Звезды над Шандаларом (сборник) - Владимир Васильев

– Дело… Чуть попозже, – Лот на секунду умолк, оглядываясь. – Встречай смену, Гари! Это Мирон Шелех, а это – Демид Бернага. Нынешний щит Шандалара.

Гари оценивающе вперился взглядом в молодежь. Мирона он прежде никогда не видел, но испытывал к преемнику вполне понятный интерес. Слухи о стычках с сагорскими пиратами, походе на Отранскую крепость и битве с князем Валуа быстро достигли ушей старого Воина, а значит траги не ошиблись в выборе. Его Знак попал к достойному, и это наполняло сердце Гари гордостью.

Впрочем, траги не ошибались никогда.

Демид молча стоял позади товарищей. Если он и смущался в такой компании, то ничем этого не выдавал. На его счету было пока всего одно серьезное дело: разборка с кочевниками на северных берегах Таштакурума, поэтому он чувствовал себя подростком среди взрослых мужчин.

Но Гари пожал ему руку как равному.

– Слыхал и о тебе, гроза кочевников. И не только я…

В этот миг из дома показался Эб Долгопол: его невозможно было не узнать, ведь описаниям Даки стоило верить. А Даки сказал только что «Эб поперек себя толще и всегда в длинном вышитом халате, даже когда спит, по-моему. За это его Долгополом и нарекли».

Эб моментально потащил путников в дом, даже толком не поздоровавшись.

– Потом, потом, – отмахивался он, протискиваясь в двери. – Не на пороге же? Входите…

Оглянуться не успели, как очутились за накрытым столом. Мирон поймал себя на том, что всего за несколько дней привык к уюту и роскоши. К хорошему быстро привыкаешь. Мысль, что скоро вновь придется пешком пересекать Шандалар, увязая в болотах, упорно бродила где-то на задворках сознания. Мирон тщетно гнал ее прочь. Дорога и Воин встречаются быстро и расстаются ненадолго, а пока можно наслаждаться покоем, забыв о палатке и походном мешке, брошенных в дальнем углу Эбовой гостинной.

– Помимо наилучших пожеланий Даки просил преподнести эти книги, почтенный Эбир. Одна из них по рудному делу.

Глаза Долгопола сверкнули: книги в кожаном переплете были едва ли не самой большой ценностью в теперешнем мире. Эб принял их с неприкрытым благоговением. Мирон знал, что торговец недавно купил шахты где-то в горах под Сагором и книга по рудному делу пришлась весьма кстати.

– Умеет Даки делать подарки, – шепнул Демид Мирону.

Было еще что-то для жены и дочерей Долгопола, но Мирон вручение пропустил, смакуя тонкое туранское вино. Демид, скорее всего, тоже.

Сразу после ужина Лот заговорил о деле. За столом к этому времени, кроме Воинов, остались только хозяин и Гари. Эбу все рассказать как есть посоветовал Даки, а Гари сам был когда-то Воином и в стороне не остался бы. Лот кратко изложил факты и умолк.

– Кто вспомнил о Лерое? – бесстрастно спросил Эб, когда Кидси закончил.

– Настоятель прихода Зельги Ринет Уордер. Он прислал монаха, из уст которого мы и узнали, что Лерой может посоветовать что-то дельное.

Эб глубокомысленно кивнул.

– М-да… Лерой – и впрямь ходячая загадка.

– Что о нем известно? – спросил Лот, откинувшись на высокую спинку стула. – А то мы даже не догадываемся, на какой козе к нему подъезжать.

Эб забарабанил по столешнице толстыми, как молодые огурчики, пальцами.

– Не очень-то много. Когда я купил дом на этой улице, а было это тридцать четыре года назад, Лерой уже давно жил здесь. Был каменщиком, подручных при нем много состояло, целая бригада. В гильдии с ним считались, да и мастер он был, каких мало. Но знаете, как это часто случается: сапожник, а без сапог. Так и Лерой: многим дома отстроил на загляденье (кстати, и мне тоже), а сам жил с семьей в халупе какой-то, чтоб хуже не сказать. Как-то после выгодного заказа решил он себе дом начать. Халупу свою снес и нашел, вроде бы, что-то вмурованное в стену. Одни говорят – шкатулку, другие – чуть ли не сундук. Не знаю, кому верить, да и разница невелика. С тех самых пор Лероя стало не узнать. Работать он бросил, бригаду распустил, жену с детишками к родственникам за Провост отослал. Года два он только пил; не знаю, где деньги добывал, верно, клад его тот самый золотом обеспечил. Только в таверне его и встречали. Мало-помалу поползли слухи: будто прознал Лерой что-то нечистое о своих предках. И никаких подробностей. Сам Лерой молчал, как проклятый, а потом вдруг исчез месяца на три. Ни слова никому не сказал – ушел ночью, чтобы меньше кто видел. Вернулся только к осени, как сейчас помню: у меня все лоси подурели, гон как раз начинался. Иду я к пристани, а он навстречу. «Здравствуй, говорю, сосед. Где пропадал?» А он в ответ: «Слыхали, Эбир, что люди о прадеде моем болтают? Так вот, это все правда». И пошел себе дальше. Я тогда только плечами пожал, забот по горло, не до него. А Лерой еще с полгода пропьянствовал, а потом как отрезало – ни капли. Прежде бочки из таверны не успевал таскать, а то вдруг прекратил, и все тут. Бригаду свою снова созвал, но сам не стал почему-то работать как раньше, только договаривался о заказах и советами помогал, если что не ладилось. Сидит до сих пор дома у себя, редко когда выходит. Почти тридцать лет уже. Чем он занят – ума не приложу. В доме все тихо и чинно. Да, собаки у него появились. Еще давно – здоровущие, черные все как одна, и злые, словно черти. Только Лероя и признают. Боится он кого-то, не иначе. Да кого здесь бояться? Не знаю даже. Вот и все, что я знаю.

