Дура. История любви, или Кому нужна верность - Виктория Чуйкова

Пробежала зима. Весна вовсю отгоняла холода. Мы были с ним так счастливы, что мир не замечали. Он помогал мне с занятиями, водил в кино, одаривал милыми безделушками. Все реже играл на свадьбах, но праздники в школе и доме творчества не пропускал. И всегда брал меня с собою, на все мероприятия.

Я и не заметила, как пришел май. Впервые мы с Иркой не поехали первого мая на природу с ее родителями, а со школой участвовали в демонстрации, это нам так понравилось, что мы просто ликовали. Затем мы классом отправились в центральный парк, где встретились с Сашкой. Качели, карусели, мороженное. Счастье переполняло меня, а его присутствие кружило голову сильнее каруселей. Затем мы плавали на лодках. Потом, как вошло у нас с ним в привычку, отстали от друзей. Уселись на лужайку, на самом берегу реки. Он обнял меня, сидя сзади, словно укрыл от всего мира. Что-то рассказывал, но я не слышала, уносясь в свои мечты, пока он не чмокнул в затылок и не сказал на ухо:

– Хорошо-то как!

– Ага! – согласилась я.

– Скоро экзамены. У меня выпускной.

– Будешь поступать?

– Буду! А там и ты школу закончишь.

– Не, я в этом году выпущусь.

– Викусь, зачем? Неужели не хочется побыть в детстве.

– Надоело.

Он пересел и заглянул мне в глаза:

– Надоело что? Учиться? Быть юной?

– Школа. Учителя. Однообразие стен. Ну, просто школа надоела.

– А чего хочется?

– Поступлю. – сказала я неопределенно.

– Куда? – он просто вытягивал из меня конкретику.

– Сколько себя помню, всегда хотела быть балериной и пианисткой.

– Так, так, давай выкладывай. А то мы год вместе, а ты для меня загадка. Значит, ты играешь?

– Немного. Я отучилась всего два класса, как родители развелись. И отец, ну, кровный, после развода забрал пианино.

– Зачем?! – удивление Сашки было искренним.

– Я точно не помню, давно было. Знаю лишь, что он делил все пополам, даже мои детские книги. Мама оставила ему все, хотела лишь мой инструмент, но он уперся. Так мы и ушли, взяв только платья.

– И что потом?

– Потом мы долго переезжали, пока маме не дали квартиру. А теперь у меня есть пианино, папа купил. Отчим, Колькин отец, но мне роднее всех. После бабушки. Ее просто обожаю.

– А меня?

Я прикусила губу и чувствовала как щеки стали краснее помидора. От этого отвернулась. Сашка обнял меня и снова поцеловал, но теперь в висок, говоря:

– Так, с музыкой понятно. И если захочешь, наверстать можно. Тем более что у тебя есть слух. И голос!

– Конечно, есть, я же разговариваю.

Он засмеялся.

– Я о другом. Продолжим откровения. Как ты поешь, я слышал и мне очень нравится, а вот что танцуешь… Хореографией, так понимаю, тебе не удалось заняться.

– Неее. Мы с Иркой только в народный кружок бегали. Балетная же школа далеко, возить некому было, а туда детей берут с малых лет.

– Ясно. Так ты значит, из школы бежишь. И можно узнать куда?

– Была у меня мечта…

– Еще одна.

– Конечно!

– Девчонка!

– Ты что, смеешься?

– Нет, моя Победа, я внимателен к твоим словам, как никогда. Что за мечта?

– Мне было пять, когда дедуля заболел и… В общем, его быстро не стало и я очень хотела стать врачом, чтобы никто больше…

Повисла пауза, я проглотила ком, он снова чмокнул и спросил:

– Значит в мед?

– Увы! Мама категорически против.

– А зачем спрашиваешь? Это же твоя жизнь.

– Первое – она мама. Второе – я ее уважаю. Мы с ней поговорили, серьезно. Некоторые ее доводы были разумными. И потом, знаешь, я так подумала, ведь можно же не одно образование получить.

– Можно. И куда ты направишься, если не в мед.

– Мама настаивает на школе. Но мы с Иркой решили, получаем аттестаты и направляемся в центр, какой вуз первый попадется, туда и сдадим документы.

– Вы с ней авантюристки! Зачем так-то?

– Понимаешь… Как я тебе сказала, школьные порядки надоели. А так, пан или пропал. НЕ сдам вступительные, перейду в старшую школу. Поступлю – получу диплом, профессию. Буду работать, стану самостоятельной и смогу… хоть в мед, хоть…

– Замуж! – перебил меня Сашка и прижал сильнее. – Хорошо, два года даю тебе вволю поэкспериментировать.

– Ты что это надумал?

