Адмирал галактической империи - Михаил Михеев

– А мне-то что до того? – искренне удивился Олаф. – Ладно, пошли потрошить эту скотину. Мне адмирал голову оторвёт, если я не хлопну главного заказчика.

Заказчика своего Умар сдал почти сразу – и заслужил лёгкую смерть. Ещё через три часа тело чиновника, сидящего совсем недалеко, в областном центре, нашли в его кабинете. Причина смерти была ясна без всякой экспертизы – его затоптали ногами, обутыми в тяжёлые ботинки с необычным рисунком протектора. Умирал он тяжело и перед смертью назвал того, у кого получал деньги…

Вот так, по цепочке, которая включала ещё немало звеньев, и дошли до шейха. Шейха допросили, повесили, засняв процесс на видео, и теперь минировали дворец (в подвалах, кажется, оставался кто-то живой, но это было поправимо – взрыв всё равно разнесёт здесь всё вдребезги) и решали, что делать дальше – слишком неожиданной оказалась полученная от него информация.

– Я всегда думал, что они враги…

– Хе, ты наивен, как ребёнок, Олаф.

Джим, удобно развалившись в кресле, потягивал из высокого бокала отличное вино. Шейх, похоже, не слишком соблюдал религиозные запреты, и Джим этим бессовестно воспользовался. Полюбовавшись на икебану из висящего араба, Джим продолжил:

– Пойми, миром правят деньги. Это мы с тобой знаем, что есть и другие стимулы – честь, благодарность, дружба… Остальные этого просто не понимают.

– Не обобщай. В мире ещё немало нормальных людей. Да вот наши экипажи хотя бы…

– Да так-то оно так. Я в общем смысле говорю. Просто слишком много тех, кто меряет на деньги всё подряд. Вспомни, ваша страна рухнула как раз тогда, когда количество таких вот людей, для которых деньги заменили честь и совесть, превзошло критическую массу. И у меня в стране то же самое. Я это к чему веду? На людях эти уроды могут сколько угодно проклинать друг друга, но когда дело доходит до денег… Словом, я ничуть не удивлён, что шейх сотрудничал с разведкой Израиля. Хорошо хоть, имена назвал, гад.

– Ну, дальше придётся по официальным каналам. У Израиля хорошая контрразведка, вытащить этих ублюдков и не засветиться слишком сложно.

– Официально не получится – не отдадут. Надо бить их, причём так, чтоб «мяу» потом сказать не смели.

– Не любишь ты евреев, – с деланым неодобрением покачал головой Олаф.

– А чего мне их любить? У меня ориентация нормальная. Вот евреек – да, люблю, даже очень, а мужчин-евреев любить мне как-то не с руки, – усмехнулся Джим. – А вообще, если кроме шуток, – да, не особенно я к ним хорошо отношусь.

– Однако же, Джим, ты антисемит… Вот не ожидал от толерантного американца.

– Ты, Олаф, неприличными словами не обзывайся. Я нормальный американец, а не нынешние жвачные. Ты пойми, среди евреев масса умных, порядочных людей. Только вот попал я как-то в Израиль во время их Пасхи… Как там она называется? Не важно. Вот и нарвался на их ортодоксов. Они вели себя как абсолютные сволочи, разве что ноги об меня не вытирали. Богоизбранные, блин… В общем, с тех пор я ни евреев, ни Израиль не люблю.

– Логично. Честно говоря, я не во всём с тобой согласен, в каждом народе есть разные люди, но тебя я понимаю. Хорошо, если окажется, что они замешаны, а признаться не захотят, то испытаем на Израиле кварковую бомбу. Мне все равно её испытать хотелось.

– Понеслись над ними кварки, превратив мерзавцев в шкварки, – скаламбурил Джим.

– Не смешно. Но актуально. Поддерживаю.

И они чокнулись бокалами из тончайшего стекла, наполненными великолепным вином.

Глава 3

Совещание прошло без сучка без задоринки. В принципе идея дальнего поиска витала в воздухе, и о необходимости найти уцелевшие имперские базы задумывались все его участники, поэтому решение было принято почти сразу. Единственная заминка была связана с кандидатурой Синицына, точнее, претензии были только к его лихачеству и вольной трактовке понятия дисциплины, что, впрочем, для разведчика не всегда является отрицательной чертой, да и на совещание Синицын явился в огромных тёмных очках, которые скрывали великолепный фингал, что вызвало смешки, так как все догадывались о причине появления на лице офицера столь сомнительного украшения. Ну что же, это было ещё одним подтверждением старой истины, что ни молодость, ни подготовка, ни отличная реакция не спасут от разгневанного отца.

