Мой милый Гаспаро (СИ) - Татьяна Ренсинк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что за человек? — пробубнил себе под нос подслушивающий разговор Гаспаро, но они уходили и дальнейшего разговора уже не было слышно.
Он смотрел, с каким восторгом разглядывала цветы в своей корзине Юлия, какие у неё были счастливые глаза, и желание сделать её ещё более счастливой росло. Только это было желание видеть её счастливой из-за него самого, а не из-за внимания кого другого. Неведанное доселе чувство ревности бушевало в душе Гаспаро, и он, сорвавшись с места, умчался скорее прочь от усадьбы…
Не дойдя до входа в дом, сёстры Захаровы внимательно выслушали воспитательницу и предложение Павла Александровича об удочерении. Не веря такому счастью, девушки растерянно улыбались, выполнили реверанс, и Алёна молвила, взглянув на кивнувшую ей в поддержку сестру:
— Мы сочтём за честь и сделаем всё, чтобы не разочаровать Вас.
— Вот и славно, — хлопнула в ладоши довольная воспитательница, указав девушкам спешить в зал музицировать, а сама ещё некоторое время о чём-то беседовала с Азарьевым в саду, после чего тот нежно поцеловал её руку и прогулочным шагом ушёл к ожидавшей у ворот коляске.
За всем этим из окна коридора сёстры Захаровы молча наблюдали, оставив корзины цветов стоять у зала, где должен вот-вот начаться следующий урок. Трепет в их душах лишь рос и, когда воспитательница приближалась, поспешили убежать в зал к остальным, где девушки то наигрывали мелодии на музыкальных инструментах, то читали выразительно стихи с листов…
— А вот и наши любимицы фортуны! — тут же настала тишина, когда сёстры резко остановились посреди зала.
— А ты завидуешь? — встала Алёна перед той, кто воскликнул те слова будто с искоркой насмешки.
— А чего мне завидовать? У меня родители есть, — ухмыльнулась та. — И старика в мужья мне не пророчат. Молодой он!
— Этот старик не мужем нам мечтает стать, а отцом, — широко раскрыла глаза Юлия и со счастливой улыбкой добавила. — И таким добрым кажется!
— Хорошо, чтоб таким и оказался, — только и успела сказать ещё одна из девушек, как воспитательница вошла в зал…
* — из «Добродетельная Розана», В. Л. Лазаревич, 1782 г.
Глава 8
Наберу цветочков в поле,
За собой буду бросать:
Чтобы миленький не доле
Меня мог, как вмиг, сыскать.
А не то аукну в горе:
«Ты ау, ау, мой свет!
Долети мой голос вскоре,
Где мой миленький живет».
А намедни мой любезный
Рассердился на меня,
Но, увидя взор мой слезный,
«Поцелуй, — сказал, — меня!»
Я сама проста не буду
И наделаю проказ:
Если миленький захочет,
«Поцелуй, — скажу, — сто раз!»
Так мечтавши, приуснула,
Будто на крутой горе;
Вдруг проснулась, встрепенула:
Ясно-ясно на дворе.
Изголовьице смочила,
Дав обильно течь слезам.
«Не увижусь, — говорила, -
Ах, сегодня с милым я!»*
Ещё пока пела, стоя у раскрытого балкона, Юлия мельком поглядывала в сад, где заметила какое-то движение и была крайне удивлена увидеть крадущегося с букетом в руках Гаспаро. Скрыть удивление смогла… Музыка и строгий взгляд воспитательницы, которая дирижировала девушкам, играющим на музыкальных инструментах, заставляли продолжать петь…
Когда же урок был закончен и девушки оставляли зал, уходя в столовую для ужина, Юлия шагнула к балкону, но уже не знала, где скрывается Гаспаро. Сердце взволнованно билось, надежда грела, что прибыл он к ней и что так рьяно пытается заполучить её внимание…
— Ты что? — встала рядом сестра, и мечтания прервались.
— Он где-то здесь, — прошептала Юлия. — Я видела его… И с букетом он был.
Как в мечте, только произнесла она эти слова, со стороны балкона влетел букет роз и пал на пол, а из него вывалилась записка. Алёна тут же её подняла, пока Юлия, словно заколдованная, поднимала цветы и с воодушевлением прижимала их к груди.
— Ишь ты, — удивилась, прочитав написанное, Алёна, и сестра выхватила записку.
— Без тебя нет света, с жизнью не справиться, — прочитала она и ещё крепче прижала цветы к груди. — Неужто…. правда?
— Ты что? Это же бедные итальянцы, — смотрела удивлённая Алёна, но тут же ухмыльнулась с обидой. — А Фабио ничего такого для меня не сделал… А как целовал, негодник!
— Сделает ещё, — верила сестра, но Алёна быстро ушла, будто не желала больше говорить.
Оставив букет в вазе у клавикорда, Юлия спрятала записку в карман и поспешила следом. Однако только вечером, когда уже лежали в постели, она смогла спросить сестру:
— Ты спишь?… Не обижайся на него… Скорее всего ищет способ тоже поближе оказаться.
— Ну тебя, — махнула рукой Алёна и приподнялась на локте. — Куда цветы дела?
— Девочки, тише, а то она опять придёт, — возмутилась соседка, а Юлия скорее шепнула сестре, что оставила букет в музыкальном зале, чтобы не узнала мадам…
— Напиши этому Гаспаро записку, что осуждаю его друга, — шепнула с обидой Алёна и легла под одеяло.
— Будете постоянно болтать, я донесу, — засмеялась другая девушка рядом, и скорее все замолчали, услышав открывающуюся дверь, которая так и осталась приоткрытой…
Эту воцарившуюся тишину уже никто не нарушал. Точно так же, в подобной тишине, но в кают-компании корабля сидел за столом Гаспаро. Он увлечённо что-то записывал. То отрывался, мечтательно бросая взгляд в сторону, то склонялся с пером над листом и красиво выводил слова.
Застав его таким, Фабио вошёл неслышно и встал у ящика с бутылками вина. Открыв одну из них, он сделал несколько глотков, но любопытство брало верх:
— Ты чего это там мудришь?
— Тише! — испуганно оглянулся тот. — Ты как мышь вкрался сюда!
— Это ты летаешь где-то, что ничего не слышишь. Я нормально пришёл, — усмехнулся Фабио, попивая вино.
— Решил сочинить стих в честь прекрасной Юлии, — стал Гаспаро смотреть на лист бумаги, на которой сочинял. — Она так любит романтику!
Фабио видел в глазах друга небывалую нежность и пожал плечами, что тот заметил:
— А к ним обеим ходит некий пожилой господин да цветы носит. Завлекает.
— Да? — поднял удивлённо бровь Фабио. — А мне товарищи наши морские советуют посетить салон «L'аme du feu»**! Вот там завлекают так завлекают, говорят. Любопытно ж… А… Это ты что, пока мы палубу драили, в усадьбе был?
— Я наказан не был, увы, потому и отлучался туда, — улыбнулся Гаспаро и сел снова сочинять, а Фабио молчал, допивая вино, сидел подле и следил за появлением новых стихотворных строк…
* — из «Если б завтра да ненастье…», Е. С. Сандунова, 1791 г.
** — «L'аme du feu» — фр. — Душа огня
