Русь моя, жизнь моя… - Александр Блок

11. Мой любимый цвет – Красный

12. Мое любимое животное – Собака и лошадь

13. Моя любимая птица – Орел, аист, воробей

14. Мои любимые писатели прозаики – иностранные – отсутствуют

15. Мои любимые писатели прозаики – русские – Гоголь, Пушкин

16. Мои любимые поэты – иностранные – Шекспир

17. Мои любимые поэты – русские – Пушкин, Гоголь, Жуковский

18. Мои любимые художники – иностранные – отсутствуют

19. Мои любимые художники – русские – Шишкин, Волков, Бакалович

20. Мои любимые композиторы – иностранные – отсутствуют

21. Мои любимые композиторы – русские – отсутствуют

22. Мои любимые герои в художественных произведениях – Гамлет, Петроний, Тарас Бульба

23. Мои любимые героини в художественных произведениях – Наташа Ростова

24. Мои любимые герои в действительной жизни – Иоанн IV, Нерон, Александр II, Петр I

25. Мои любимые героини в действительной жизни – Екатерина Великая

26. Мои любимые пища и питье – Мороженое и пиво

27. Мои любимые имена – Александр, Константин и Татьяна

28. Что я больше всего ненавижу – Цинизм

29. Какие характеры в истории я всего более презираю – Малюта Скуратов, Людовик XVI

30. Каким военным подвигом я всего более восхищаюсь – Леонида и 300 спартанцев

31. Какую реформу я всего более ценю – Отмена телесных наказаний

32. Каким природным свойством я желал бы обладать – Силой воли

33. Каким образом я желал бы умереть – На сцене от разрыва сердца

34. Теперешнее состояние моего духа – Хорошее и почти спокойное

35. Ошибки, к которым я отношусь наиболее снисходительно – Те, которые человек совершает необдуманно

36. Мой девиз – Пусть чернь слепая суетится, Не нам бессильной подражать… и т. д.

А. Блок

Наугейм

21 июня (3 июля) 1807[9]

Из дневников Александра Блока

Известны дневники Блока за 1901–1902, 1911, 1912, 1913, 1917–1921 годы. «Писать дневник, или по крайней мере делать время от времени заметки о самом существенном надо нам всем. Весьма вероятно, что наше время – великое и что именно мы стоим в центре жизни, т. е. в том месте, где сходятся все духовные нити, куда доходят все звуки…», – писал Блок в дневнике 1911 года.

В настоящем томе дневники Блока печатаются по изд.: Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 7. М. – Л., 1963.

27 декабря 1901

Я раздвоился. И вот жду, сознающий, на опушку, а – другой – совершаю в далеких полях заветное дело. И – ужасный сон! – непостижно начинаю я, ожидающий, тосковать о том, совершающем дело, и о совершенном деле…

<…>

Хоть и не вышло, а хорошая мысль стихотворения; убийца-двойник – совершит и отпадет, а созерцателю-то, который не принимал участия в убийстве, – вся награда. Мысль-то сумасшедшая, да ведь и награда – сумасшествие, которое застынет в сладостном созерцании совершенного другим. Память о ноже будет идеальна, ибо нож был хоть и реален, но в мечтах – вот она, великая тайна…

<…>

22 марта <1902>

Когда человек примется писать что бы то ни было – письмо или статью какого угодно содержания, – ему ничего не стоит впасть в догматизм. Догматизм есть принадлежность всех великих людей, но это другой догматизм – высший, а нам – меньшим – следует от нашего догматизма избавиться. И вот что могу сказать по этому поводу:

Догматизм, как утверждение некоторых истин, всегда потребен в виде основания (ибо надо же исходить из какого-нибудь основания). Но не лучше ли «без догмата» опираться на бездну – ответственность больше, зато – вернее. Представьте: есть двое молодых и влюбленных. Один думает так, другая – иначе, – и не только думает, а и чувствует – и делает. Но оба любят, – а можно ли, любя, стоять на своем, не верить в то, во что верит любимая или любимый? Тут-то представляется, по-видимому, два исхода: или «броситься в море любви», значит – поверить сердцем и исповедывать то же, что тот, кого любишь, – или твердо стоять на своем и ждать, пока тот, кого любишь, «прозреет» и уверует сам в то, во что ты так твердо веришь. Тот и другой выход странен, сказал бы я (деликатно). Ибо, с одной стороны, нельзя всю жизнь быть в таком очумелом состоянии, чтобы не иметь ничего от себя, а все от другого, а с другой – нельзя «чертовски разумно» стоять на своем, стучать лбом в стену и ждать у моря погоды. Где же выход?

