Нина «Золотоножка» - Юрий Комарницкий

Они с Наташей вышли на улицу и ему сразу стало легче. Свежий воздух, неповторяющиеся лица вытолкнули навязчивый комплекс, который уже много лет мешает ему жить. Поистине прав был тот человек, который в глубине прошлых веков изрек слова, ставшие народной пословицей: “На миру и смерть красна”. Действительно, в калейдоскопе меняющихся лиц, пейзажей, в объятиях солнечных лучей, ветра мерзкие комплексы растворились.

На Киевский главпочтамт они приехали вечером. Крещатик сверкал огнями. В помещении почтамта стоял рабочий гул.

Оператор подала Францу узкий конверт и корешок почтового перевода.

Хотя письмо Харасанова состояло буквально из двух строк, у них учащенно забились сердца.

“Ожидаем с Василием в Москве 1-го октября в гостинице “Метрополь”. Спросить гражданина США Хасквела Кинга”.

Сумма денежного перевода составила восемьдесят тысяч гривен.

События этого дня были невероятны. Переварить подобную информацию вот так просто оказалось совсем не просто.

Минутную тишину нарушил Франц.

— Оказывается, Василий жив. Но ведь ты утверждала, что его расстреляли на твоих глазах.

— Франек, поверь, я действительно видела. Этот кошмар мучит меня каждую ночь.

Он улыбнулся и взял ее за руку.

— Ты меня, Наташа, извини, но после наркотиков в подвале Жарылгапова тебя могли преследовать зрительные галлюцинации. Какими наркотиками они вас пичкали?

— Точно не знаю… разными. Кажется, опий, морфин, амнапон.

— Если опий — зрительные галлюцинации вполне возможны. Впрочем, морфин и амнапон могут оказывать такое же действие.

Она молчала. Воспоминания вызывали у нее жесточайшую душевную боль.

Франц изменил тему.

— Видимо, Харасанов не знает, что на Украине уже давно функционирует система “Вестерн юнион”. Восемьдесят тысяч в гривнах — это куча денег.

Оператор предложила вызвать охрану. Вспоминая казахстанские и московские события, провоз оружия, валюты, фальшивых документов, — над ее предложением они беззлобно посмеялись. Оператор, не понимая причин смеха и отказа, обиженно поджала пухленькие губки.

Ночь они провели в безумно дорогой частной гостинице, а на следующий день опять посетили выставку картин.

НОЧНАЯ СТРЕЛЬБА

Журналист Артем Фляжников бывший заместитель главного редактора информационной корпорации RIA, а ныне журналист и директор рекламного агентства самой читаемой газеты на виннитчине раздраженно прислушивался к всенаростающей желудочной боли. “Вот он итог нервных нагрузок и непомерного употребления крепкого кофе”. Сигареты и кофе с утра до вечера, интересно, чем это закончится?”

Получаемая ежедневно информация свидетельствовала о том, что Украина, и область в частности, переживают не лучшие времена. Оголтелая коррупция, безработица, болезни, все это вместе взятое наводило на грустные размышления.

К полудню настроение у Фляжникова несколько улучшилось. “Потянулись” молодые коллеги-журналисты в силу искрометной молодости добывающие материал, содержащий оптимистические прогнозы.

“… В первых числах мая, после обледенения, наконец загорится “лампочка Ильича” в отдаленном районе области”.

“… Возвращены из Стамбула домой две девушки, которые были проданы в рабство винницкими сутенерами”.

“… Благодаря уходу в отставку правительства, возглавляемого В. Ющенко, возможно снизятся коммунальные платежи и повысятся пенсии”.

Около 20.00 Фляжников вышел из многоэтажки, в которой находится редакция газеты 33 КАНАЛ, и сел в трамвай. В трамвае было душно. На «Первомайской» он вышел.

“Чудесный вечер, пройдусь-ка я через парк”, — решил Артем, и углубился в плохо освещенную аллею.

Вечер действительно был чудесный. Наполненный запахом листвы густой воздух, словно пища желудок, насыщал легкие.

На подходе к стадиону он услышал торопливые шаги и оглянулся.

— Эй, ты, тормознись! — раздался повелительный окрик.

Еще мгновение и они поравнялись. Неприятное чувство взбудоражило нервы, холодом окатило сердце..

Артем решил не останавливаться.

— Да ты че, змей, в натуре оборзел? Ану тормози!!!

“Сплошной жаргон”, — подумал Фляжников, и стиснул в кармане рукоятку газового “Ягуара”.

Второй продолжил тему начатую первым.

— Куда спешишь, папарацци, на тот свет, что ли?

“Оказывается, эта встреча не случайна. Они знают, что я журналист”.

