Янтарный волк - Татьяна Нартова

Девушка ко всему относилась слишком серьезно, кропотливо выкапывая в себе новые недостатки, а в жизни очередное подтверждение несправедливости. Вот и историю с волком Никита воспринимал не иначе, как очередной повод пострадать. И если уж сама Карина привела в дом этого Кузю, значит она сама забросила идею о странном поведении картины, и скоро в ее глазах снова могут засверкать счастливые огни. Теперь главной задачей Никиты было ни жестом, ни фразой не напоминать о волке.

— М-да. Все это конечно хорошо, но что дальше ты намерена делать? Пока ты будешь рисовать его портрет, парня мы отсюда никуда не отпустим. Уже то, что он отдал тебе цепочку, а не оставил ее себе доказывает, что в нем сохранилась совесть. Но когда портрет будет окончен, куда ты его денешь? Или ты собираешься снова выбросить его на улицу, откуда взяла?

— И после этого ты говоришь, что я сумасшедшая! Конечно, я не собираюсь выкидывать Кузю на улицу. Я попытаюсь подыскать ему какой-нибудь интернат, может быть, найду приемную семью, не знаю… Это нельзя так оставлять, — возмутилась Карина, прекращая на миг кромсать петрушку. Правда, в свои слова она не очень-то верила. Никита был прав. Девушка привела к нему Кузю лишь из большого чувства страдания, но вот что делать дальше даже не подумала.

— Давай сюда зелень, — решительно перевел тему разговора Никита, уже жалея, что вообще заикнулся об этом. Вот сейчас подруга снова начнет судорожно выискивать варианты, куда бы отправить мальчика и начнет паниковать. — Я сам займусь этим вопросом. У нас повар работает, вроде бы он говорил, что они с женой хотят взять приемного ребенка, не слишком маленького. Думаю, нужно поговорить с ними.

— Было бы неплохо, — согласилась девушка, — Ник?

— Да?

— Спасибо тебе за все, — Карина улыбнулась, помогая сгрузить на скороду зелень. Раскаленная посуда заворчала, стрельнув маслом в художницу, — Ой!

— Больно? — участливо поинтересовался парень, — Не надо тебе было лезть, горе ты мое луковое.

— Ничего страшного, — уверенно ответила Карина. Еще пара сантиметров, и она могла остаться без глаза.

— О, как вкусно пахнет, — раздался голосок Кузи за спиной у приятелей, — Еще рано?

— Ну, уже нет! — досадливо поморщился Никита, — садись есть, раз просил.

Дальнейший час прошел в молчании, нарушаемом стуком вилок и ножей, да звоном стаканов. Только сейчас Карина поняла, насколько хочет есть. Утренний чай с рулетом был уже забыт, а последние дни девушка толком не ела. И вот теперь, едва ли не мурлыкала от удовольствия, наслаждаясь каждым кусочком.

— Ну все, Ник, с тебя вечер в кафе, — хохотнула она, — А то я, кажется, так и не смогу попробовать все твои шедевры.

— Приходи в любое время, — лениво ковыряя омлет, предложил парень.

— Э, нет! Мне нужно нечто другое.

— Может ужин при свечах? — не удержался от замечания Кузьма. Он-то давно все проглотил по старой привычке. Есть пища, надо как можно быстрее ее съесть, пока не пришел кто-то сильнее и старше и не отобрал у тебя вожделенный кусок.

— А что? — поддержал оборванца Ник, — Если свет отключат, придется и при свечах!

— Ребят, ну я же серьезно, — обиделась на парней Карина, — Между прочим, меня еще никто в кафе не приглашал. А мне, как творческому человеку, просто необходимы новые впечатления. Да и от халявы я бы не отказалась…

Теперь уже засмеялись все трое. Когда с обедом было покончено, Никита попрощался со своими гостями и уехал на работу, Карина потянула мальчишку к себе в комнату:

— Пойдем, я тебе покажу мои работы, — не принимая никаких возражений, художница вцепилась в Кузьму, как собака в кость. Паренек особенно возражать не стал, с восхищением и осторожностью рассматривая полотна в рамах, палитру в пятнах краски и кучу кисточек в высоком стакане, — К сожалению, я не смогу тебе все показать, основная часть картин у меня осталась в мастерской. Но я перевезла сюда самые лучшие. Вот, например, эта, как тебе?

Оборванец, выглядевший в спортивном костюме Ника совершенно иначе, внимательно рассматривал изображение реки на рассвете. Потом перевел взгляд на другое произведение и неожиданно произнес:

— Ты, конечно, очень хорошо рисуешь и несомненно талантливо, но слишком твои картины… правильные.

— В смысле? — улыбку с лица девушки как будто сдуло.

— Все на них такое красиво, замечательное, правильное, почти райское. А жизнь, она ведь, совсем другая.

— Понимаю, — грустно кивнула Карина, но тут же попыталась возразить, — Но ведь в том и вся прелесть искусства: пытаться даже в самом неказистом выделить что-то особенное, оригинальное, красивое.

— Возможно, — не стал настаивать Кузьма, — Только вот что я скажу тебе: нельзя рассматривать жизнь лишь с одной стороны. Увы.

— Кузьма, а сколько тебе лет? — неожиданно спросила Карина.

— Почти четырнадцать, а что?

— Просто рассуждения у тебя слишком уж…

— Взрослые, — фыркнул мальчишка, — А ты поживи полтора года в переходе, может, тоже повзрослеешь! А то ведешь себя, как ребенок, честное слово.

— Почему это? — обиделась девушка.

— Потому что реагируешь на все, как ребенок. Потому что смотришь на меня, как ребенок. Если ты так будешь дальше откровенничать, никогда в этом волчьем мире не выживешь.

— Волк… — Кузя с удивлением уставился на ненормальную художницу, которая с проворностью белки кинулась куда-то по коридору в дальнюю комнату, через минуту таща на себе громадный прямоугольник очередного шедевра.

— Помочь? — осторожно опуская картину на кровать, поинтересовался он, но Карина отрицательно мотнула головой:

— Лучше скажи мне, если увидишь на ней что-нибудь странное.

— А что именно я должен увидеть? — помогая распеленать "Осень", уточнил Кузьма.

— Извини, но сказать тебе я этого не могу.

— Ну, хорошо…

Девушка последним рывком отбросила краешек брезента, во всей красоте и великолепии открывая свое произведение. В левом углу, словно издеваясь над ней, сидел почти серый волчара, правда теперь он скалился не злобно, а будто ухмылялся. С последнего осмотра зверь еще больше выделился на золотом фоне, став уродливым пятном случайно пролитого кофе.

— Это ты сама придумала? — через минуту донесся до художницы голос подростка, — Боюсь, этот зверь не совсем тут уместен. Но если тебе так нравится…

— Ты тоже его видишь?! — обрадовано заорала Карина прямо в ухо Кузе. Оборванец аж на месте подскочил, потряхивая головой, — Говори, какой он, быстрее!

— Какой-какой: серо-желтый, оскаленный и страшный. А ты ненормальная — так орать.