Эб умолк, разведя руками. На первый взгляд в истории, приключившейся с Лероем, не было ничего странного. Но Мирон нутром чуял: не все так просто, как кажется. Что мог каменщик узнать о своем прадеде? Что тот в свое время разбойничал? Но разве это повод так круто менять жизнь? Да и бояться кого через столько-то лет? Может, потомков его дружков? Нет, не похоже. Слишком много темных мест.

– Скажите, Эбир… – начал было Демид, но Долгопол властным жестом оборвал его.

– Воины зовут меня просто Эб.

– Хорошо… Эб. Я хотел спросить, не творится ли чего необычного в окрестностях Тороши? Особенно на болотах. Звери, там, странные или еще что?

Эб пожал плечами:

– Время от времени хуторяне плетут всякий вздор о болотах, но так было всегда, сколько себя помню. Хотя должен признать: в последние годы плести стали заметно чаще. Правда, я никогда не обращал внимания на разные байки. Торгую я нынче в основном морем и на болота уже лет пять как не попадал.

Демид полез за пазуху и извлек сложенный вчетверо лист бумаги.

– А на это что скажешь?

На стол перед Долгополом лег рисунок Демида, изображающий встреченного в топях Скуомиша зверя с всадником. Эб поглядел на рисунок и так и эдак, поворачивая его пухлыми пальцами.

– А что говорить? Если мухоморов нажраться, еще и не такое привидится… Но рисунок вообще-то хороший.

Гари протянул иссеченную шрамами руку, но рисунок взять не успел: на улице послышался громкий шум, потом истошные крики, проникшие даже за толстые стены Долгополова дома-цитадели. Топот шагов на лестнице, стук в дверь. Взъерошенный привратник на пороге вопит:

– Пожар, хозяин! Дом Лероя горит!

Все мигом вскочили на ноги. Пожары в вечно сыром Шандаларе случались крайне редко. Когда выбегали за ворота Демид негромко шепнул Мирону:

– Началось, кажется…

Пылающий дом Лероя отделяло от жилища Эба два двора. По улице сновали люди, а за каменным забором заходились лаем собаки.

Пламя было тусклое, трескучее. Непрекращающийся дождь не позволял ему как следует разгореться; но оно и не гасло. Кое-как одетые зеваки сгрудились перед воротами.

За высоким каменным забором происходило нечто странное: в пламени метались неясные тени, что-то с грохотом обрушилось, подняв сноп рыжих искр, зазвенело стекло, жутко завыла собака…

– Помоги! – крикнул Мирон кому-то из глазеющих на пожар горожан, бросаясь с разбегу к стене. Заспанный мужичонка послушно подставил спину, и Воин мигом оказался наверху. Левую перчатку распорол острый осколок стекла, один из многих, вмурованных в кромку забора. Рука, к счастью, не пострадала. Мирон тихо изумился: стекло на заборе? Специально, чтобы не лазили, что ли?

Рядом возник Демид, придерживая ножны с мечом, словно меч мог понадобиться на пожаре.

– Вниз? – крикнул он, скорее утверждая, чем спрашивая.

Мирон кивнул.

– Откроешь ворота, а я в дом! – добавил Шелех уже в прыжке.

Земля упруго толкнулась в подошвы сапог, грязь брызнула в разные стороны крохотными фонтанчиками. Мятущееся пламя выхватывало из ночи то угол какого-то сарайчика, то чахлые кустики боярышника, растущие вдоль забора, то высокое крыльцо дома. Мирон шагнул вперед и едва не наступил на труп огромной черной собаки, валяющийся в жирно поблескивающей луже крови. Бок собаки был рассечен не то мечом, не то когтями.

Острое чувство близкой опасности захлестнуло Мирона, и он больше не расслаблялся. Слева, где приземлился Демид, сгустилась на мгновение шевелящаяся тьма, послышалось неприятное шипение и резко зазвенела сталь. Больше Мирон ничего разобрать не успел: ему навстречу рванулось что-то темное, бесформенное; разглядеть удалось только пасть, полную зубов, да несущийся навстречу клинок. Мирон едва успел выхватить свой меч и заслониться.