Как грустно - Алекс Норк

— Ну, это правильно, — согласился Блейк. — Тем более, есть и еще один настороживший меня момент.

Макс отвел от открытого рта вилку с кусочком сыра:

— Патрон…

— Что?

— Я правда такой дурак, что опять чего-нибудь не заметил?

— Перестань, пожалуйста. Но помни, и я тебе уже много раз втолковывал: голова во время опроса свидетелей или подозреваемых должна быть спокойная и пустая, как сосуд, в который вливается информация. Обдумывание происходит потом. И никаких эмоций и навязчивых подозрений. Все это только отвлекает внимание.

Макс со вздохом отправил сыр в рот и, чуть комкая слова, удрученно посетовал:

— Знать-то знаю, а… не получается.

— Придет с опытом, не волнуйся. Ну, так вот. Ты еще вчера произнес следующую фразу: «Эрни Детлог должен был выйти к ужину через пятнадцать минут». Может быть не именно так, но пятнадцать минут прозвучали. Это ты, конечно, воспроизвел названную кем-то цифру. А сегодня, когда ты хвалился, что тратишь уйму времени на чтение книг, Белтам уточнил: хозяин просил, чтобы его оставили в покое на пятнадцать минут. С чего это вдруг ни Гарри, ни Лиза не дождались назначенного времени?

— И в самом деле, довольно странно, раз через пять минут он сам должен был появиться.

— Я, вот, сейчас подумал, — неожиданно сменил тему Блейк, — этот французский сыр, что ты съел, с виноградными косточками…

— Очень вкусный, я же предлагал вам попробовать.

— Я о другом. Виноградные косточки, как ты полагаешь, откуда они взялись?

— Из винограда, само собой.

— Да, а каким способом? Не думаешь ли ты, что их извлекали с помощью роботов-автоматов?

Макс было открыл рот, чтобы ответить, но призадумался…

— То есть, это что же выходит, — он растерянно повел головой и расслабил галстук, — сидят нанятые папуасы вокруг огромного чана, жрут дешевый виноград и выплевывают косточки, так?

— Видишь, ты прекрасно умеешь анализировать.

— Патрон, это обойдется вашим клиентам в рюмку хорошего бренди. Мне нужна дезинфекция!

Следующим утром Блейк связался из своего офиса с финансовой компанией Данфорда и через секретаря договорился о встрече поближе к вечеру в клубе «Леопард».

После этого позвонила Джулия Паркер. Просто поинтересовалась о его впечатлениях от вчерашнего вечера. Блейк ответил уклончиво и сразу же спросил сам:

— Гарри Детлог имеет изрядную склонность к алкоголю или мне только показалось?

— Сознаюсь, у меня странное впечатление. Покойный Эрни, я уже рассказывала, в последнее время к нему слишком тянулся. А Гарри просто любит хорошие напитки, не отказывает себе, но здоровье у него лошадиное.

— Почему вас удивило его объяснение по поводу неожиданного желания зайти в кабинет к брату?

— О, ну и наблюдательность! — Последовала пауза, которую Блейк не стал прерывать. — Дело в том, — снова заговорила она, — что мелкие ценовые колебания по рекламе — совершенно естественная вещь. Такие пустяки вообще не обсуждаются, тем более, на высоком уровне.

— Попросту, Гарри Детлог ввел нас в заблуждение?

— Да, правильнее всего так сказать. Хотя, вы должны понять, Артур, я хочу вести честную игру, и не использовать оплошности людей, с которыми много лет дружу и работаю.

— Это именно то, что мне нужно, Джулия. Приятно иметь с вами дело.

— Взаимно.

— Кстати, вы долго говорили по телефону…

— С финансистом Данфордом. Этого требовали последние дела концерна. Сидней хотел, чтобы я поговорила как можно скорей.

— Сегодня нам с лейтенантом придется заняться кое-какими справками, — сообщил он ей на прощанье, — а завтра, я думаю, надо будет поговорить у меня в офисе.

— Вы уже купили чашки для кофе? Наверное, нет. Купите, кофе я сама привезу.

……………………………………………

Менее всего Блейк ожидал следующего звонка.

Гарри Детлог, поздоровавшись, сообщил, что говорит из своего автомобиля, находясь всего в трех минутах езды от офиса. Хотел бы встретиться.

……………………………………………

Он действительно появился через три минуты.

— Детектив, я могу рассчитывать на непродолжительную беседу? — Вопрос прозвучал прямо с порога каким-то уж очень вежливым, если не сказать, заискивающим тоном. — У вас есть сейчас время?

— Я в вашем распоряжении, сэр, и времени у меня достаточно.

Блейк указал на кресло и пододвинул к противоположному краю пепельницу.

— Вы ведь курите?

