Первый марсианин - Вогт Ван

Наше появление там вызвало некоторый переполох. Я кратко пояснил, в чем дело, затем, сняв трубку телефона, вызвал кабину машиниста. Но после третьего гудка на линии воцарилась ватная тишина. Учитывая, что вся питавшая системы поезда энергия распределялась с пульта управления, не оставалось никаких сомнений, что Фрэнк вырубил телефонную связь. Цель его действий была более, чем очевидна: не допустить нашего контакта с Марсополисом, конечным пунктом нашей поездки.

В глубине души я корил себя за то, что не догадался в первую очередь позвонить именно туда. Не исключено, что я успел бы сделать это раньше, чем Фрэнку пришла бы в голову мысль о том, чтобы воспрепятствовать любому нашему общению с внешним миром.

Один из пассажиров недоуменно пожал плечами.

- Фрэнк ведет себя крайне глупо, - воскликнул он. - Если его намерение состоит в том, чтобы совершить аварию, то в итоге он рискует пострадать и сам. Поэтому считаю, что нам ничего не остается, как покрепче закрепиться в креслах и ждать.

И тут у меня совершенно неожиданно возникла одна тягостная мысль. Я проворно взглянул на манометр, регистрировавший давление пара. Оно заметно упало, а температура была несколько ниже положенной. Я обратился к пассажирам: - Господа, мне горько сообщить вам правду, но обстановка требует этого. Сдается мне, что Фрэнк отключил кондиционеры.

Филипп Бэррон побледнел, но прочесть что-либо в его взгляде было по-прежнему невозможно.

- И сколько времени мы сможем продержаться? - поинтересовался он.

- Не более часа, - уточнил я. - На худой конец мы смогли бы вынести неизбежный в этой связи холод, но если давление упадет более чем в два раза, всем нам - крышка, за исключением, спору нет, Хосе.

Последовала мучительная пауза. Бэррон раздумчиво посматривал на индейца.

- Да... разумеется, надо иметь в виду и вас, - наконец обмолвился он. - Мне кажется, Грей воображает, что может потягаться с индейцем. Дурень! Само собой разумеется, мы все могли бы предварительно подписаться под запиской о том, что реально здесь произошло. И положиться на вас в том, чтобы она дошла по назначению...

- К дьяволу это ваше донесение! - взъярился один из пассажиров. Это, понятно, могло бы здорово выручить Джо, не говоря уж о правосудии, но что станется с нами? - Вы упускаете из виду одну важную деталь, - вмешался я. - Джо, вне всякого сомнения, выдержит низкое давление, но он не может дышать испорченным воздухом. Так что после захода солнца он снаружи также быстро отдаст концы. У нас остался лишь один-единственный шанс. - Я повернулся к Хосе. - Давайте попробуем вместе пробраться на борт этого треклятого локомотива.

В конце каждого вагона висел специальный топорик на случай пожара. Мы вооружились этим немудреным оружием и через минуту уже были на крыше, начав с грехом пополам продвигаться к головной его части. Вскоре стали посверкивать голубовато-красные огоньки на кабине тягача с выделявшимся в её передней выпуклой части силуэтом Фрэда.

Мне не давала покоя тревожная мысль о том, что у того в помещении имелась дальнобойная винтовка. А мы с Хосе представляли собой превосходную мишень, кочуя поверх вагонов. В общем-то я сомневался в том, что он отважится начать нас отстреливать, но полностью исключать возникновения обстоятельств, когда он будет вынужден пойти на это, было нельзя. Конечно, потом было бы чертовски трудно объяснить, почему это на крыше оказались два изрешетенных пулями трупа, но даже сама мысль о такой перспективе парализовывала меня.

Низко нависшее над нами небо Марса стало уже мутнеть на востоке. В небесах ярко вспыхнула Земля, словно вечерняя звезда над устало закатывавшимся солнцем. Дневным светом можно было ещё пользоваться примерно с час, но с учетом того, что нам оставалось преодолеть ни много ни мало, а более ста пятидесяти километров, это ни в коей мере не утешало меня. Мы достигли полугористого региона, и дорога здесь слишком петляла, чтобы позволить себе роскошь продвигаться вперед с большой скоростью.

Подняв воротник, я согнулся в три погибели под мощным напором жестокого ветра. Я видел , что и Джо частенько останавливался, чтобы, энергично потирая руки, хоть немного согреться. Мы продолжали медленно продвигаться к цели, добравшись уже до тендера, заполненного резервом воды.

И тут я обнаружил, что Фрэнк пристально наблюдает за нами через окно кабины. Рядом с ним, вплотную прислоненная к подоконнику, стояла винтовка. Но он пока не делал никаких попыток воспользоваться ею. По-видимому, он предпочитал дожидаться дальнейшего развития событий.

Это серьезно встревожило меня. Ведь наша задача состояла в том, чтобы проникнуть в управляющий составом отсек целыми и невридимыми.

И вот мы наконец на крыше кабины, распластавшись как раз в том месте, где под нами раздвигались двери. Я свесился вниз с одной стороны, Хосе - с другой. Одновременно замахнувшись топориками, мы начали яростно колотить ими по толстым стеклам.

В принципе те были противоударными, но не настолько, чтобы выдержать столь неистовый натиск. Я ясно почувствовал, как окно поддалось, и достаточно крупный осколок вывалился вовнутрь.

Пока что все развивалось наилучшим образом. Но теперь предстояло решить весьма щекотливую проблему:спуститься на уровень двери и, просунув в проделанную дыру руку, запустить механизм, открывавший вход в кабину.

Я рассчетливо соскользнул ногами на ступеньки металлической лестницы вдоль порога. Успел, однако, предварительно засечь, что и Джо также провалился вниз. Все шло безупречно до тех пор, пока нас защищали металлические стенки: чтобы открыть стрельбу, Фрэнку требовалось сначала просунуть ружье через пробоину. Было совершенно ясно , что он и не подумает поступать таким образом, а предпочтет держаться посередине помещения и подстерегать момент, когда покажется чьято - моя или Хосе - рука. В конце концов время сейчас работало на него.

Длинная лента поезда втягивалась в сумеречную зону. Темнота ощутимо сгущалась. Колеса противно скрипели, издавая к тому же пронзительный металлический звук. Состав мелко вздрагивал, машина жалобно постанывала. Локомотив слегка раскачивало, поскольку он выгибался на поворотах при подъеме на довольно крутое взгорье. Собравшись, наконец, с духом и опасаясь наихудшего, я совсем было отважился на искованный бросок, но тут раздался выстрел. Я сообразил, что его можно объяснить только одним: Хосе проявил большую, чем я, дерзость и рванулся на приступ первым.

Неожиданно почувствовав бурный прилив энергии, я моментально ткнул рукой в дыру в безрассудной надежде, что оружие Фрэнка в этот момент все ещё повернуто в сторону моего коллеги Хосе.