– Замуж тебя позвать. Пойдешь за меня? – я не отвечала. Да и что могла сказать? Не кричать же «Да!!!!», вот так сразу. Два года… Мало ли что. Тут пролетела у меня мысль о Борьке Лаптеве. Я ее сразу же отогнала, а внутри меня, подленькое такое второе Я, заскулило: «Ага, один уже на свадьбу намекал, даже на коленку дул. Дул, дул и сам сдулся». А Сашка продолжает: – Эй, барышня?! Чего замолчала? Не мил тебе?

– Два года…. – вместо ответа произнесла я. – Не получится, через два-то. У нас в семье традиция, все замуж выходят в двадцать один год. Мама не разрешит раньше.

– А зачем в этом спрашивать разрешения?! Ты вот паспорт получишь, значит все, взрослая! Пойдем и распишемся. Тем более что через два года тебе восемнадцать и ты совсем совершеннолетняя.

– Увы, черед два года мне будет всего лишь семнадцать.

– Викусь, как это?

– Да вот так. Мне днями пятнадцать исполнится и до паспорта еще ого-го!

Он даже отстранился. Лицо потемнело:

– Как это пятнадцать? Ты же восьмой заканчиваешь…

– Да! – я улыбнулась. – Только я в классе младше всех, в школу пошла, еще и семи не было.

– Да уж… – Сашка задумался, я испугалась, перемен в его взгляде:

– Саш, что случилось?

– Ничего страшного. Эх, курносая! – он давно меня так не назвал, поэтому я пристально смотрела не него.

– Поясни. Я не понимаю. А когда я чего-то не понимаю, то боюсь.

– Бояться, со мной, ничего не надо. Я никому не позволю тебя обидеть. Просто… Как бы тебе это правильно сказать. Чувствую себя…, ну, совратителем. Ты же еще ребенок…

– А мы разве сделали что-то не то?

– Слава богу, что нет. А то бы не поступал, а посадили.

– За что, Саша?! Я совсем запуталась.

– Не заморачивай свою прекрасную голову. У нас впереди есть время и это даже лучше. Я уже не просто буду студентом. Я уже буду работать и тогда, ни твои, ни мои родители нам не указ.

День рождения у меня пятого мая. В этот день я домой прихожу с охапками цветов и кучей подарков. Сашка встречал меня из школы с огромным букетом сирени. Тюльпаны с яблоневым цветом, которые мне дарили одноклассники, я отдала Кольке и отправила его домой, водрузив еще и свой портфель. Мы с Сашкой прогулялись немного и расстались до вечера. А вечером, он подарил мне медведя, белого и лохматого. Сказав, что он меня будет охранять, в его отсутствие. И ландыши. И как он только догадался, что я ландыши люблю?! Сирень, тюльпаны да и другие цветы тоже, но ландыши больше. Они такие хрупкие, нежные. И, что для меня самое важное – приходят ненадолго, лишь ко дню моего рождения.

Вечер был прекрасный, мы здорово отметили мой праздник на роднике, с печеной картошкой и шампанским. Затем я, обняв медведя, улеглась в кровать, намереваясь заснуть под бренчание гитар во дворе. Но вместо сна я подскочила к окну, потому что Сашка пел:

«Летящей походкой, ты вышла из мая…» И я точно знала, что он поет для меня.

Не знаю как кому, а мне нравилось мое детство. Оно не было простым, но было интересным. Я любила все и всех вокруг и здоровски относилась к школе, к одноклассникам, к учителям. Я с гордостью носила пионерский галстук и маршировала на сборах отряда. С удовольствием пела «Взвейтесь кострами» и прочие пионерско-комсомольские песенки. Теперь же, в свои пятнадцать, я была комсомолкой, красавицей, с косой почти до пят, и влюбленной в самого прекрасного юношу. Я заканчивала восьмой класс и передо мной открывалась дверь во взрослую жизнь, о которой, почему-то, так мечтают все дети.

Мы готовились к экзаменам. Большой, дружной компанией. На ставках, или другими словами – искусственных водоемах. «Да, ну! – скажите вы. – Разве можно там подготовиться, да еще КОМПАНИЕЙ!» Мы – готовились, добросовестно, не забывая делать перерывы. Сашка всегда был с нами, но никогда не брал своих учебников. Он размеренно и доходчиво пояснял нам то, что мы не могли осмыслить сами. А ему было, что нам сказать, школу то закончил с медалью. Затем мы расставались на короткое время и вечером свиданничали, убегая от друзей.

Так я и не заметила, как настал выпускной. Приехала бабушка, и они с мамой пришли на торжественную часть. Многие родители остались и на вечер, но мои не захотели. Да и Иркина мама так же. Уж не знаю где, но мама достала мне к выпускному платье из парчи, с бирюзовым узором. Ирка, в отличие от всех девчонок, была в брюках, заявив:

– А вот не хочу и не буду!

– Не надевай. – пожала я плечами. – Я бы тоже не надела, но мама старалась.

– Ты послушная, была и будешь. А я – бунтарка. Сказала – не хочу, значит – не надену.

– Ир, ты кого уговариваешь? Меня не надо. Для меня ты и без брюк прекрасна.