Черные вороны 9. Пекло - Соболева Ульяна "ramzena"

– Грубо. Быстро. Здесь. Сейчас, Воронов.

Крышу снесло моментально. Не знаю от чего больше: от тона её приказного или от позы. Просто на хрен вихрем. И я даже не смотрел, в какую сторону её понесло. Потому что перед глазами была только она. Дарина. Моя женщина, платье которой задралось на бёдра так, что я увидел…ЭТА ДРЯНЬ НЕ НАДЕЛА БЕЛЬЯ!

Кажется, я даже зарычал. Когда она скользнула маленькой ладошкой между своих ног, вызывающе глядя в мои глаза.

Раз. Я возле Дарины. Два. Откинул её ладонь, чтобы накрыть горячую плоть своей. Три. Обхватить свободной рукой тонкую шею. Четыре. Приблизившись к её лицу настолько близко, чтобы сучка поняла, что ей конец. О, и она отлично это понимает сейчас! За то, что посмела в таком виде выйти из дома. Разговаривать с директором. Без, мать её, трусов! В машине с водителем. По пути с охранниками. Абсолютно голая в этой своей ночнушке!

Слегка стиснуть шею рукой…иии застонать вместе с ней. Когда одновременно с этим начал ласкать большим пальцем клитор. Закатывает глаза, откидываясь спиной назад, расставляя шире ноги и тихо всхлипнув. Оглушая своим дыханием. Или это моё, не могу разобрать…

И я понятия не имею, каким, дьявол подери, чутьем ощутил, что дверь позади нас распахнулась. Именно ощутил, а не услышал. Но от одной только мысли, что её могут увидеть вот такой, открытой, распластанной на столе, внутри будто взревела разом сотня обозлённых зверей.

Быстро развернуться так, чтобы прикрыть Дарину своей спиной и прорычать сквозь шум в ушах охреневшему директору приюта:

– Вали отсюда!

* * *

Ублюдок свалил. Не один, правда. Потому что Дарина «невероятно опаздывала на концерт, а этого никак нельзя было допустить» и что-то еще, какие-то ещё идиотские причины, которые торопливо шептала мне жена, поправляя своё платье и причёску.

– Прошу, любимый, он быстро закончится…

Ага, это я быстро закончусь тут. От неутолённого желания и адской боли в яйцах.

– Я…ты можешь наказать меня…потом.

О, обязательно. Это даже не обсуждалось. И она зря думала, что моё наказание ей понравится.

И да, я отпустил её. Приказав ехать на идиотский концерт через магазин нижнего белья, или же это был бы её последний выход из дома без меня. И Дарина точно поняла эту невысказанную угрозу. Нет, я поехал вместе с женой, потому что при словах о концерте Лексы в голове вспыхнули сразу несколько самых грязных фантазий…

Глава 5. Дарина. Макс

Чаще бывало наоборот. Чаще по делам выдёргивали в самые неподходящие моменты именно Макса. Все эти их невообразимо важные мужские дела. Последние дни, например, нам мешал Стефан. Не люблю этого наглого типа. Он появился у нас несколько лет назад, примерно перед той аварией, в которой мой муж ослеп. Появился в его окружении как приближенное лицо. И после нашего возвращения из Чечни стал правой рукой Максима. То ли серб, то ли болгарин. Я так точно и не поняла. С очень странной фамилией Радич.

Хорошо помню, насколько быстро его отношение ко мне изменилось, как только наши отношения с Максом испортились…Он тогда был в компании вместе с моим мужем и он занимался охраной того дома, в котором меня заперли. Радич относится ко мне, как и к любой девке, которая волочится за Зверем. С одним отличием, что я все же требую к себе уважения, точнее, Максим надерет ему задницу, если он не будет оказывать должного почтения. Но если этот верный пес услышит "фас", то разорвет меня на части, не задумываясь.

Но сейчас я ненавидела несчастного мужчину, директора нашего приюта, почти так же, как и Радича. Потому что все тело буквально зудело от неудовлетворенного желания и последнего взгляда мужа, который он бросил на меня со злым рыком. Мелькнула короткая злорадная мысль, что теперь он поймет, каково это – слышать в таком состоянии его вечное: «Я вернусь, малыш, мы продолжим, и не смей заканчивать без меня, я запрещаю».