— Да, хотя все время собираюсь бросить. Дурное занятие.

Он полез в карман за сигаретами, но не закурил, а просто положил пачку рядом.

«Нервничает, — отметил про себя Блейк. — Или делает вид, что нервничает?.. Нет, все-таки нервничает».

— Вас, наверное, удивил этот мой визит, детектив? — Он не стал дожидаться ответа. — Видите ли, я вчера сразу понял, кто в вашей паре главный. К тому же, вы были раньше начальником этого молодого лейтенанта, я знаю.

Блейк кивнул и спокойно стал ждать продолжения.

— Да. — Гарри Детлог положил ногу на ногу и тут же, будто поза сделалась неудобной, вернулся к прежней. — Понимаете, детектив, полиция есть полиция. Там все, что ни скажешь, попадет в протокол, а потом расхлебывай.

— Если я правильно уловил вашу мысль, вы хотите поговорить со мной, а не с лейтенантом, рассчитывая на определенную конфиденциальность?

— Именно так, детектив! — обрадовался этой неожиданной помощи гость. — Именно так!

— Я твердо могу обещать, мистер Детлог, что любые сведения, которым вы не захотите придать официальный характер, таковыми и не окажутся. Но, — он предупреждающе поднял руку, — в рамках личных контактов и обмена информацией с моим бывшим помощником…

— О, ради Бога, детектив! Я даже заинтересован в этом. Лейтенант не должен питать ко мне подозрений. Но все-таки, не для протокола.

— Договорились, давайте начнем.

Гость, потянувшись за сигаретой, как показалось, слегка расслабился.

— Вчера, — он чиркнул зажигалкой и затянулся, — я был не совсем искренним. Я хотел зайти к брату не для того, чтобы обсуждать производственные вопросы.

— Мне так и показалось. Тогда, зачем вы пошли к нему в кабинет?

— Чтоб объясниться. И попробовать снять напряженность, возникшую, отчасти, по моей вине.

— Какого рода?

— Деньги, что же еще. Все остальное решается с их помощью. У меня накопились некоторые долги. Но не потому, что я тратил деньги на развлечения, поверьте. Вы разбираетесь в живописи?

— Дома у меня есть несколько альбомов по европейским музеям…

— Это тоже неплохо. Нет, я говорю о двадцатом веке — модерне и постмодерне.

Блейк усомнился:

— Боюсь, сэр, я в этом вряд ли что-нибудь смыслю.

— Ха, открою вам небольшой секрет: в этом вообще никто ни черта не смыслит. Это как в моде, детектив. Группа профессионалов раскручивает свой бизнес. Вы видели, чтобы люди носили то, что демонстрируется на подиумах?

— Честно говоря, меня всегда смущают непонятные тарелки на головах, разрезы до… — Он, не найдя нужного слова, только провел снизу до живота рукой.

— Вы правы. Но людям внушают мысль, что все это очень здорово, что уважающие себя граждане должны следить за подобными глупостями и, соответственно, платить деньги. Так и с картинами. Старушка-Европа умела ценить гениев и накапливала их веками. Но на этом быстро состояние не сколотишь. Поэтому в двадцатом веке стали действовать другим способом: создавать искусственные имена, новые направления. — Гость весело посмотрел на Блейка. — Вы бы, вот, повесили у себя дома картину Пикассо «Девочка на шаре»?

— Нет, — решительно качнул головой тот.

— Я бы тоже. Но это откровенное уродство стоит два десятка миллионов долларов! — Он явно хотел продолжить тему, но, вспомнив о чем-то более важном, приостановился. — Да… так вот, детектив, я уже более двух лет занимаюсь этим бизнесом, и, наконец, кое-что получилось. Две картины ушли на Монреальском аукционе за немалые деньги. Но торговля велась именно в тот самый вечер, понимаете? Я еще не знал результатов. Очень надеялся, потому что получил бы козырные карты для разговора с братом. Волновался. Поэтому вышел на улицу, чтобы позвонить своему посреднику по мобильному телефону.

— Значит, узнав о положительных результатах, вы захотели сразу же сообщить брату, что выбрались из финансовой ямы?

— Именно, это позволило бы сгладить всю ситуацию. Сидней, когда мы вышли из кабинета, сказал: обязательно нужно сегодня хоть как-то смягчить конфликт. Лучше, до ужина.

— Почему?

Детлог чуть-чуть поежился.

— Эрни, перед отлетом в Европу, сказал, со мной нужно решать. — Опять гостю стало неуютно в кресле. — Понимаете, детектив, мы всегда любили друг друга. Но даже в детстве, если в голову Эрни втемяшится злобная мысль, ожидать можно было просто чего угодно. А в последнее время он сделался очень ожесточенным.