Укус тени - Карин Жибель

Он разглядывает беспорядочно стоящие вдоль стен садовые инструменты: грабли, вилы, штыковые и совковые лопаты… Непонятно, зачем складывать садовые инструменты здесь, в подвале.

И еще более непонятно, зачем запирать в этом подвале полицейского!..

Еще возле стен стоят десятки коробок с какими-то хозяйственными товарами. Однако коробки находятся слишком далеко от Бенуа, и он не может толком рассмотреть их. Даже при ярком солнце через окошко в подвал проникает не очень-то много света.

Бенуа ложится на одеяло, чтобы попытаться заснуть, но тут до него откуда-то сверху доносится голос его мучительницы.

Он приподнимается с одеяла и напрягает слух. Лидия очень громко с кем-то разговаривает. Может, по телефону, а может… Бенуа бросается к решетке и кричит:

— На помощь! Помогите!

Он кричит долго — несколько минут. Он замолкает лишь после того, как Лидия перестает разговаривать. Затем наступает тишина. Бенуа напряженно ждет.

Раздается скрип двери. Появляются ноги. Ее ноги… Черт побери!

— Почему вы так орете, майор?

— Чтобы согреться!

Она приближается к решетке, и ее светлые глаза, в которых отражаются солнечные лучи, начинают поблескивать.

— Вы, наверное, думаете, что кто-то может вас услышать? И прийти вам на помощь? Даже и не мечтайте!

«Это какой-то кошмарный сон!»

Лидия держит в руке дорожную сумку. Его сумку. Ту самую, которая лежала в багажнике его автомобиля. Она открывает на сумке застежку-«молнию».

— Вам нужна чистая одежда, Бенуа?

Женщина вытаскивает из сумки джинсы, рубашку, свитер, нижнее белье, полотенце. Она кладет все это на пол в стороне от решетки, словно приманку, а затем располагается на стуле — своем «посту наблюдения».

— Ваши призывы о помощи, которые я только что слышала, были прямо-таки душераздирающими!

«Она надо мной еще и насмехается!»

Прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, Бенуа молчит, не желая ей отвечать. Какой смысл общаться с умалишенной?

— Вы сегодня не очень-то разговорчивы, майор… А ведь обычно вы такой словоохотливый! Особенно с женщинами… Прямо-таки говорун…

— А тебе это откуда известно? — не выдерживает Бенуа.

— О-о, вы предпочитаете снова перейти на ты? Я не возражаю… Знаешь, а я ведь давно за тобой наблюдаю.

— Неужели?

— Да, именно так. И я знаю о тебе все. Или почти все…

Бенуа подходит к решетке и, взявшись за прутья руками, сжимает их с такой силой, с какой он с удовольствием сжал бы хрупкую шею этой женщины.

— И что же ты обо мне знаешь?

— В частности то, что за последние три месяца ты шесть раз изменил своей жене… Шесть раз за три месяца — это многовато, не так ли? Тем более что ты изменял ей с тремя различными женщинами!

Бенуа слегка бледнеет, и его пальцы еще сильнее сжимают холодное железо.

«Мерзавка… Она за мной шпионила… Получается, что я попал сюда не случайно. Ей был нужен именно я!»

— Да, с тремя женщинами. Разве не так, Бенуа?

— Ну и что? Тебе-то какое до этого дело?

— Мне есть дело до всего, что касается тебя! Я хочу узнать тебя поближе… Хочу узнать о тебе абсолютно все.

— Именно поэтому я оказался здесь? Я должен поплатиться? Поплатиться за свои супружеские измены?

Лидия начинает смеяться.

— Нет! Нет, Бенуа! То, что ты наставляешь рога своей жене, меня совсем не интересует, можешь мне поверить! Но это, тем не менее, кое о чем говорит мне…

Бенуа бледнеет все сильнее и сильнее.

— Это говорит о том, что ты — весьма искусный обманщик!

Бенуа решает перейти в контратаку, чтобы не позволять ей безнаказанно над ним насмехаться.

— Все зависит от того, с какой точки зрения на это взглянуть!.. Можно, например, сказать, что я — весьма искусный любовник!

— О-о… Да, конечно, можно сказать и так! Хотя я в этом не очень-то уверена…

— Хочешь, чтобы я продемонстрировал свои способности?

— Это меня не интересует.

— Тогда, возможно, у тебя есть какая-то серьезная проблема.

Его выпад, по-видимому, попал в цель: лицо Лидии кривится, как после пощечины. Он решает еще раз надавить там, где у нее, по всей вероятности, находится больное место.

— Я угадал, Лидия? У тебя проблемы с мужчинами? Почему тебе не нравятся такие типы, как я, — те, которые изменяют своим женам? Может, потому что точно так же изменяли и тебе? Я угадал, Лидия? Тебе наставляли рога… Да, какой-то мужчина разбил твое хрупкое сердечко, и ты решила отомстить всем мужчинам в моем лице за их неверность…

Лидия прищуривается. Кажется, что она вот-вот набросится на Бенуа с кулаками.