Каково это, когда невыносимо тянет получить разрядку именно так, как он сам меня научил. Максим раскрыл мою чувственность до конца, сметая любое смущение и преграды. Никаких запретов. Теперь я и сама ловко пользовалась всеми теми уловками, которые могли свести его с ума. Но с ума сходила, и я сама. Последнее время все больше, потому что томилась от постоянных разлук, от этих женщин, которые окружали его, везде и повсюду. Флирт, голодные взгляды самок, мечтающих урвать ласку, готовые ползать у его ног в низменном желании исполнить любую прихоть. Как долго Максим будет оставаться полностью моим? Как долго я смогу быть уверенной, что я единственная? Я училась не ревновать, справляться с эмоциями, но иногда это было просто невозможно, и мною овладевало отчаяние. Я верила ему, но в то же время всегда боялась потерять…потерять себя в его сердце. Каждый раз, когда Макс отдалялся, я сходила с ума от дикой ревности и не смела ее показать никому. Даже ему. Я – жена Максима Воронова и не унижу себя подозрениями, расспросами и недоверием, но я женщина…безумно влюбленная в самого непредсказуемого и жестокого мужчину из всех, кого когда – либо встречала. От меня ожидают соответствия статусу, ведь я ЕГО жена. Я та, кто удостоился любви самого Зверя, та, кто носит его фамилию, и я не имею права на унизительную ревность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Медленно выдохнуть, спускаясь за директором на улицу. Все будет хорошо. После всего, что мы прошли вместе, меня не сломают такие мелочи. Это не про нас. Это слишком ничтожно, по сравнению с тем, что нам удалось преодолеть. Выступление Лексы немного отвлечет от всех этих мыслей, я давно не выезжала в свет, давно не чувствовала немного свободы. Проверила, что сотовый работает, посмотрела на свое отражение в зеркале – великолепный вечерний наряд, белое платье от "Коко Шанель", короткое спереди и со шлейфом сзади, полностью открывающее плечи с вкраплением серебряных нитей, и нитка бирюзы на шее. Я распустила волосы и расчесала до блеска. Нет времени на парикмахеров. Вспомнилось, как любит говорить мой муж: "твои волосы сами по себе великолепное украшение, ты не нуждаешься в вычурных прическах". Да, он любит мои локоны, относится к ним с каким – то поклонением, а мне нравится, когда он к ним прикасается, наматывает на пальцы или больно дергает за них, усиливая мое наслаждение его властью, в то время как бешено овладевает мной сзади…О, Боже… как я истосковалась по нему!

Я бросила взгляд на часы и, прихватив сумочку, вышла из комнаты. После сбора средств для фонда мы поехали домой к Изгою. Весь вечер я ждала Максима, смотрела на часы, несколько раз набрала его номер, но позвонить не решилась. Не хотела мешать. Если он обещал вернуться побыстрее, то обязательно вернется. В конце концов, толпа утомила меня, и я вышла на улицу подышать прохладой. Я сидела в беседке, прислонившись спиной к холодному мрамору, и думала о том, что все эти три года я была безмерно счастлива. Каждый день, каждую минуту с ним, с нашими детьми, с недолгими

встречами наедине, но мое счастье граничило с дикой эйфорией. Я впитывала и наслаждалась каждой секундой, потому что жизнь научила меня ценить мгновения.

* * *

– Совсем охренел, Макс?

Я повернул голову влево, глядя, как Воронов усаживается на кресло рядом со мной. Невольно задумался о том, как он может делать это с таким чувством осознания собственного достоинства и великолепия, что аж тошно стало. Он был идеален даже в этом.

– Опаздываешь.

– Конечно, – я прочитал это слово по его губам, даже не услышав его, потому что Андрей слегка прикрыл одну часть лица ладонью, при этом умудряясь презрительно шипеть на меня с другой стороны, – я же, как идиот, сидел и ждал тебя в ресторане, а ты тут…а у меня новая информация появилась…а кстати, что ты там делал, твою мать, что не пришёл?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

О, поверь, тебе лучше не знать.

– Я же предупредил, что не приду. Ты почему-то решил иначе. Ну и кто тебе доктор?

Он сжал ладонью подлокотник кресла, бросив на меня такой уничижающий взгляд как раз в стиле Андрея Воронова, что я ярко представил эти пальцы на моей шее. Причём так явно, что на секунду даже стало трудно дышать.