бутылка с тремя каплями на дне – и только этикетка на этой бутылке еще излучала хоть какие-то краски, но и те с каждым днем тускнели.

И отец, и мать начали пить. Пить всякую алкогольную гадость, которую продавали в ларьке на углу улицы. Сначала пили осторожно – помаленьку. А потом с горя и от безысходности – залпом. И обязательно по вечерам. Больше всего на свете Иван боялся и не любил вечера. Тусклые, холодные вечера, с едким привкусом спирта.

Зимой батареи грели плохо – чиновники экономили топливо – и простым жителям приходилось согреваться кто как мог. Мать каждую зиму заклеивала оконные щели полосками бумаги. Но все равно дуло. У Ивановой кровати каждую ночь стоял электрический обогреватель, но однажды он сломался – отец так и не смог починить аппарат, хотя очень старался.

Когда Иван доучился до последнего класса, случилось горе – умер отец. Но это событие не произвело на шестнадцатилетнего парня сколько-нибудь значимого впечатления. Это было ожидаемо. Это происходило со многими. Только мать плакала и переживала – Ивану казалось, что она переживала слишком: он пытался ее утешить, успокоить, говорил ей всякое разное – она с ним соглашалась, переставала плакать, но на следующий день вновь проступали слезы. Но вскоре на помощь пришла бутылка.

А Иван между тем окончательно вырос, похорошел, учеба в техническом университете и общение с молодежью увлекли его, да и скромный доход от подработки на складе сыграл свою роль – парень стал чувствовать себя по-другому. И даже пьющая все больше и больше мать уже не так волновала его, как раньше.

После университета Иван пошел работать в НИИ Измерительных Приборов. Он мог последовать совету сокурсника Олега Миринского и устроиться в коммерческую фирму, где платили больше, но решил не рисковать – такие фирмы часто закрывались, в них могли с легкостью сократить любого сотрудника за малейшую провинность или даже без оной по одному только желанию хозяина. Хорошая работа была только у чиновников – но туда без проплаченного экономического или юридического образования не брали даже на низшие должности. Технарям только и твердили с телевизионного экрана про пахнущее свежей краской завтра, когда непременно наступит долгожданный подъем и заработают в полную силу заводы; но это размалеванное завтра все никак не приходило.

После поликлиники Иван отправился на работу. К счастью, начальник оказался у себя. Найти Бориса Ивановича порой бывало очень сложно – он часто навещал директора, любил посидеть на разнообразных совещаниях у конструкторов, каждый день заходил в бухгалтерию, чтобы полюбоваться на местную красотку Юлию. Но больше всего Борис Иванович обожал бродить по коридорам института и заглядывать во все подотчетные ему двери, проверяя, не бездельничают ли сотрудники.

– Вы успешно прошли медосмотр? – спросил начальник, пристально глядя на Ивана.

– Да, Борис Иванович. Вот справка от врача, – ответил парень и положил на стол листок бумаги с совершенно неразборчивым почерком доктора Инеева.

Борис Иванович взял справку и около минуты внимательно изучал ее. Затем посмотрел на часы – сначала на большие настенные, что висели над дверью, затем на свои наручные, и проговорил:

– Вы, наверное, еще не обедали?

– Да, – ответил Иван.

Борис Иванович еще раз посмотрел на часы, мысленно вертя стрелки то вперед, то назад, прикидывая накладные расходы времени и умножая их на погрешность молодости нетерпеливо ждущего Ивана, и затем сказал:

– Если хотите, можете идти домой.

– Спасибо, Борис Иванович.

Повинуясь странному влечению, Иван отправился в самый центр города. Людское течение вытолкнуло парня к огромным витринам главного магазина страны. Прошагав в нерешительности несколько раз взад и вперед, Иван вдруг осмелел и вошел внутрь. Не глядя на свежеотреставрированные после распродажи залы, он быстро добрался до стойки администратора. Но администратора не было на месте, зато поблизости оказался толстобокий начальник охраны. Выслушав парня, он покачал головой и сказал строго:

– Ничем не могу помочь!