Впрочем, смешки смешками, а дело с мёртвой точки сдвинулось. Синицына утвердили (не хотелось Ковалёву назначать его единолично, и были на то свои причины), и тот, радостный, лихо промаршировал к дверям. Все посмотрели ему вслед, выпучив глаза, – такой формы строевого шага ещё никто из собравшихся не видел, однако, не сговариваясь, махнули рукой – в конце концов, никто ведь не заставлял Синицына этот самый строевой шаг изображать, атмосфера здесь была самая что ни на есть непростительно демократичная. Демократия – это, конечно, для армии понятие относительного качества, но и по уставу постоянно жить – загнуться можно. К тому же – все свои, можно сказать, узкий круг – сам Ковалёв, Шерр, Дайяна, Шурманов… Кого, спрашивается, стесняться? Все одно дело делают.

Закончив с назначением и кое-какой текучкой и ещё раз добродушно посмеявшись над Синициным, которого для солидности произвели в капитаны третьего ранга, приступили к делу не менее важному, хоть и не такому заметному, как бряцанье оружием, – обсуждению экономической структуры возрождаемой империи. Пожалуй, это дело было даже более важным, ибо войны рано или поздно заканчиваются, а экономика нужна всегда.

Всё дело было в том, что производственные структуры Второй империи были созданы не только и не столько с целью обеспечения максимальной эффективности, сколько для предотвращения возможного развала государства. Система, использовавшаяся в них, эффективно работала и предотвращала сепаратизм, пока империя имела полноценную государственную власть, но она же отбросила людей на столетия назад, лишь только центральная власть исчезла. И была эта система основана, как это ни парадоксально, на разделении труда.

Всё было просто, как молоток, и столь же надёжно. Ни одна планета, ни одна звёздная система не имела полного комплекта технологий, обеспечивающих возможность строительства межзвёздных кораблей. Больше того, этот самый комплект был разбит на очень-очень маленькие части, и в результате одна планета производила реакторы, вторая – топливо для них, третья – системы управления, на орбите четвёртой висели доки для сборки корпусов, но материалы опять же производились в другом месте и так далее. С одной стороны, такая система приводила к неоправданным затратам на логистику, но с другой – как только какая-нибудь звёздная система пыталась отделиться, империя просто уводила из неё имеющиеся там корабли, а потом с улыбкой наблюдала, как эта самая система скатывается в экономический и социальный коллапс, не имея возможности организовать торговлю с другими мирами. При этом не было тех проблем, которые наблюдались на Земле, когда сепаратисты в таких случаях расползались по другим регионам, – бескрайние космические просторы, невероятные пространства пустоты удерживали жителей таких планет-изгоев лучше всякой тюрьмы. Конечно, оставались ещё пираты и контрабандисты, готовые за соответствующую плату на что угодно, однако имперские патрули тоже не сидели сложа руки, а сотрудничество с сепаратистами каралось в империи всегда одинаково и без проволочек – смертная казнь через расстрел из корабельных орудий. Вместе с кораблём, на котором летишь, естественно.

Собственно, экономика империи оттого, что кто-то выпал из производственной структуры, не слишком страдала. Планет было много, каждый этап производственного цикла дублировался по нескольку раз, а с учётом того, что производственные мощности на случай большой войны всегда строились с запасом и в мирное время особой загруженностью не страдали, то проблема с вынужденным переносом заказов решалась практически мгновенно и безболезненно. После того как был внедрён принцип такого разделения труда, всевозможные проявления сепаратизма очень быстро сошли на нет – люди поняли, что в одиночку не выжить, а помогать им, когда они начнут вымирать, никто не будет. Система действовала, но ровно до тех пор, пока крепка была центральная власть. Когда же разрушился центр, началось такое…

Теоретически ничего вроде бы и не изменилось, но на практике всё звучало теперь совсем иначе. Попробуйте произвести, скажем, двигатель для звездолёта, если только для корпусов требуются три разных типа сплавов, которые на планете не производятся. Более того, нет ни одной планеты, на которой производятся все три. И более того, до ближайших планет, где производится хоть один из этих сплавов, десятки светолет. В общем, как только рухнули налаженные связи между предприятиями, рухнуло и всё производство, весь цикл, и производить новые корабли стало просто невозможно[6]. Добавьте к этому попытки увеличить своё влияние силовым путём, предпринимаемые почти всеми, и неизбежные из-за этого войны, в пламени которых сгорели почти все оставшиеся со времён империи корабли, – и получим то, что заслужили.