Лада все сладит - Екатерина Васичкина

Дан

И ведь знал, что не стоит закрывать глаза на роман Хельны с каким-то пейзанином! Стоит выпороть обоих для острастки, чтоб другим неповадно было!

Да закрутился как-то, а потом и вовсе сам женился. Да и… как-то все равно мне было, чем там занимается моя дворня. Работают и ладно!

А зря, как оказалось. Я вышел из лаборатории и едва не провалился сквозь пол, услышав разговор супруги и Макара. И понял, что уж теперь-то она точно перестанет быть такой нежной!

Моей яростью пожилого слугу снесло в сторону и впечатало в стену. Я влетел в комнату к Хельне, кипя желанием стереть с лица земли человека, который разрушил мое счастье одним своим появлением на свет.

Хельна уже спала. Младенец сучил ручками и ножками в своих пеленках, под умиленным взглядом Гудред. Дети самой старухи погибли в котле моей матушки.

Я остановился.

Гудред подняла на меня глаза и прижала руки ко рту. Если уж они Лады боялись, которая и мухи не обидит, то явление взбешенного меня было и вовсе событием ужасающим.

— Не надо, господин, прошу Вас!

И где только смелости набралась заговорить со мной?

В глазах служанки светилось такое глухое отчаяние, что даже мне стало как-то… ну, не жаль ее, конечно, но ярость осыпалась с меня как песок под дуновением ветра. Я молча развернулся и вышел вон.

Вышел и остановился, не понимая, что теперь скажу Ладе. Что я не виноват и меня отец заставил? Что за чушь! Не ребенок ведь. И было мне больно.

Больно от того, что больше не обнимут меня такие теплые руки. Нет, спать-то я с ней буду, пока не забеременеет. А значит, долго. Темному и ведунье сложно зачать ребенка, уж слишком мы разные. И мне таки придется увидеть слезы бессилия и отвращения на ее прекрасных глазах.

Откуда-то слева раздалось кряхтение. Я перевел туда свой взгляд, уже снова начинающий закипать яростью, но увидел лишь Макара. И в памяти всплыли бесчисленные разы, когда тот врачевал мои раны и ушибы, после папиных внушений. Тьма! Да этот человек меня еще мальчишкой выхаживал! Он знает каждый шрам на моем теле!

И снова ярость улеглась.

— Зачем ты ей сказал? — я усадил дворецкого спиной к стене и быстро прощупал его на предмет повреждений. Несколько переломов, гематома, жить будет.

— Да вам колдунам разве соврешь? — видимо, слуга решил, что я его добью и терять ему нечего.

— Смолчал бы, — тьма в моих руках может не только убивать. Срастить кости я могу не хуже Лады.

— Да как же смолчишь? Княгиня ведь, — Макар почувствовал, что боль уходит, и удивленно поднял на меня глаза.

— Что мне теперь делать? — я настолько растерялся, что впервые в жизни обратился за советом. Да к кому! К слуге!

— Дак, что ж ты тут со мной возишься? Ведь худо же ей стало! Иди к ней.

И я пошел, совершенно не зная, что буду делать.

И уже когда я свернул за поворот, на самом пределе слышимости до меня донеслись тихие слова Макара.

— Храните тебя боги, Дан. Добрый ты, хоть и князь.

Я помотал головой и решил, что мне почудилось.

Лада была в истерике. Я остановился на пороге, едва не падая от бури боли и ужаса, бушующих сейчас в ее душе. Она смотрела на кровать, нашу супружескую постель и рыдала, словно сумасшедшая. И билась в ее голове всего одна мысль.

— Другая. Ту я сжег сразу же, как умер мой отец.

Я заставил себя говорить спокойно, хотя больше всего мне сейчас хотелось самому отпустить на волю свои чувства и разрушить пару деревень. Ворваться туда огненным вихрем, убивая всех без разбора и чувствуя на губах вкус человеческой крови.

Она протянула ко мне руки, будто для объятий, но не могла же она, в самом деле…

Могла. Пока я из последних сил удерживал себя от приступа ярости, она подошла ко мне сама и прижалась всем телом, дрожа и называя меня по имени. Мне ничего не оставалось, кроме как ошарашено обнять ее в ответ и просто ждать, пока истерика прекратится и она сможет говорить внятно, а не бормотать нечто неразборчивое, на что я отвечал машинально, совершенно не задумываясь над смыслом сказанного.

— Ты меня ненавидишь? — Лада притихла, уткнувшись мокрым лицом в мою грудь, и я решился, наконец, спросить.

— Конечно нет! Почему?

— Потому что я — чудовище. Эти люди не зря меня боятся. Я сделал много зла. Знаешь, когда-то я искренне считал себя слабаком и честно старался оправдать ожидания отца. Девиц вот… да и не только… Нет-нет! — я снова услышал ее мысли, — младенцев я не варил, это моя мать… Ой, Лада, ну не плачь, пожалуйста. Не плачь, слышишь?

Ее ответ заставил меня окончательно потерять голову и насовсем смыл с меня ярость.

— Я люблю тебя, князь Дан. Неужто ты думаешь, что я могу не переживать за тебя? Не чувствовать твою боль?

Я оказался таким идиотом, что переспросил, правду ли она говорит. Что за глупость, ведь просто всмотревшись в ее сердце, я сразу же увидел там свое отражение. И как я раньше не замечал?

Не могу сказать, что со мной произошло от этого открытия. Но в тот момент я понял, что эта девушка — моя судьбы и что я не расстанусь с ней ни за что на свете. И никому не позволю причинить ей боль. Даже ценой своей собственной жизни.

Лада

Проснулась я как всегда поздно. Собственно, дело шло к обеду, поэтому я страшно удивилась, узрев в комнате своего супруга, который в такое время обычно уже давным-давно как занят в своей лаборатории.

— Привет!

— Привет, Лада. Я не хотел тебя будить, но у меня не очень хорошие новости. Не то чтобы сильно плохие но… короче сегодня на рассвете прибыл гонец от великого князя. Орда на нас идет. Воевать будем.

— Ни фига себе не очень хорошие новости! — Я возмущенно взвилась с кровати и замерла посреди комнаты, не очень понимая, что собираюсь делать, — в нашем мире тоже такое было. В орде маги были очень сильные! Они всех наших разделали тогда что Тузик грелку! Всю Европу захватили, часть индии… Сорок лет было ордынское иго!

— Сорок лет? Кошмар! Надеюсь, в нашем мире такого не будет. У нас тоже маги неслабые! Да один я чего стою!

— Знаешь, вообще-то ты прав. У нас такого персонажа в летописях не отмечено. Может, конечно, твой двойник просто потерялся, столько веков прошло с тех пор, но, будем надеяться, что именно твое присутствие повернет историю в другую сторону. А то у нас все плохо кончилось. Великий князь погиб…

Я болтала, чтобы скрыть тревогу, но Дан воспринимал мой исторический экскурс более практично.

— А вот это очень плохо. Он, как ты говоришь, мужик правильный. Его нам терять совсем нельзя. Буду приглядывать за ним!

Мне уже тогда не понравилась эта его идея, но рассказывать боевому магу как нужно вести бой я не стала. К чему позориться? Только попросила разрешения иногда посматривать на супруга в зеркале, да заговорила для него первую попавшуюся побрякушку, чтобы если что, та передала мне сигнал бедствия. Дан, правда, обозвал меня паникершей, но амулет надел. Видимо решил, что в противном случае, я буду торчать у зеркала, не отрываясь.