Трое на велосипедах - Джером Джером

— Мне все равно, — согласился Джордж. — Я и Джей на тандеме, Гаррис…

— Можно установить очередность, — перебил я, — но всю дорогу везти Джорджа я не намерен. Груз нужно распределить поровну.

— Ладно, — согласился Гаррис, — давай распределим. Но нужно решительно потребовать, чтобы он работал.

— Кто работал? — не понял Джордж.

— Ты работал, — объяснил ему Гаррис. — Во всяком случае, на подъеме.

— Боже праведный! — воскликнул Джордж. — Неужели вам не хочется слегка поразмяться?

Тандем — вещь неприятная. Человек, сидящий спереди, уверен, что сидящий сзади ничего не делает; той же точки зрения придерживается и сидящий сзади: единственная движущая сила — это он, а сидящий спереди попросту валяет дурака. Эта тайна так никогда и не раскроется. Чувствуешь себя неуютно, когда, с одной стороны. Благоразумие подсказывает тебе: «Не переусердствуй, твое сердце не выдержит такой нагрузки», а Справедливость нашептывает: «Почему ты все должен делать один? Это не кеб. Он не пассажир», — а твой напарник, в свою очередь, орет: «Эй, что случилось? Упустил педаль?»

Гаррис во время свадебного путешествия доставил сам себе массу хлопот, и все из-за того, что никак невозможно понять, чем занят твой напарник. Они с женой путешествовали на велосипеде по Голландии. Дороги там мостят булыжником, и машину основательно трясло.

— Пригнись, — сказал Гаррис, не поворачивая головы. Миссис Гаррис решила, что он сказал: «Прыгай!» Почему она решила, что он сказал: «Прыгай!», когда он сказал: «Пригнись!», никто из них объяснить не может.

Миссис Гаррис считает: «Если бы ты сказал «Пригнись!», с какой стати я бы стала прыгать?»

Гаррис считает: «Если бы я хотел, чтобы ты спрыгнула, с какой стати я бы сказал: «Пригнись!»»

Горечь тех дней прошла, но и сейчас они спорят по этому поводу.

Как бы то ни было, но факт остается фактом: миссис Гаррис спрыгнула, а Гаррис продолжал усиленно нажимать на педали, считая, что она все еще сидит сзади. Поначалу ей казалось, что он летит в гору лишь затем, чтобы показать, на что способен. Тогда они оба были молоды и он любил выкидывать подобные фокусы. Она думала, что в конце подъема он спрыгнет на землю и, опершись на велосипед, приняв позу, полную небрежного изящества, станет поджидать ее. Когда же, увидев, что, преодолев подъем, он и не думает останавливаться, а напротив, поднажав на педали, мчится по длинному пологому спуску, она сначала удивилась, затем возмутилась и, наконец, испугалась. Она взбежала на горку и крикнула, но он даже не обернулся. Она видела, как он проехал по дороге мили с полторы, а затем исчез в лесу. Она села на дорогу и заплакала. Утром они немного повздорили из-за какого-то пустяка, и она стала думать, не воспринял ли он ссору всерьез и не решил ли ее бросить. Денег у нее не было, голландского она не знала. Подошли люди, стали ее жалеть. Она попыталась объяснить им, что случилось. Они поняли, что она что-то потеряла, но что именно — взять в толк не могли. Ее проводили до ближайшей деревни и там нашли полицейского. Из ее пантомимы он заключил, что какой-то мужчина украл у нее велосипед. Связались по телеграфу с окрестными деревнями и в одной из них обнаружили несчастного мальчишку, ехавшего на дамском велосипеде допотопной конструкции. Мальчишку задержали и доставили к ней на телеге, но так как она не выказала ни малейшего интереса ни к нему, ни к его велосипеду, то мальчишку отпустили подобру-поздорову.

Тем временем Гаррис в отличном настроении продолжал свой путь. Ему показалось, что внезапно он стал сильнее и выносливее. Он сказал, обращаясь к воображаемой миссис Гаррис: «Никогда еще машина не казалась мне такой легкой. По-моему, это здешний воздух, он явно идет мне на пользу».

Затем он велел ей не бояться, а он покажет, на что способен. Он пригнулся к рулю и поднажал на педали. Велосипед полетел по дороге как птица. Фермеры и церкви, собаки и цыплята исчезали из виду, едва успев появиться. Старики с изумлением глядели на него, дети восторженно кричали вслед.

Так он промчался пять миль. Тут, как он объясняет, у него закралось подозрение, что что-то неладно. Молчаливость миссис Гаррис его не смущала: дул сильный ветер, да и машина порядком тарахтела. Он стал ощущать пустоту. Он протянул руку назад, но там никого не было. Он спрыгнул, а правильнее сказать, вылетел из седла и оглянулся на дорогу. Она тянулась, светлая и прямая, сквозь темный лес, и ни одной живой души на ней не было видно. Он вскочил в седло и помчался назад. Через десять минут он доехал до развилки — вместо одной дороги стало четыре. Он слез и стал вспоминать, по какой из них он сюда приехал.

Пока он так размышлял, мимо проехал человек верхом на лошади. Гаррис остановил его и объяснил, что потерял жену. Человек не выразил ни удивления, ни сочувствия. Пока они беседовали, подошел другой крестьянин, которому первый объяснил, в чем дело, причем в его изложении выходил не несчастный случай, а забавный анекдот. Второго крестьянина больше всего удивило, что Гаррис поднимает шум по пустякам. Он ничего от них не добился, сел в седло и, проклиная своих собеседников, наудачу поехал по средней дороге. На середине подъема ему попалась веселая компания: две девицы и парень. Ему показалось, что они-то должны его понять. Он спросил, не встречалась ли им его жена. Они спросили, как она выглядит. Он недостаточно хорошо знал голландский, чтобы объяснить им толком. Он сказал, что это очень красивая женщина среднего роста — на большее его не хватило. Естественно, столь общее описание их не удовлетворило: этак каждый сможет присвоить себе чужую жену. Они спросили, как она была одета, — хоть убей, этого он не помнил.

Я сомневаюсь, что вообще есть мужчины, которые могут сказать, как была одета женщина, с которой они расстались десять минут назад. Он вспомнил, что на ней была синяя юбка и, кажется, что-то еще. Не исключено, что это была блузка: в памяти всплыли смутные очертания пояса. Но что за блузка? Зеленая, желтая, голубая? Был ли воротничок, или она завязывалась на бант? Что было на шляпке — перья или цветы? А была ли шляпка? Он не осмеливался сказать, боясь, что ошибется и его ушлют за много миль искать то, что он не терял. Девицы стали хихикать, что взбесило Гарриса, которому было не до смеха. Парень, чтобы отвязаться от Гарриса, посоветовал ему обратиться в полицию. Гаррис отправился в ближайший город. В участке ему дали бумагу и велели в деталях описать внешность жены, а также указать, где, когда и при каких обстоятельствах она была утеряна. Где он ее потерял, Гаррис сказать не мог; единственное, что он мог сообщить, — это название деревни, где они обедали: там она была с ним, и выехали они, кажется, вместе.