Врата Совершенного Знания - Джон Тренейл

Сосредоточиться Мэту не удалось, потому что другой, монотонный мужской голос, не голос Ленни, бормотал ему в ухо. Глаза Мэта блуждали по буклету, лежавшему перед ним. Электронный голос читал текст, напечатанный в нем, — четко, без пауз.

По-английски.

Ленни прервал чтение, и голос в трубке Мэта тоже. Ленни начал читать снова — голос, говоривший по-английски, сделал то же самое. Если Ленни читал медленно, перевод замедлялся. Когда он снова увеличивал скорость, электронный голос в точности следовал ритму речи Ленни.

Несколько минут Мэт стоял совершенно неподвижно. А потом лишь хрипло прокаркал:

— Боже мой!

Трубка выпала из его рук. Он уставился на свои пальцы: они сплетались и расплетались, словно жили своей собственной жутковатой жизнью.

Ленни Люк мягким движением положил трубку и закрыл брошюру, разглаживая ее на поверхности стола. Когда он заговорил, Мэт вздрогнул от неожиданности.

Автоматический синхронный перевод, независимо от говорящего программируемый на любой из известных языков. Все — на серебряных лазерных дисках, по размеру не больше стереокомпактдиска. Не нужны больше телефонисты, не нужны люди для нудной повседневной работы, и никогда не понадобятся. Смотри на экран.

Ленни потянулся к пульту. Через несколько секунд экран Мэта ожил, на нем вспыхнула тонкая белая линия, разделив дисплей на две части, сверху вниз. После короткой паузы на левой колонке появился английский текст из буклета, а на правой за ним быстро последовал китайский вариант. Мэт задохнулся.

— Ты можешь так быстро переводить на экран китайские иероглифы?

— Да.

Из принтера Мэта полезли листы бумаги, сопровождая процесс звуками, похожими на шорох застегивающейся молнии.

— «Гонконгсайд», вот кто изобрел машину, чтобы управляться с этим, — сказал Ленни. — В секунду — одиннадцать тысяч иероглифов, она рубит их, как…

— Одиннадцать тысяч!

— Да.

— Это невозможно.

— Мы сделали это. Можем напечатать Библию меньше чем за полтора часа.

Мэт похлопал себя по щекам, забыв закрыть рот, распахнувшийся от потрясения. Таким он себя и увидел в отражении на потемневшем экране.

— Ленни, — сказал он тихо, — ты имеешь хоть какое-то представление, что все это означает для «Д. Ю.»?

— Ага. — Ленни откинулся на спинку кресла. — Мы сделали то, что другие пытались сделать десятилетиями. Мы изобрели машину, которая может без ошибок переводить человеческую речь устно, а потом печатает перевод. Это означает, что твой отец достиг наконец высшей цели. Он будет самым богатым человеком в мире.

— Да… но это означает большее!

— Угу. Давай посмотрим… IBM, Мицубиси: у них остается около года с сегодняшнего дня, чтобы скопировать и усовершенствовать эту машину, или их ждет банкротство. Конец. Потому что это все равно что вторая техническая революция. И не только в промышленности. Сельское хозяйство, механика, издательское дело — изменится все. Изменится радикально. До неузнаваемости.

— Но это не то, что я…

— Почему нет? Это естественная логика развития изобретения. Японцы говорили об этом, и совершенно открыто, в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Помнишь конференцию ММТП?

— ММТП?.. Ах да, конференция Министерства международной торговли и промышленности в Токио, там говорилось обо всех этих вещах.

— Правильно. О системах, распознающих голос. О роботах, которые могут воспроизводить себя. И вот об этом. — Ленни постучал по стоящему перед ним пульту. — Даже в то время у компании «Ниппон электроник» был компьютерный терминал для ввода голосовой информации, охватывающей сто двадцать слов. «Тошиба» первой ввела пишущие машинки, записывающие с голоса. Между прочим, ты понимаешь, конечно, что эта штуковина может служить и такой печатной машинкой. Так вот вскоре больше не потребуются машинистки. Или банковские клерки. Просто будет использоваться «Апогей». Кстати, мы так ее назвали.

Мэт встал, внезапно почувствовав необходимость двигаться. Он стал ходить по комнате, при этом часто останавливаясь и прижимая руки к груди.

— Как она работает? — спросил он наконец.

— Ну… мы, естественно, брали за основу готовые результаты. Но придумали и два новшества.

— Какие?

Ленни подошел к одному из рабочих столов и порылся в ящике.

— Вот одно из них, — ответил он, протягивая Мэту нечто похожее на маленький черный прямоугольный камешек. — Лови!

