Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов

Залечивание ран продолжалось много месяцев, причем переломленная в голени нога срослась неправильно, и Пожарский остался хром на всю жизнь, получив прозвание «хромого».

В октябре, после решения нижегородцев о выборе Д. М. Пожарского своим вождем, в Мугреево явились посланцы из Нижнего Новгорода. В разговоре с депутацией, состоявшей из дворянина доброго Ждана Петрова сына Болтина и выборных от посадских людей, полубольной воин обнаружил осторожность и предусмотрительность. Он не сразу согласился ехать в Нижний. В одной из последующих его грамот северным городам читаем: «…и присылали по меня из Нижнего многажды…». Наученный горьким опытом первого земского ополчения, Пожарский хотел твердых гарантий и уверенности в серьезности намерений. Он указывал прибывшим, что боится измены и «поворота вспять».

Повторное посещение нижегородцев, сопровождаемых на этот раз настоятелем древнего нижегородского Печерского монастыря Феодосием, убедило воина-патриота согласиться принять на себя военачалие.

В Нижний Пожарский прибыл 28 октября 1611 года. Здесь, при обсуждении важных вопросов будущей стратегии и тактики, вновь подтвердились его блестящие полководческие таланты. Он решил идти в Москву не кратчайшим путем через Муром и Владимир, по сильно разоренным местностям и на виду у будущих противников, а кружным путем, через Кострому и Ярославль, собирая в дороге провиант и людское пополнение. Не менее важным было решение воздерживаться от выступления против казаков, стоящих под Москвой, чтобы не вести войну сразу на два фронта.

«Заводчик» всего движения Кузьма Минин был выбран «миром» в казначеи и распорядители денежной части уже начинавшего формироваться ополчения. Для обозначения новой должности Минина не нашлось даже подходящего слова в терминологии того времени, и он с начала до конца похода пробыл в звании «выборного человека всею землею».

С Пожарским Минин действовал все время в полном согласии, «в совете». В призывных грамотах, рассылаемых городам, имена обоих стояли рядом, и при нужде в подписи Минин доверял Пожарскому расписываться вместо себя: «В выборного человека всею землею в Козмино место Минино князь Дмитрий Пожарский руку приложил» (грамота из Ярославля на Вычегду). В важных случаях веское слово Минина всегда имело для руководителя рати немаловажное значение. В источниках не раз отмечаются совместные совещания Пожарского с Мининым. Например, в Плесе, перед отправлением в Кострому, Пожарский получил известие, что тамошний воевода Шереметев «тянет» к Владиславу и не хочет пускать нижегородцев. Во время совещания Минин настоял все-таки продолжать путь. Или, например, в Ярославле «…князь Дмитрий Михайлович и Козьма начали думать… как бы земскому делу быть прибыльнее» и т. д.

Ополчение выступило из Нижнего в конце февраля — начале марта 1612 года. Шли правым крутым берегом Волги на Ярославль.

Первым этапом пути была Балахна. «Балахонцы приняли их с великой радостью, — сообщает летопись, — даша на подмогу казны и отпустиша…» Далее войско миновало Юрьевец, Решму, Кинешму, Плес — везде к нему присоединялись патриоты, движимые единым порывом помочь государству. В Ярославле нижегородцы задержались почти четыре месяца, добиваясь возможно большего «соединения городов».

Подойдя к Москве, ополчение расположилось лагерем отдельно от казаков Трубецкого и Заруцкого. Пожарский и Минин имели все основания быть неуверенными в казацкой устойчивости, но ради лучшего успеха будущих военных действий нужно было привлечь казаков на свою сторону. Для этой цели Минин неоднократно посещал казацкий лагерь. Летописец рассказывает: «Козьма приде в полк князя Дмитрия Трубецкого и начати со слезами молити ратных о любви, да помогут друг другу».

Сохранились любопытные сведения, как отнеслись в Москве бояре и поляки к появлению вместе с ополчением в качестве чуть не первого лица простого посадского «мясника». Трубецкой, знатный боярин, кичившийся постоянно древностью рода, воскликнул: «Мужик нашу честь хочет взять на себя, а наша служба и радение ни во что будет!» Поляки в Кремле, получившие предложение сдаться, в своем заносчивом ответе писали: «Пусть хлоп пашет свою землю, поп знает церковь, а Куземки пусть занимаются торговлей — государству лучше тогда будет». Русские изменники, посылавшие из Кремля в Польшу донесения, иначе не называли Минина, как «Куземка». Такое пренебрежительное отношение к Минину показывает ярко, какое сильное впечатление произвело выступление на политическую арену талантливого выходца из народа.

24 августа 1612 года состоялось решительное сражение с поляками. Конечно, главная роль и общее руководство в бою принадлежали Пожарскому, но в критический момент, когда упорство поляков стало казаться непреодолимым, произошла удачная вылазка, решившая судьбу сражения.

Летописец рассказывает, как Минин, «неискусен воинским стремлением, но смел дерзновением», неожиданно подошел к Пожарскому и стал просить у него ратной силы, чтобы ударить на поляков. «Бери кого хочешь», — отвечал Пожарский. Минин взял три сотни воинов и во главе их смело ударил на стоявшие у Крымского брода[6] конную и пешие сотни литовского гетмана Ходкевича (он только что подошел с воинским подкреплением для осажденных). Воины Ходкевича, застигнутые врасплох, кинулись врассыпную, давя друг друга. Видя такую удачу, остальные русские ополченцы, засевшие в ямах и канавах, оставили засаду и кинулись в свою очередь на бегущих поляков. Гетман потерял до 500 человек и отступил к Донскому монастырю. На утро он совсем ушел из Москвы.

Спустя некоторое время сдалась последняя группа поляков, отсиживавшаяся в Кремле, и 26 октября 1612 года Москва и вся народная Русь праздновали полное освобождение от интервентов. Непрошеные пришельцы получили заслуженный урок.

12 июля 1613 года избранный Земским Собором царь Михаил Федорович (1613–1645) пожаловал Кузьме Минину звание «думного дворянина», «велел ему быти всегда в Москве при нем, государе, безотступно и заседать в палате, думати о всяких делах, о чем государь расскажет и что царству Московскому надлежать будет».

В дальнейшем правительство Михаила давало Минину отдельные почетные поручения. Весной 1614 года по всему государству происходил сбор налога — пятины. В мае 1615 года «как пошел государь на богомолье к Троице-Сергию в монастырь, то на Москве оставил бояр… да Козьму Минина» («Дворцовые Разряды»).

Но дворцовые почести тяготили скромного посадского человека.

В оплату государственной службы Минин получал в 1613—14 годах жалование 200 рублей («а поместьем не верстан»). В 1614 году ему назначены в поместье из дворцовых земель Нижегородского уезда села Ворсма и Богородское, а в 1615 году Богородское с девятью окрестными деревнями пожалованы ему и