– Но у вас же должен быть список приглашенных на распродажу! Мне нужно всего лишь узнать фамилию девушки по имени Жанна.

– Список есть, – сказал начальник охраны, – но вам его посмотреть никак нельзя.

– Может быть, тогда вы сами посмотрите, а мне сообщите фамилию? У нее редкое имя – Жанна.

– Молодой человек! Вам же человеческим языком сказано: нельзя!

– Ну, пожалуйста…

Когда распахнулись стеклянные двери, Иван вышел на улицу под конвоем охранников магазина.

– И чтоб больше тебя здесь не было! – крикнул ему вслед начальник охраны, пригрозив указательным пальцем. Рядовые охранники весело улыбались. Но уже через мгновение все они растворились за стеклом дверей, закрывшихся для Ивана навсегда.

Вернувшись домой, парень очутился в душной и пустой квартире. Часы показывали ровно шесть – стрелки слились в единую линию. Иван, одолеваемый голодом, направился в темную кухню. Полупустые полки в чреве холодильника чем-то напоминали разграбленные витрины на распродаже – самого вкусного не было.

Парень состряпал простенький бутерброд, поставил на плиту чайник. И словно сам собою включился маленький, пузатый телевизор – и замерцали голубовато-синие разводы новостной программы. В ящике говорили о криминале, показали какого-то мужика с красным от похмелья носом, и с привычной тональностью ударения падали на словах "воровство", "грабежи" и "разбой". Зашумел чайник.

Когда наполненная до краев чашка принялась обильно испускать пар, совершенно не пахнувший чаем, по телевизору рассказали о хулигане-подростке, исковеркавшем разноцветными красками какую-то безликую стену на задворках города. Но в отличие от дурных надписей и кривых рисунков, нынешний герой изобразил нечто абстрактно-геометрическое: на голубом фоне очень правильный желтый кружок с оранжеватыми крапинками-лучами, – и если бы не большие зеленые буквы "СВЕТ НАСТ", Иван бы признал мальчугана вполне сносным маляром, а так – типичный граффитчик, у которого руки чешутся о бетонные стены.

Допив, наконец, чай, Иван выключил надоевший телевизор и отправился в свою комнату, но прежде заскочил в ванную и тщательно намылил руки: коммуникатор слишком глянцевый и дорогой, чтобы прикасаться к нему немытыми пальцами.

Вот оно – вожделенное счастье: цветной экран и три клавиши снизу, разъем для наушников сверху и кнопка включения сбоку – игрушка, которая теперь могла скрасить любой из многих однообразных вечеров. И уже было незачем оставаться на кухне и смотреть в транслирующем прямоугольнике долгие сериалы и скучные фильмы, не было причин листать шершавые газеты и пытаться найти в них хоть одну интересную статью, и, конечно же, ушел в прошлое глянец рекламных листовок и каталогов, потому что напечатанная в них мечта теперь была в руках: включай и пользуйся – колеси по бесконечным меню, запускай тетрисы, аркады, пасьянсы, умиляйся прекрасным картинкам на четком экране – и считай, что полмира у тебя уже в кармане. А оставшаяся половина – тоже рядом, но пока недоступна из-за слишком высоких цен на мегабайты медиаданных в сотовой сети.

Хлопнула входная дверь. Мать заглянула в комнату сына:

– Почему ты так рано вернулся?

Не отрывая носа от коммуникатора, Иван пробурчал:

– У меня сегодня была медкомиссия, и меня отпустили.

– Пельмени на ужин будут, – сказала мать.

– Угу, – произнес Иван.

Татьяна еще раз посмотрела на сына и вздохнула. Парень лежал на кровати и теребил свою новую игрушку. Рядом на махровом покрывале лежали цветастые инструкции, какие-то скрюченные провода и красивая картонная коробка, напоминавшая о былых докризисных временах.