Выход – в бездне. (И все выходы в ней.) Не утверждай, не отрицай. Верь и не верь. Остальное – приложится тебе. А догматизм оставь, потому что ты – маленький человек – «инфузория», «догадавшаяся о беспредельности».

Из записных книжек Александра Блока

Естественным дополнением к дневникам были для Блока записные книжки, нередко дневник заменявшие. Александр Блок вел записные книжки с детства, первая сохранившаяся относится ко времени, когда ему было тринадцать лет. С 1901 года поэт начинает нумеровать их, собирая в своем архиве. Таким образом, к 1921 году у него оказалось 62 книжки. Однако незадолго до смерти Блок перечитал их, из многих вырезал листы, а пятнадцать книжек уничтожил.

Нумерация арабскими цифрами означает порядковый номер записной книжки.

Записные книжки Блока печатаются по изд.: Блок А. Записные книжки. 1901–1920. М., 1965.

1

26 сентября <1901>

В знаменье видел я вещий сон. Что-то порвалось во времени, и ясно явилась мне она, иначе ко мне обращенная, – и раскрылось тайное. Я видел, как семья отходила, а я, проходя, внезапно остановился в дверях перед ней. Она была одна и встала навстречу и вдруг протянула руки и сказала странное слово туманно о том, что я с любовью к ней. Я же, держа в руках стихи Соловьева, подавал ей, и вдруг это уж не стихи, а мелкая немецкая книга – и я ошибся. А она все протягивала руки, и занялось сердце. И в эту секунду, на грани ясновиденья, я, конечно, проснулся. И явно должно было быть так, ибо иначе неземное познал бы и уже как бы наяву – самый сон обратился бы в состояние пророчественное.

2

13 августа <1902>

Человек этот был не из простых. Бог при создании закутал его сердце в темные ткани; если бы они спали, он восчувствовал бы слишком ярко и не выдержал бы своей любви. Теперь его звали эгоистом. А ему мерещилось иногда.

6

16 июля <1903>

Если у меня будет ребенок, то хуже стихов. Такой же…[10]

Люба. Любочка. Любушка.

Если Люба наконец поймет, в чем дело, ничего не будет. Мне кажется, что Любочка не поймет.

У Любочки щечки побледнели. Глазки открылись. Волоски растрепаны. Ручки исцарапала. Совсем беспомощная – слабенькая.

У Любочки пушок на личике. Золотистый. Красное вечернее солнышко его насквозь проглядывает. Пушок золотой.

Из семьи Блоков я выродился. Нежен. Романтик. Но такой же кривляка.

8

Конец апреля <1904>

Живем гораздо скорее окружающих. Погружаемся раньше их в фиолетовый холод дня. Чувствовать Ее – лишь в ранней юности и перед смертью (Сережа – также у Вл. Соловьева). Теперь побольше ума. Отказаться от некоторого. Между тем – летом утратить кое-какие памяти, укрепиться, отрезветь, многое сопоставить – прочесть и передумать. Примирение с позитивистами? Всякие возможности.

Я слаб, бездарен, немощен. Это все ничего. ОНА может всегда появиться над зубчатой горой. Романическое.

Учить стихи наизусть! Пушкина, Брюсова, Лермонтова, все, что хорошо.

1 мая

Опять беспокойство перед ночью. И часто. И будто все буду знать. Но спячка днем. Работать всячески. Написать стихи – пора! пора! Хочу. Люблю ее.

Избранные письма Александра Блока

Письма Блока не только часть летописи его жизни, они представляются хорошей школой эпистолярного мастерства.

Все письма печатаются полностью по изд.: Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М. – Л., 1963.

Отцу

18 октября 1898. <Петербург>

Милый папа!

Я все не мог собраться написать Вам; вообще я слаб насчет писанья. Теперь пишу и поздравляю Вас с днем Вашего рожденья.