Рокси №14, январь-апрель 1988г - Журнал

— Когда мы поем медленные песни — «Стерх», "Осеннее солнце", — народ слушает и успокаивается.

— Я НЕМНОГО НЕ О ТОМ. ЧУВСТВОВАЛ ЛИ ТЫ КОНТРОЛЬ НАД АУДИТОРИЕЙ?

— Конечно. У Джеггера на лице в фильме "Гимми Шелтер" растерянность и испуг. Здесь же ничего подобного не было. В принципе, все вообще нормально было бы, если бы не барьеры, которые искусственно возводились и нагнетали напряженность.

— ДАЛЕЕ БЫЛА «СМЕНА», ПЕРЕДАЧИ "ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ" И "ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ".

— Да, «Смена» оклеветала нас, "Открытая дверь" захлопнулась перед носом, и лишь на "Общественном мнении" удалось высказаться.

— Я ПОМНЮ ЭТУ СФАБРИКОВАННУЮ ПЕРЕДАЧУ: ИЗНАНКА ЭТОЙ ДЕМОНСТРАЦИИ ПСЕВДОГЛАСНОСТИ БЫЛА ОТВРАТИТЕЛЬНА? МАКСИМОВА ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ПРИДЕШЬ?

— Ей звонила Нина Барановская. Максимова сказала, что нет никаких гарантий, мы не придем, просто так, без приглашений. Так что, говорит, приходите, но я к этому не имею никакого отношения. Потом в рок-клуб пришел репортер, который вел весь этот фарс, и сказал, что всё пойдет по сценарию.

— Я ПОМНЮ, ТЕБЕ ПРИШЛОСЬ ПОЛОВИНУ ПЕРЕДАЧИ ПРОСИДЕТЬ В ХОЛЛЕ ГОСТИНИЦЫ, ОЖИДАЯ ПРИГЛАШЕНИЯ, ЧТОБЫ ПОТОМ «НЕОЖИДАННО» ВОЙТИ. НО ДАЖЕ КОГДА ПРИШЛО ВРЕМЯ ТВОЕГО ВЫХОДА, ТЕБЯ ПЫТАЛИСЬ ЗАДЕРЖАТЬ.

— На входе в павильон милиционеры изъяли у меня документы.

— ХОТЯ МЫ ШЛИ ВТРОЕМ, А МЕНЯ И БАРАНОВСКУЮ ПРОПУСТИЛИ.

— Борзыкин пообещал ментам сказать в прямой эфир, что мне не дают выступить.

— ПУТЕМ НЕХИТРЫХ МАНИПУЛЯЦИЙ НА ПУЛЬТЕ И КНОПКОЙ "ВКЛ.-ВЫКЛ." НА МИКРОФОНЕ, МАКСИМОВОЙ УДАЛОСЬ ПРЕВРАТИТЬ ТВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ В РЕКЛАМУ "МУЗЫКАЛЬНОГО РИНГА".

— Отношение к «Рингу» у меня, как говорил редактор «Смены», неоднозначное. Однажды мы уже снимались в этой передаче, весь материал был стерт.

— И ЕЩЕ ОДИН ВОПРОС ПО ПОВОДУ ОФИЦИАЛЬНОГО ШОУ-БИЗНЕСА: ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ ПО ПОВОДУ КОНЦЕРТА "РОК ПРОТИВ НАРКОТИКОВ", КОТОРЫЙ ПРЕДПОЛАГАЛОСЬ ПРОВЕСТИ В МОСКВЕ?

— Конкретно я приглашения не получил. А в рок-клуб сообщили, что от Ленинграда хотели бы там видеть АКВАРИУМ, АЛИСУ и КИНО, но поскольку я могу быть осужден по 206-й статье, то мое присутствие там желательно, если я успею раскрутиться с ментами.

— КАК ОТНОСЯТСЯ К ТВОИМ НЕПРИЯТНОСТЯМ АНГЛИЙСКИЕ И АМЕРИКАНСКИЕ МУЗЫКАНТЫ, КОТОРЫЕ СОБИРАЛИСЬ ТАМ ВЫСТУПИТЬ?

— Не знаю.

— ТЫ ВИДЕЛ БГ ПОСЛЕ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ ИЗ АМЕРИКИ?

— Нет.

— ВЫ КОНТАКТИРУЕТЕ С НИМ?

— Нет. Прекрасно, что он съездил — новая пища для новых тем.

— "РОКСИ" ТЫ ЧИТАЕШЬ. БГ СИЛЬНО ВЫСКАЗЫВАЛСЯ ПО ПОВОДУ ТВОЕГО УЧАСТИЯ В ФИЛЬМЕ "ВЗЛОМЩИК".