— Отвечай, Лидия!.. Что это ты вдруг замолчала? Обычно ты такая словоохотливая!

— Нет, ты не угадал, Бенуа…

— А мне, наоборот, кажется, что я попал в самую точку!

Лицо Лидии снова становится бесстрастным и холодным как мрамор.

— У меня нет никаких проблем с мужчинами.

— Я тебе не верю — ни одному твоему слову… Ты — психопатка!

— Объясни мне, Бенуа, почему тебе нужно так много разных женщин…

— А не пошла бы ты к черту?!

— Если ты объяснишь это, я принесу тебе что-нибудь поесть… И чашечку горячего кофе. А еще я дам тебе чистые шмотки.

— Ты меня шантажируешь? Только этого еще не хватало!

— Так устроена жизнь: чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Имей в виду, я плотно поела и спешить мне некуда. У меня полно времени!

Бенуа засовывает руки в карманы и бросает на Лидию испепеляющий взгляд. Ему очень хочется есть, но еще больше хочется послать эту женщину куда подальше.

— Что конкретно ты хочешь знать?

— Я хочу знать, почему ты изменяешь Гаэль.

«Ей даже известно, как зовут мою жену…»

— Она ведь довольно красивая, Бенуа!..

— Она очень красивая!

— Тогда почему ты ей изменяешь?

— Принеси мне чего-нибудь пожрать, и я тебе расскажу…

— Вот уж нет! Давай не будем нарушать правила, майор!

— Правила? Здесь нет никаких правил!

— Есть правила. Правила, установленные мной. Здесь действуют только они. Сначала рассказываешь, потом ешь.

Бенуа не собирается позволять ей унижать себя и упорно молчит. Он пытается оказывать сопротивление. Но это так трудно! Однако его самолюбие — почти единственное, что у него еще осталось. Он ложится на одеяло с таким видом, как будто обиделся.

— Ты отказываешься мне отвечать?

— Ты мне осточертела.

— Хм… Я вижу, мне придется тебя очень многому научить.

— Ты мне осточертела!!!

— Наверное, Гаэль не очень умело ведет себя в постели… Я угадала, Бенуа?

— Я запрещаю тебе упоминать о моей жене, чертова сумасбродка! — кричит Бенуа.

— И чем же ты можешь мне пригрозить? Изобьешь меня? Дотянешься до меня через эту решетку?!

Лидия начинает хохотать, прижав к лицу кулачки.

— Похоже, ты меня совсем не уважаешь, майор.

— Вот тут ты угадала!..

Лидия встает и берет с одного из стеллажей какой-то предмет. Бенуа тут же узнает свой пистолет, и у него начинает екать сердце. Лидия наводит пистолет прямо на него. Он поднимается на ноги, неотрывно глядя на ствол пистолета.

— Ты его узнал, да? Если ты думаешь, что я не умею им пользоваться, то глубоко ошибаешься… Я ходила на занятия по стрельбе!

— Стрелять по мишеням и стрелять в человека — далеко не одно и то же…

— В человека? А где ты видишь здесь человека? Лично я не вижу здесь ничего, кроме кучи дерьма, упакованного в штаны и рубашку…

Бенуа чувствует, что у него от гнева все внутри клокочет, но он остается неподвижен.

— Знаешь, что тебе светит, если ты убьешь полицейского? — спрашивает он.

— Меня это не волнует… Тебя ведь все равно уже никогда не найдут!

Бенуа предпринимает еще одну попытку.

— Убив меня, — говорит он, — ты ничего не добьешься, Лидия…

— А кто сказал, что я убью тебя так быстро?.. — Она немного опускает ствол. — Я начну с ног… Ну, что теперь скажешь? Если я прострелю тебе, скажем, колено, ты от этого не умрешь… Просто тебе будет очень-очень больно!

Она снимает пистолет с предохранителя. Бенуа, прижавшись к стене, словно его прибили к ней гвоздями, не шевелится и не дышит — как будто даже малейшее движение ресниц может повлечь за собой непоправимое…

— Раздевайся! — вдруг приказывает Лидия.

— Что?

— Снимай с себя одежду! Быстро! Иначе я выстрелю!

— Послушай, Лидия…

— Заткнись! Снимай с себя свои шмотки!

— Хорошо, только успокойся…

Бенуа, подчиняясь требованию своей мучительницы, снимает пальто, рубашку и джинсы и затем останавливается, надеясь, что этого будет достаточно.

— Прекрасно, майор! В тебе, я вижу, просыпается благоразумие! Неси свою одежду сюда. Брось ее по другую сторону решетки… И одеяло тоже!