Северное сияние - Виталий Протов

Он провалился в эту пропасть наслаждения и на несколько секунд ушел куда-то из этого мира земных юдолей в мир вечного блаженства. Когда он вернулся, она лежала на его плече, тихонько посапывая – его кожу щекотал воздух из ее ноздрей.

Вот тогда-то ему и открылся тайный, хотя по зрелому размышлению и очевидный, смысл двух презервативов, предусмотрительно выложенных на тумбочку этим знатоком сексуальных особенностей мужчин средних лет. Видимо, девочка специализировалась на этой категории и знала специфику: первые объятия у них быстро завершались скоротечным оргазмом. Ее очарование, молодость, соблазнительность оказывались для них, привыкших к оседлому образу жизни, слишком сильным раздражителем.

Ее клиенты, хотя и прошедшие в свое время огонь и воду мужи, с годами теряли навыки и форму тех своих юношеских лет, когда мужчина, по чьему-то меткому наблюдению, готов оплодотворить все, что движется. Рутина сексуальной жизни играла с ними свою неприятную шутку, и они оказывались на удивление незащищенными перед этой откровенной женской красотой. Они шли на любовную схватку с открытым забралом. Но в отличие от лишенных какой-либо новизны погружений в изученные до самых отдаленных извивов лона их жен, это путешествие обещало такие открытия, от которых захватывало дух. Они предвкушали райские наслаждения, мысль о которых возникала при одном только созерцании этого вместилища откровенной чувственности, им слышались стоны такого немыслимого блаженства, что горло сжималось спазмом какого-то невыразимого счастья, они представляли себе сцены такого разнузданного сладострастия, что одного только их воображения было достаточно, чтобы их прорвало… и окропляли неудержимыми брызгами этот мир, порой даже не успевая донести их до того чувствилища, которое и позвало их в этот короткий полет.

Второй презерватив предназначался для второго и уже более основательного соития – желание возникало через десяток-другой минут, поскольку мужское самолюбие просто не могло мириться с мыслью о том, чтобы расстаться с этим великолепием, не попытавшись обратить его хоть на несколько кратких мгновений в свою полную собственность (хотя бы только в их воображении, потому что эта девочка – так ему казалось – могла принадлежать только себе самой). На третий же раз в течение ближайших часов подавляющее большинство из них, видимо, просто не было способно. Так что два презерватива являли собой среднестатистическую норму и в большинстве случаев покрывали возникающие потребности.

Он размышлял об этом, чувствуя рядом со своей щекой ее горячее дыхание. Она посапывала, как ему показалось, разочарованно, хотя это разочарование и было ожидаемым. Ее разбуженная женская плоть тоже жаждала наслаждения – он это ощутил по тем нескольким движениям, что они успели совершить в совместном полете, пока крепость не покинула его. Так может откликаться только чувственная женщина, которая, даже занимаясь любовью за деньги, не в силах заглушить свою женскую природу. Его прикосновения, его напор рождали в ней встречные порывы такой силы, что это в немалой мере и привело к столь быстрому его выходу из игры.

Он провел рукой по ее белому плечу, поцеловал родинку у нее на шее («Это у уличной-то девки?!» – бунтовало его другое «я», но он быстро заткнул ему рот.); он заметил эту родинку еще внизу – коричневатая отметинка на шее чуть ниже уха – и почему-то сразу влюбился в сей дефект природы. Ему еще там, в ресторане, вдруг захотелось ему прикоснуться к ней пальцами, губами. Теперь он давал волю своим желаниям, чувствуя, как его плоть снова понемногу наливается страстью.

Он прижал девочку к себе, и она, уютно устроившись в его объятиях, проверила степень его готовности к новой схватке, довольно улыбнулась, поняв, что ждать уже недолго, и снова затихла, предпочтя не форсировать события. А он, предвкушая новое, не менее страстное, чем первое, соитие, трогал ее упругое тело, гладил волосы, ласкал бугорки сосков, опускался ниже в горячее перекрестье…

Телефонный звонок нарушил его блаженный сон наяву. Второй, третий… Ах, как не хотелось ему снимать трубку. Но он пересилил себя.

– Сережка, дорогой, ну где ты там пропал? – услышал он голос Нины. – Я волновалась. Мы уж не знали, что и подумать.

– Извини, – промямлил он.

– Ты что, спал? Голос у тебя какой-то сонный. Чем ты там занят?

«Хороший вопрос», – подумал Сергей. Связь была прекрасная, и голос из трубки был слышен чуть ли не во всей комнате. Он сел на кровати, скользнув взглядом по девочке. По ее лицу гуляла блаженная улыбка – не чувственная, теперь только счастливая. Ощущение было такое, будто ей доставляет удовольствие эта ситуация, нравится присутствовать при неловких объяснениях неверного мужа подозрительной жене.

Он разговаривал с Ниной, всем нутром ощущая свою наготу. Девочка на постели лежала, распластавшись и – в комнате было довольно жарко – сбросив с себя одеяло. Собственная нагота ничуть не смущала ее. А его взбодрившаяся было плоть снова поникла.

Он счел за лучшее не отвечать на последний вопрос жены, а деловым и бодрым тоном сказал:

– Вообще-то мне тут придется поторчать. Хорошо еще, что знакомого нашел – помогает проталкивать проект, а то вообще…

– Ох, не люблю я этих твоих командировок, – прервала вдруг его Нина, хотя командировки его за последние пять лет можно было по пальцам пересчитать. – Может, приехать к тебе? Ты там у меня смотри, знаю я твоих знакомых. Вот прилечу и проверю, чем ты там у меня занят.

– А и правда, – сказал Сергей. – Прилетай на денек-другой. – Он ничуть не рисковал. Нина ни за какие деньги не поехала бы в эту глушь. К тому же и Наташку оставить не на кого.

– Встречай, – отшутилась она. – Вылетаю.

– Как там Натка? Не очень тебя достает? – Сергей с трудом выдавливал из себя слова. И, уже выдавив, почувствовал почему-то, что не стоило ему сейчас спрашивать про Наташку. Но словно и спросить больше было не о чем. Он почувствовал какую-то тупость в голове. Желание бросить трубку было таким сильным, что у него рука задрожала. – Ну, хорошо, я рад, что ты позвонила. Я тебе через пару деньков сообщу, какие у меня тут перспективы. А ты не скучай. Пока.

Он повесил трубку, повернулся к девочке и виновато улыбнулся.

Она улыбнулась ему в ответ, но совсем другой улыбкой – искушенной, понимающей. Ей, видимо, нравилась ее роль – искусительницы, может быть, разрушительницы домашних очагов. Она становится причиной семейных раздоров – прекрасно, жены бесятся, узнавая о неверности своих мужей – замечательно.

Сергей тяжело вздохнул и вернулся на свое оставленное место рядом с ней, где она только что разочарованно дышала ему в плечо. За эти две-три минуты он лишился если не желания, то зревший в нем готовности. Но тут она доказала, что профессия кой-чему научила ее.