Полчаса земного притяжения. Фантастика - Наиль Акчурин

Зойка в Бога не верит. Выказала ему с Анфисой своё неудовольствие их поступком. Государственная пропаганда сделала из нескольких поколений граждан некогда патриархальной страны душевных калек. Они считают веру в Господа застарелыми догмами. Строят новую жизнь, в которой нет места иным мироощущениям и мировоззрениям. И лозунги у них страшные, нечеловеческие. Быть непримиримыми к врагам революции! Где уж там о душе подумать?

Семён Гаврилович заметил произошедшие с мальчиком изменения уже в церкви. Ребёнок перестал истерично плакать. При проведении обряда не проявил беспокойства. Анфиса, сама не часто посещавшая храм Божий, тоже почувствовала божественную благодать, и находилась в приподнятом настроении. Почему строители нового общества не хотят увидеть, услышать, почувствовать очевидное? Не хотят очистить душу от скверны? Наконец, просто заглянуть себе в душу? Семён Гаврилович часто задумывался над этим.

Но как можно объяснить человеку, если сам он не ощущает присутствия Бога? Не замечает знамений. Не слышит голоса его Ангелов. Не наполняет душу Его сиянием.

В церкви душа маленького человечка наполнилась чистым божественным светом. Она словно вспомнила те вибрации, напоминавшие ей прошлую жизнь. И за это готова была наполнить свою новую оболочку счастьем и радостью. Малышу стало хорошо и уютно.

За этот поступок родителей, Зойку на заводе вызвали в партком. Она у них идейный член партии, поэтому сделали ей там строгое внушение. А в наказание заставили прочитать десять лекций на тему: религия опиум для народа. Дочь это задание выполнила. Ходила в выходные дни в школы и выступала перед старшеклассниками. Отругала и отца с матерью. Сказала, чтобы не смели прививать человеку новой формации устарелые догмы. Семён Гаврилович с дочерью спорить не стал. Дело то сделано. Только вновь горько подумал: – Антихристы! Они не понимают, что душе надо осветить дорогу, задать путь, направить и заставить, вместе с человеком трудиться. Догмы догмами, а придёт время, ответ каждой душе придётся держать перед Господом. Там ведь судить будут за слово, за дело, за мысли, за чистоту души. И никого снисхождения, что ты член партии не будет.

Кроватка внучка стояла в комнате Семёна Гавриловича и Анфисы Павловны. По три раза на день они каждый опускались на колени перед иконой и надеялись, что благодать от неё коснется его души. Они в это верили. И наблюдали за этим воочию.

Икона, стоявшая в их доме, была семейной реликвией. На ней был изображён архангел Гавриил с белой лилией в руке. Он – небесный вестник, которого Бог посылает, чтобы возвестить и разъяснить людям свои планы о спасении рода человеческого, был изображён на золотом фоне в синем плаще, с голубыми крыльями, человеческим лицом, уныло и безучастно смотрящим на деяния людей.

Реликвия передавалась из поколения в поколение и досталась Семёну от его бабки Серафимы Петровны. Почему она отдала именно ему, а не его братьям и сёстрам Семён Гаврилович объяснить не мог. Но берёг и хранил её, как зеницу ока. Исповедовался перед ней, просил защиты и совета. В минуты отчаяния она наполняла его грудь своим теплом и светом. Помогала пережить невзгоды, преодолеть боль и страдания. Душа ребёнка, не обременённая грузом человеческих грехов, будто улавливала невидимое глазу божественное сияние, словно чувствовала исходящее от иконы тепло и благодать. Мальчик неосознанно тянулся к ней. Веселился и радовался. Счастьем наполнялось его сердце. В потоке небесных сил он познавал мир. Развивался и рос, опережая своих сверстников.

От добра, добра не ищут. Но разве это понимает молодёжь? Александру едва исполнилось два годика, Зойка повела его в детский сад. Он на их заводе был современным. Отвечал требованиям гармоничного развития советского человека. Как не уговаривал Семён Гаврилович дочь не отправлять чадо в рассадник болезней, не убедил. Общение со своими сверстниками должно было благотворно сказаться на развитии умственных способностей и приспособляемости к жизни в коллективе. Может быть оно и так. Только всё случилось, как он сказал. За то время пока Зойка настырно туда его таскала, пацан переболел всеми детскими болезнями. Ну и пообщался естественно.

Воспитатели в этом саду чуть ли не все с высшим образованием, а с детьми разговаривать не умеют. Один раз Зойке самой пришлось идти объясняться с ними. После обеда в детском саду тихий час. Детей укладывают спать, а перед этим сажают на горшки, чтобы во время сна чего неординарного не приключилось. Человек десять сядут в кружок и общаются. Воспитательнице это не понравилось. Она трёхлетних детишек отругала: – Вы, что тут посиделки устраиваете?