— Домой спешу, ребята, внуки заждались, — скрепя сердце пошутил Артем.

— Какие внуки, ты че гонишь?! — искренне возмутился первый. — Ты че, нас за долбаков держишь?

Второй его перебил:

— Ладно, Колян, гасись. Короче так, змей, — обратился уже к Артему. — Тебе привет от князя, которого ты на семерик своей писаниной посадил. Он тебе командировку на зеленый ковер выписал.

Артем опешил. Никаких статей, связанных с разоблачением мафии в последнее время он не писал.

— Мужики, вы явно не по адресу. Не знаю я вашего князя, век бы его не знать.

— Не гони, змей, — прохрипел первый, — и выбросил блестящее жало выкидного ножа.

— Кончаем его и сваливаем, — сказал второй, и в свою очередь вытащил из-под куртки длинный клинок.

Выстрел почти в упор сделал свое дело. Колек взвыл и словно раненый кабан повалился в кусты. Артем молниеносно повернул ствол “Ягуара” влево и провел еще два выстрела. Этого оказалось более чем достаточно. Парк огласили дикие вопли. Второй киллер, спотыкаясь, ломая кусты побрел искать спасение неведомо куда.

Возле планетария Артем Фляжников увидел многочисленную толпу. “Совсем забыл, — подумал Артем, — ведь сегодня в планетарии выступает новоявленная политическая звезда Петро Порошенко. Материал сам просится в руки, да и диктофон при мне”.

Бражников вытер платком мокрое от пота лицо, подавил в теле неприятный нервный озноб и прошел в здание планетария.

«ШЕДЕВРЫ НЕ ПРОДАЮТСЯ»

Предложения продать картину порой носили назойливый характер. Теперь они уже не могли подолгу находиться у полотна, спустя десять-пятнадцать минут уходили из зала.

Агенты из Японии, Франции, Англии, Латинской Америки не теряли надежду. Вскоре предлагаемая сумма достигла 180 тысяч долларов.

Франц был неумолим. Ему не хотелось расставаться с полотном, которое, с его точки зрения, было второй удачей в жизни.

Наташа демонстративно молчала. Вечером в гостинице она как — бы невзначай положила на кровать Франца киевскую газету AVISO. Страница пестрела сотнями объявлений о продаже квартир.

Ее наивное упрямство немного раздражало. Подавив в себе неприятное чувство, он присел к ней на кровать.

— Даю тебе слово: через два-три месяца у нас будет шикарная квартира. Я взял адреса у агентов, которые предлагали за “Украинские Афины” 180 тысяч. Они не передумают. В том мире такой суммой никого не удивишь.

Она продолжала молчать.

— Наташа, дорогая, — Франц обнял женщину, — прошу тебя, дай мне насладиться успехом. Ведь у нас денег более чем достаточно. Вспомни Караганду, первые встречи. У меня порой не было денег, чтобы купить тебе цветы.

Она вспомнила, рассмеялась.

— Поэтому ты разорял клумбы у кинотеатра “Батакоз”?

Мир был восстановлен. Они вышли на Крещатик, долго бродили по залитой светом величественной улице.

— А знаешь, Франц, мне боязно ехать в Москву, — сказала Наташа. На Украине в тысячу раз спокойнее. Может, вызовем Василия и Костю сюда?

— Нет, Наташа, они не приедут. Это для них, как для американских граждан, будет связано с массой формальностей. Необходимо ехать. Эти люди нам не чужие. В конце концов, на деньги Харасанова мы живем и сейчас.

— А ведь они что-то задумали. Я чувствую, — сказала Наташа. — Спрашивается, чего ради Харасанову опять лезть в московское пекло?

— Все очень просто, Наташа. У Харасанова в разных регионах бывшего Союза разбросаны тайники. Он часто давал мне понять, что у него в Казахстане, Узбекистане, Киргизии спрятано много денег.

— И ты намерен ему в этом помогать? Теперь, когда нам улыбнулось счастье, ты мечтаешь опять попасть в преступный водоворот?!

— Нет, дорогая, я не намерен возвращаться к прошлому. Но увидеть Василия и Костю хочется ужасно.

Выставка картин закрывалась. Как ни просил Франц продать изумительную по красоте раму, директор галереи был неумолим.

— Вы, молодый чоловик, нэ любыте нашу Украину. Мы вам пропонуемо 5 тысяч долларив, а вы видмовляетэсь.

Директор галереи или притворялся, или действительно не знал какие суммы предлагали за полотно иностранцы. Наконец, чтоб отвязаться от назойливого директора, Франц выпалил:

— И не просите!!! Полотно предназначено в подарок президенту одной из стран СНГ.

Директора словно подменили: