Гитлин и Сталер - Александр Кацура

Г и т л е р. Космос? Линкоры?

С т а л и н. Слышал слово Коба?

Г и т л е р. Так вроде тебя ближайшие называют?

С т а л и н. А знаешь почему?

Г и т л е р. Нет.

С т а л и н. КОБА — это Космический Орбитальный Бронеавтомобиль. Моя идея!

Г и т л е р. Вот это да! Только причём здесь колёса, Йозеф? Дух нации — вот пружина, вот хребет подлинной истории. Разумеется, я имею в виду арийскую нацию, но не унтерменшей, тем более, не евреев.

С т а л и н. Насчёт евреев ты, пожалуй, прав. Но эта проблема не так проста, как кажется. Нам надо накопить силы. Растолковать людям. Большая работа, Адольф. Мы не можем пороть горячку, как ты со своей Хрустальной ночью и печами. Это чугун можно отправить в печь. У нас другие масштабы, другие расстояния. Магадан переполнен, а Мадагаскар пока не наш. Мы отправим евреев в космос!

Г и т л е р. Мадагаскар? (Встаёт и возбуждённо ходит.) Как? Откуда? Вы знали про мой план? Я о нём никому не говорил. Одно время я действительно хотел отправить их туда. Всех до единого!

С т а л и н. Мадагаскар — интересная идея. Но есть места и поближе. Палестина, например.

Г и т л е р (оживился). Ближний Восток? Новый Крестовый поход?

С т а л и н. Мы сейчас формируем ударный отряд евреев-коммунистов. Отбираем тех, кто прошёл войну, лагеря. Пусть создадут нечто вроде государства. Я думаю, Объединённые нации сейчас на это пойдут. Едва ли они сообразят, что это будет наш форпост. Ближний Восток — стратегический перекрёсток не только древнего мира, но и мира са-авременного. Это ми хорошо понимаем.

Г и т л е р (задумчиво). Идея ничего. Авангард надёжен? Люди обрезаны?

С т а л и н. Пока предпочитаю резать по одному. Так интереснее. И процесс крупнее — видишь как в лупу. Как он там тараканом недорезанным извивается. «Двигающий горы начинает с мелких камушков», как сказал один видающийся китаец.

Г и т л е р. Это любопытно. С Китаем у вас неплохо получается.

С т а л и н. У меня много умных голов. Так что развлечения надолго хватит. Сначала они мне служат, по полу ползают, сапоги лижут, а потом я их в подвал.

Г и т л е р. Нет, это мне не нравится. Тут пахнет личным, мелким, а я за идею. Я за принцип. Циклон-Б — это не подвал. Это принцип. Ничего личного. Или всех, или ни одного!

С т а л и н. Хоть ты и максималист, но ты, слабак, Адольф. И всегда был слабаком. Рассказывай большевику о принципах! И почему только мы тебя боялись? Сам теперь удивляюсь. Впрочем, я не заложник догм. Например, Ленин, когда меня на фронты гражданской с проверками посылал, говорил: «Стг’еляйте, батенька, эту штабную сволочь. Там некогда выяснять, кто пг’ав, кто виноват. Чем больше, тем лучше. В длинный ряд недорезанных спецов выстроили и пах-пах из г’евольверчика! Тогда те, кто уцелеет, живо начнут воевать. Как блохи, скакать начнут.» И, знаешь, — начинали скакать. Люди в своём большинстве — это те же блохи. Вот так он учил меня.

Г и т л е р. Вы оказались хорошим учеником. Да, рановато мы отправили вам вагон с Лениным. Нам бы самим у него подучиться. Этой технологии не хватило в Германии! Впрочем, в те годы я ещё не влиял на политику. В результате я начал войну, окружённый предателями в пенсне.

С т а л и н. А я ленинский подход масштабно применил в конце тридцатых. Нам удалось представить дело военных как секретную операцию германских спецслужб.

Г и т л е р (оживился). Тухачевский! Как же! Тут мы вас обвели вокруг пальца. Гиммлер и Гейдрих соорудили документы и всё думали, как их забросить русским. Дали знать людям Бенеша и не ошиблись. Олух стукнул в Москву. Каково же было наше изумление, геноссе Сталин, когда вы предложили нам за эти фальшивые бумаги три миллиона золотом. Мы потом выдавали эти деньги нашим агентам.

С т а л и н. А мы этих агентов спокойно брали, потому что номера банкнот были переписаны НКВД.

Г и т л е р. Я это быстро понял, и оставшиеся иудины деньги велел пустить под нож.

С т а л и н. А что касается Тухачевского, Егорова, Блюхера и других… Тут я тебе так скажу, Адольф. Мы, большевики, настроены на масштаб. Пятую колонну мы вырезали без колебаний. И смотри — выиграли войну.

Г и т л е р. Вы завалили нас трупами. Горами трупов.

С т а л и н (ставит камень и назидательно поднимает указательный палец). Не трупами, а камнями. В игре используют не только живые, но и мёртвые камни! Вот эти, Адольф, камни — мертвы.