Мэт поднес камешек к глазам.

— Чип, кристаллик с интегральной микросхемой?

— Да. Моя команда работает с Лейбницем в Гонконге. Они многого добились. Занялись поликристаллическим силиконом. Лейбниц додумался до этого. Чип состоит из тысячи слоев, наложенных один на другой. Каждый из них не толще слоя золотой фольги. Обычный чип на сегодня содержит самое большее полмиллиона транзисторов. Тот, который ты держишь в руках, — двадцать миллионов.

— Этот? — Мэт поднес чип к свету: он был меньше кончика его указательного пальца.

— Именно. Он дал нам возможность сделать микропроцессор, который может проводить два миллиарда липс.

— Чего?

— Липс — количество операций в секунду.

— Два миллиарда… ничего себе. Это считается быстро?

— Скажем так, японцы сумеют создать процессор в один миллиард липс где-то через пять — десять лет.

Ленни умолк. Мэт чувствовал себя обманутым: все получалось так просто.

— Так это она и есть — ваша тайна?

— Нет, это ее половина. А другая — вон в тех дисководах на столе. И у меня в голове. Это программа или даже целая серия программ. Они связаны с искусственными нейросетями.

— Их придумала твоя группа?

— Нет. Мы их трансформировали. Сделали небольшой рывок. Настоящая удача. И огромная поддержка со стороны твоего отца: работа идет тихо и мирно. И хорошая команда.

— Если это такая хорошая команда, что же ты торчишь здесь совершенно один среди ночи? Ты же похож на смерть. Где остальные?

— Они ушли домой. Они сейчас не нужны. Последний кусочек всегда достается мне: окончательное программирование.

— Что же в тебе такого особенного?

— Кажется, у меня правильно работает интуиция. И… — Ленни пожал плечами, а потом махнул большим пальцем в сторону дальней стены.

Взглянув вверх, Мэт увидел огромную черную доску, испещренную иероглифическими цифрами.

— И потому, что я умею делать вот такие вещи. Нечто вроде сноровки. Мне нужны секунды, чтобы сделать такие вычисления, которые вообще не под силу.

— Ничего не понимаю. У «Д. Ю.» есть огромное количество калькуляторов, а заканчивается все тем, что ты пишешь мелом на доске.

— Ты знаешь что-нибудь о компьютерной игре в шахматы?

— Не уводи разговор в сторону.

— Я не увожу. Уже много лет теоретически возможно запрограммировать компьютер так, чтобы он идеально играл в шахматы. Но есть одна проблема. Прежде чем сделать первый ход, ему потребуется десять в девятнадцатой степени миллионов лет, чтобы перебрать все возможные варианты ходов. Гроссмейстер, с другой стороны, может блестяще играть в шахматы на время, используя при этом только свои мозги. По расходам электроэнергии это равно половине вольта. Дошло? Я срезаю углы, а компьютер этого не может.

Мэт невидящими глазами уставился на экран.

— Значит, мы теперь — номер один в мире, — сказал он наконец и сразу поразился легковесности своих чувств.

— В данный момент — да.

Мэт молчал, и Ленни, подняв глаза, обнаружил, что тот смотрит на него как-то странно.

— Что случилось?

— Я подумал о том, застрахована ли твоя жизнь? И на какую сумму?

Ленни нервно поежился.

— И применение… Ты понимаешь, каким может быть военное применение? — спросил Мэт.

— Вот ты и скажи мне.

— Ладно… Прежде всего это совершит переворот в военной авиации. Ты сократишь вдвое время на связь с пилотом. А может, она даже не потребуется. Господи, только подумай!

— Не волнуйся, кое-кто уже подумал.

— И это только начало. Системы наведения, управляемые голосом, могли бы…

— Ты как ребенок, — рассмеялся Ленни. — Неужели ты всерьез считаешь, что мы не подумали об этом? Да ведь это все и начиналось как военный проект! То, чем я занимаюсь, крошечная часть его, но она имеет решающее значение. Все остальное уже на ходу и готово для «Апогея» — самолеты, люди. Они месяцами ждали, пока я сделаю свой вклад. Ты смотришь сейчас на то, что первоначально было задумано как вспомогательная часть военной машины, подобно всем другим великим изобретениям в истории.

— Но я еще ничего не знаю о… — Мэт замолчал и поднял глаза к потолку. — Слышал?

— Нет.

Мэт покачал головой, продолжая смотреть вверх.

— Мне показалось, я слышал шаги…

Оба прислушались. Но тишину нарушал только тихий, ровный гул компьютеров. Через некоторое время Мэт раздраженно пожал плечами и спросил: