История одного вампира - Алия Якубова

Они дошли довольно быстро. Саша, несмотря на темноту, рассеиваемую лишь неверным лунным светом, шла уверенно. Дорога была ей хорошо знакома. Менестрес не отставала от нее ни на шаг, словно всю свою жизнь провела в лесу.

Освещенное луной, озеро казалось просто фантастическим. Небольшие заросли камыша, белые лилии покачивающиеся на воде. Легкий пар над водой, редкие крики птиц и кваканье лягушек.

— Как красиво, — сказала восхищенно Менестрес.

— Да, — кивнула Саша. — Я хожу сюда почти каждый день, если погода позволяет.

С этими словами она скинула одежду и, пофыркивая, вошла в воду. Она плыла, делая сильные гребки, что явно вызывало недовольство местных обитателей. Недолго думая, Менестрес последовала за ней. Со своими длинными золотистыми волосами она походила на русалку.

— Я думала, знатным дамам не пристало купаться вот так, — сказала Саша, когда она подплыла к ней.

— Какие пустяки, — отмахнулась Менестрес.

Наконец, они вышли из воды. Серебристые капли покрывали сильное тело Саши. Менестрес выглядела так же. Вода стекала с них обоих. Пока они обсыхали, она сказала:

— Я вижу, тебя совсем не пугает ночь.

— Да, — просто ответила Саша. — По-моему, день хранит не меньше опасностей, чем ночь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Можно и днем умереть упав с крыши и сломав себе шею. А что касается различных суеверий — если в них верить, то свихнуться можно, особенно если живешь одна.

— Разумно. В этом я с тобой согласна. Но, думаю, в деревне с тобой могли бы поспорить.

— Что верно — то верно. Хотя мне нет до этого дела. Я привыкла жить в отдалении от них. Они приходят ко мне лишь тогда, когда нужно что-либо выковать.

В этих словах был слышен крик души о бескрайнем одиночестве, в чем сама Саша никогда бы не призналась. Но это не утаилось от Менестрес и поразило ее.

Потом они вернулись в дом. Саша сразу же пошла к себе и почти мгновенно уснула.

Жизнь в деревне текла своим чередом, размеренно и вяло. Только некоторые время от времени стали жаловаться на слабость по утрам и незначительные провалы в памяти. Но это списывали на перебор с хмельным накануне.

Менестрес и Саша стали хорошими друзьями, хотя во многом были очень разными. Саша — грубоватая, зачастую привыкшая действовать по-мужски, Менестрес наоборот, утонченная, истинная леди, хотя у нее было много других способностей, никак не связанных с этим обликом.

Однажды она принесла в кузню к Саше свой меч. Протянув его ей, Менестрес спросила:

— Что ты об этом думаешь?

Саша осторожно взяла в руки меч и внимательно его осмотрела.

— Он великолепен, — наконец сказала она. — Очень тонкая и искусная работа. Я не знаю никого, кто бы смог сотворить подобное. Очень необычная техника, но сам меч довольно стар, хотя и прекрасно сохранился. И видно все это время не лежал без дела. Я вижу несколько зазубрин и трещинок.

— Ты могла бы их убрать?

— Конечно, это не сложно. Достаточно хорошей шлифовки. Меч находился в хороших руках.

— Спасибо, — улыбнулась Менестрес.

— Так это твой меч? — удивленно спросила Саша. — Никогда бы не подумала!

— Почему? А, понимаю. Тебя ввел в заблуждением мой облик. Знатная дама и все такое… Тем не менее я довольно не плохо владею мечом.

Пока Саша занимала мечом, Менестрес бродила по кузне, с любопытством разглядывая плоды ее труда. Наконец все было готово. Работа заняла не много времени.

Осмотрев меч, Менестрес сказала:

— Великолепно! Он еще никогда не выглядел так хорошо.

— Да там и делать было почти нечего, — пожала плечами Саша.

— Скажи, а ты сама никогда не ковала мечи?

— Было дело. Вон там в углу пара лежит. Недавно закончила.

Менестрес без труда нашла их. Они были аккуратно обернуты тряпицей. Развернув ее, она спросила:

— Можно?

— Да пожалуйста!

Меч был без вычурных украшений, искусно сработанный и прекрасно сбалансирован. Любой воин желал бы иметь такой.

— У тебя своеобразная техника. Тебя отец научил?

— Чему-то он, а что-то пришлось самой додумывать.

— Удивительно. У тебя и впрямь талант к этому делу.

Так прошло еще несколько недель. В доме Саши жизнь теперь шла более оживленно. Допоздна слышались разговоры, смех. Да и сама Саша будто оттаяла. На ее губах то и дело играла улыбка или раздавался ее звонкий смех.

Она крепко сдружилась со своими гостями. Часто бывало, что они вместе с Димьеном работали в кузне, обмениваясь премудростями по изготовлению оружия. Танис здорово помогала ей с домом. Ну и конечно Менестрес. Они стали хорошими подругами.

А по деревне продолжали ползти разные слухи. Будто появилась какая-то странная болезнь. Нет, летальных исходов не было, лишь бледность и слабость на несколько дней, а также провалы в памяти. И, что необычно, болезнь поражала в основном молодых мужчин и женщин, юношей и девушек, которые накануне были совершенно здоровы.

Однажды, покупая в деревне овес для лошадей, Саша услышала, как бабы судачат у колодца:

— Вон, Сашка пошла…

— Странная она, а ее постояльцы и того хуже…

— Вот-вот. Всегда такие важные и выглядят не по-нашему.

— Уж не от них ли хворь пошла?

— А ведь и правда! Хворь приключилась почти сражу же, как они появились…

— Точно, это чужаки во всем виноваты.

Когда Саша проходила мимо них, то услышала в свой адрес:

— Нечистая!

На что она презрительно фыркнула и сказала:

— Чем глупые слухи распускать, лучше бы за собой следили!

Ее невероятно возмутила вся эта болтовня, и она еле сдержалась, чтобы не сказать что покрепче.

Но дело этим не кончилось. Слухи росли и крепли. Наконец, страх в людях пересилил здравый смысл. Они решили прогнать тех, кого считали источником своих бед. Вооружившись кто чем и освещая себе дорогу факелами, они пришли к дому Саши. Это была безликая толпа, ослепленная злобой.

Но им не удалось застать обитателей дома врасплох. Еще днем Тишка прибежал к Саше и предупредил.

Узнав обо всем, она пошла к Менестрес, чтобы предупредить ее. Когда она вошла в ее комнату, Менестрес спала, но спустя миг, она уже сидела на кровати и смотрела на нее. Ее взор прояснялся прямо на глазах.

— Прости, что врываюсь, но, думаю, вам угрожает серьезная опасность.

— Что случилось?

— Деревенские обвиняют вас в той хвори, что поразила деревню. Злоба ослепила их. Если они узнают обо всем остальном…

— О чем это ты? — тут же спросила ее Менестрес, а затем добавила, — Постой… Так ты знаешь, что мы…

— Таких как вы у нас называют упырями, — тихо ответила Саша.