Г и т л е р. Эта партия за вами, геноссе Сталин.

С т а л и н (берётся за трубку). Конечно, за мной. А что за тобой? У тебя остался один настоящий друг, Адольф. Кстати, нэ хочешь встретиться с Паулюсом?

Г и т л е р. Не испытываю никакого желания видеть этого труса и подлеца. (Рассеянно смотрит на огонь в камине, затем вскакивает и начинает нервный бег в пространстве кабинета.)

С т а л и н. Да, мы могли быть вместе… Ты не думал об этом?

Г и т л е р. А о чём же я думал, рассматривая в перископ гёринговское Калинхалле?! Вместе? Это была бы несокрушимая геополитическая сила! И надежда на действительную тысячу лет. Без тунеядцев и олигархов. Союз Византия и Рима — от Аддис-Абебы Муссолини до Нордкапа Квислинга в Скандинавии. Нил, Волга и Рейн. Великий рейх арийских фараонов. Русско-немецкие орденсбурги. Новый союз Петра III и Фридриха Прусского. Русские пашут землю, а немцы сочиняют для них симфонии. Можно и наоборот, Иосиф. Русские ведь тоже умеют издавать звуки! Разве не так? «Щелкунчик» неплохо слушается под Рождество. А немцы, открою тайну, — способны разводить свиней. Ты пробовал настоящую брауншвейгскую колбасу? Я её не ем, это трупное мясо, но знаю, о чём говорю. Никакая утопия не утопила бы этот великий союз. Никакие маньяки-интеллигенты в очках, с бородками и с самодельными бомбами в карманах. Англичане задохнулись бы от зависти на своём жалком, засиженном толстыми мухами острове. Новый танк «Адольф Сталин» и самоходка «Иосиф Гитлер»! А? Ты видел проект моей «Крысы»? Новый Гегель провозгласил бы — мировой дух завершил историю! Новый Гегель, а не какой-то там французский жидо-дилёз или Гваттари. Когда поля родят, золота не нужно. В Византии из него делали нужники. Даже ваш Ленин прекрасно это понимал. Кажется, у него было в программе — после построения коммунизма все золото кидают на производство унитазов. Эту идею он, конечно, украл. Но не у Маркса, Иосиф, а у Томаса Мора. Был такой канцлер-чудак у Генриха Восьмого. Нужники из золота — идея краденая, но верная!

С т а л и н. Что ж! Не случайно мы решили покрыть золотом станции масковского метрополитена.

Г и т л е р. Это кич, Иосиф. Надо быть выше. Создавай настоящие произведения, учись этому у меня. Кстати, что было в бункере в последние дни? Расскажи хоть немного. Доктор с Магдой покончили с собой?

С т а л и н. И дэтей забрали! (Делает красноречивый жест трубкой.)

Г и т л е р. Молодцы, настоящие национал-социалисты! Магду я любил. Женщина с ледяными глазами. Вот, что значит воля! А херр Шпеер?

С т а л и н. Сдался американцам.

Г и т л е р. Это плохо.

С т а л и н. Это хер знает что, Адольф. Он был информированным работником. Самое неприятное, что теперь союзникам достались планы монументальных зданий Берлина.

Г и т л е р. Это возмутительно! И эти свиньи обязательно ими воспользуются. Но ничего, Иосиф, я кое-что храню в памяти и готов помочь тебе с реконструкцией Москвы. Хочешь, начнём с Триумфальной арки Победы? Или нет! Предлагаю начать с монументального памятника русскому и немецкому солдату в Сталинграде. Здорово? Представь только на миг! На вершине кургана — искусственное озеро, горы из гранита и стелла, изображающая германскую женщину. Как тебе идея?

С т а л и н. С мэчом?

Г и т л е р. Иосиф! С тобой можно обсуждать архитектурные замыслы! Конечно, с мечом. Крупная грудь, платье, меч, суровые формы. Рядом — огромная полусфера с неугасимым огнём и круглым отверстием в ночное небо! По замыслу должно быть круче, чем дворец Нерона. Главное — не стесняться размеров. Высота скульптуры Нерона составляла 36 метров. «Американская Свобода» — 46. Моя женская фигура в Нюренберге замышлялась в 60. Отталкивайся от этих цифр. Памятник сталинградского сражения обязан быть величественным!

С т а л и н. Я дам тебе настоящего архитектора. Сможешь передать свой замысел?

Г и т л е р. Еврей? Раздвигай проспекты, сноси дома, делай улицы как можно более широкими. Евреи на это не способны! Неумеха, идиот и неудачник Липперт сократил мой проект главной улицы Берлина до 91 метра, хотя я настаивал на 120. Сто двадцать ширины, Иосиф! А ты предлагаешь мне ещё одного еврея! Какой ширины улица, по которой меня везли к тебе?

С т а л и н. Пока небольшая, но в наших планах коренная реконструкция района Дорогомилово. Сразу за рекой советская власть собирается выстроить величественный зиккурат свише двэсти метров высоты. Я распорядился начать строительство в тот год, когда я умру.