— Каждый имеет право на собственное мнение. Мне фильм тоже не нравится. Это спекуляция на теме. Озвучивал всё это не я, — в мои уста, можно сказать, были вложены совершенно другие слова. А режиссер сделал себе имя, поездил по свету с этим фильмом. Недавно позвонил мне: "Как жаль, что тебя не было в этой Венеции…" Сейчас собирается во Францию.

— БЫЛИ ЕЩЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ОТ СОЮЗА КИНЕМАТОГРАФИСТОВ?

— Были. Но я больше не впишусь. Зачем делать то, что сделано?

— ЕЩЕ ИЗ УГОЛОВНОЙ ХРОНИКИ. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В "ПРИБАЛТИЙСКОЙ"?

— Мы встретились с Н20 — видео-группой из Германии, немного — совсем немного — посидели в ресторане, хотя нам этого хватило, чтобы понять, что немцы пить слабаки. Потом в баре: я пью сок с АПНщиком, подходит мент, и требует, чтобы я предъявил документы. Я интересуюсь: с какой стати? Мне начинают ломать руки. Алик Тимошенко, естественно, вступается, и мы отправляемся в пикет. Здесь Алик требует кодекс, — ему не только отказывают в этом, но и обещают начистить фэйс. Когда его начинают скручиватъ, я кричу, чтобы он ни в коем случае не отмахивался, что это провокация. Но когда нас ведут через холл, руки Алику заламывают настолько, что он падает, и говорит, что дальше не пойдет. Мне не остается ничего, кроме как проявить солидарность и лечь рядом. Нас за четыре кости закидывают в машину, везут в отделение. Туда вслед за нами приезжают ребята из АПН. Милиционер, очень похожий на актера Светина, бормочет кому-то в телефонную трубку: " У нас здесь пресса… у нас здесь пресса… да… хорошо". И нас отпускают. У Алика в итоге пропадает кошелек и 800 рублей денег. После этого в Москве меня бомбят повестками уже по этому поводу. А тонкость ситуации в том, что если я явлюсь по вызову, то мне, несмотря на то, что протоколы я не подписывал, и медицинскую экспертизу на предмет опьянения не проходил, припаяют штраф, скажем, в 10 рублей. Но это судимость. А две судимости в течение года — мне уже нельзя давать условный срок. Я никуда не пошел, и дело закрылось через два месяца.

— КТО ЖЕ ТЕБЯ НАУЧИЛ ЭТИМ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИМ ХИТРОСТЯМ?

— Да я сам скумекал, оказалось, что правильно.

— СО «СМЕНОЙ» ВЫ СУДИТЕСЬ?

— Мы подали на них в суд за клевету, но сотрудники любимой молодежной газеты берут больничные и в суд не являются. Но мы это дело добьём. Даже если меня посадят.

— КАКОЙ СРОК ОПРЕДЕЛЯЕТ ЭТА ПРЕСЛОВУТАЯ 206-Я СТАТЬЯ?

— От 2-х до 5 лет.

— ТРЕВОЖАТ ЛИ ТЕБЯ ПРАВДОИСКАТЕЛИ ИЗ "ПАМЯТИ"?

— Они мне начинают плести по поводу корней. Они и баптисты. Но еще круче они насели на КАЛИНОВ МОСТ. Но Ревякин их всех успокоил: мы, говорит, не антисемиты, а антиметисы…

— В РОК-ТУСОВКЕ ЧТО ПРОИСХОДИТ В СВЯЗИ С ТВОИМИ ДЕЛАМИ?

— Многие против того, чтобы меня брали на поруки. Надо выходить с серпами и молотом… Студию обещают купить. Статья Барановской о нас? Статья классная, но, по-моему, чересчур.

— "СОЛНЦЕ НА ХОРУГВЯХ" (СТАТЬЯ Н.БАРАНОВСКОЙ В «РОКСИ» № 13) — ОНА ДЕЛАЕТ АКЦЕНТ НА ВАШЕМ ЯЗЫЧЕСТВЕ.

— Я верю в бога и считаю себя младшим — недостойным — братом Христа. Но, во всяком случае, не рабом.

— ДА, ОТНОШЕНИЕ К БОГУ, КАК К НАЧАЛЬСТВУ ПРИНЯТО НА РУСИ.

— Внутри каждого из нас живет бог и черт. Постоянно идет борьба.

— ЭТА ИСТОРИЯ — НЕ ОЧИЩЕНИЕ?