Кто как на это отреагировал, а их внучёк в туалет на следующий день не пошёл и терпел боль в животе до самого дома. Зойка пока вела его из детского сада, сама испариной покрылась. Так переживала за сына.

Однажды внук пришёл домой и начал просить яблоко. В это время года, а это было ранней весной, в магазинах яблоки не продавались, а в своём саду они ещё не поспели. Но внук не унимался: – Дайте мне яблоко.

Семён Гаврилович первый раз заметил в его поведении такую настырность. Задумался, что-то здесь не так.

– Так зачем тебе яблоко внучёк? – задал он Александру незатейливый вопрос.

– Мне воспитательница велела завтра принести.

– А отчего же она тебе велела?

– Я лишнее яблоко съел.

– Как же ты съел?

– Она спросила: – Кому ещё яблоко? Я сказал: – Мне.

– А за что же ты должен яблоко?

– Одной девочке яблока не хватило. Я съел свою и её порцию.

– И воспитательница тебя за это ругала?

– Нет, только сказала, чтобы я завтра яблоко для Лены купил и принёс.

Дело вовсе не в этом злосчастном яблоке, а в диалоге между воспитателем и ребёнком. Неправильно сформулированный вопрос педагога, поставил маленького человечка в неловкое положение перед сверстниками. Заставил его переживать и мучиться угрызениями совести. Ведь на то он и детский сад современный, чтобы найти подход к каждому малышу.

Парнем Сашка у них рос нелюдимым. По сравнению с его сыновьями, да и Зойкой – человек в себе. Чем это объяснить? Возможно поздними родами. Другого ответа Семён Гаврилович для себя не находил. И взгляд у него какой-то тяжёлый. Стать в раннем возрасте уже мужицкая. Бирюк он молчаливый, слово лишнее не вымолвит. С соседскими ребятишками ему не интересно. Те ватагой бегают по улице. Этот сидит целый день книжки рассматривает.

С возрастом эта грань сотрётся. Семён Гаврилович в этом не сомневался. Только не советовал он дочери до поры до времени опережать заданные природой ритмы и менять судьбу. Сама ему душа подскажет, как жить среди людей. А если не подскажет? Всю жизнь будет маяться, как отрок во Вселенной.

Чуткая и добрая душа внучка вызывала в сердце Семёна Гавриловича трепетные чувства. И даже не только оттого, что он его кровиночка. Ведь доброго и чуткого человека мы чувствуем на расстоянии. От него исходит великодушие. От него исходит тепло его души. И боль, и страдание людей он пропускает через своё сердце. Но сами люди это либо не хотят видеть, либо не способны оценить.

Зойке очень хотелось, чтобы сын рос компанейским парнем. Лидером среди сверстников. Она его постоянно отбирала от деда с бабкой и отправляла гулять на улицу. Конечно, он с местными мальчишками сдружился. В пять лет для этого особого умения не нужно. Они многому его научили и хорошему, и плохому.

Как-то раз соседский мальчишка Колька Дарькин позвал его на соседнюю улицу собирать свисавшую через забор вишню. Санька подвоха в этом никого не увидел, несколько вишен с дерева бабы Веры сорвал и съел. Полная женщина изо дня в день охраняла, как могла плоды своего труда. И не выбирая особых выражений, прогнала ребятишек от своего дома. Колька к подобным ругательствам был привычен, рассмеялся и убежал, а Санька был удручён. Он таких оскорблений не слышал, поэтому решил поделиться с близким человеком своими переживаниями. Зойка выслушала сбивчивое признание сына и дала ему наказ: – Иди и попроси у бабушки прощение. За то, что взял у неё вишенку. Ты взял чужое. Тебе должно быть стыдно.

Санька этот стыд ощутил моментально. Но идти одному просить прощение ему не хотелось. К тому же он испугался грозной старухи. Нашёл в соседском дворе Кольку и предложил: – Пойдём к тете Вере попросим прощение.

Колька сначала не понял суть предложения, его глаза округлились, а рот приоткрылся перед поставленной задачей: – Это зачем?

– За то, что вишенку у неё сорвали.

– Я чё дурак?

– Ну, пойдём Колька, сходим, – настойчиво просил Санёк.

– Да, отстань ты от меня, – не захотел больше слышать бредовые уговоры сорванец.

Санька собрался с духом и пошёл один. Он подошёл к знакомой изгороди, посмотрел сквозь щели во двор, но бабы Веры там не было. Мальчишка подошёл к калитке, но и она оказалась запертой. Тогда он начал звать хозяйку: – Бабушка! Бабушка!