— У Борзыкина есть очень хорошие слова: "Если в меня стреляют со спины — со мною всё в порядке". Значит, всё в порядке.

— НОВЫЙ АЛЬБОМ?

— Записали болванки в Москве. Днем MCI работает на ВЕРАСОВ и СЯБРОВ, а ночью — на нас. Записали 14 песен. В альбом, войдут, наверное, около 8. Еще пару месяцев надо будет писать голос, скорректировать инструменты. Название, сам понимаешь, — "206-2".

— ОПЕРАТОР — ТОТ ЖЕ ВИТЯ?

— Да, он. Витя — классный человек. Удивительно, подкачивает по энергии. Когда он уехал — мы пробовали писаться без него, — чуть не передрались с Петькой.

— КРАСНОЕ НА ЧЕРНОМ. ПРОСТО ЦВЕТОСОЧЕТАНИЕ?

— Это, скорее, отражение того, что происходит вокруг нас. В мире настолько мало белого цвета, что мы не вправе взять его за основу. Может быть, когда-нибудь, мы к этому придем.

— ЧТО ТЫ СЛУШАЕШЬ ИЗ НАШЕГО РОКА?

— ОБЬЕКТ НАСМЕШЕК, ДДТ, КИНО, ЧАЙФ, КАЛИНОВ МОСТ — все то, что не оставляет равнодушным.

— А НА ЗАПАДЕ? ВОСПРИЯТИЕ ВИЗУАЛЬНОЕ? ТЫ ЗНАЕШЬ АНГЛИЙСКИЙ?

— Нет. Совершенно не знаю. Люблю смотреть Б.Айдола — очень активная подача.

— СТОРОННИЙ НАБЛЮДАТЕЛЬ ВИДИТ В ТЕБЕ НЕМАЛО ПОХОЖЕГО НА Б.АЙДОЛА.

— (Самойлов): Костя, вероятно, настолько одаренный артист, что ему достаточно посмотреть один раз — и готов образ…

Я УЕЗЖАЮ В ДЕРЕВНЮ 

ИНТЕРВЬЮ С БОРИСОМ ГРЕБЕНЩИКОВЫМ

Алек Зандер

— НУ, КАК В АМЕРИКЕ?

— Совершенно, как и у нас.

— НЕТ, БОРИС, ДАВАЙ БЕЗ ОБКАТАННЫХ ОТВЕТОВ ОФИЦИАЛЬНОЙ ПРЕССЕ. Я ПРЕКРАСНО ПОНИМАЮ, КАК ТЕБЕ НА ЭТУ ТЕМУ НАДОЕЛО ДАВАТЬ ИНТЕРВЬЮ, НО ВСЁ ЖЕ ПОПРОБУЕМ.

— Нет, там действительно как у нас. В какие-то моменты я переставал понимать — где я нахожусь — в Ленинграде, Москве или Нью-Йорке. То есть, абсолютно такая же тусовка, как, например, в рок-клубе пару лет назад. Приходишь в кабак — там сидят Дэвид Боуи, Игги Поп, Джулиан Леннон. Здесь же где-то тусуются ЙЕС, приходят Дебби Харри и Крис Штейн. Все подходят друг к другу, разговаривают о чем-то, переходят к другим. Единственное отличие: в рок-клубе, если концерт — все так или иначе поддавши, а там — нет. Пьют пиво, разговаривают. Они туда приходят общаться. Тут же кто-то подходит и говорит: слушайте, в таком-то клубе сидит такой-то чемпион легкоатлет-тяжеловес. Им это интересно, все говорят: "О, поехали!" — и едут. С этим чемпионом никто не знаком лично, так слышали друг о друге, но это никого не волнует, все просто едут, знакомятся, разговаривают.

— НА ЧЕМ ЕДУТ, НА ЛИЧНЫХ ЛИМУЗИНАХ?

— Нет, свою машину иметь в Нью-Йорке невыгодно — слишком дорогой паркинг. Ловят такси — там или китаец, или негр — садятся (сначала садятся; никаких там "в парк" или "мне не по дороге" — вот чего там нет, так этого) даже не садятся, а въезжают — такси огромное — и едут.

— ТЫ СВОБОДНО РАЗГОВАРИВАЛ ПО-АНГЛИЙСКИ? ТЕБЯ ПОНИМАЛИ?

— Я сначала очень дергался — вдруг у меня будет не тот английский, или меня перестанут понимать. А потом я сел в такси, где шофером был китаец, который понимал еще хуже меня. Тут я успокоился: если человек с таким английским работает в Нью-Йорке таксистом, то мне волноваться нечего.