Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире - Галина Калинина

Очевидно, что всю нравственную важность и силу влияния на нас помыслы приобретают от нашего согласия и принятия их, которые и име­ют определяющее значение для поведения чело­века, поэтому и оцениваются как «самое дело», как поступок, именно потому, что мы сами впус­тили в свою душу болезнь.

Прежде чем совершить принятый в сердце грех, в душе человека (разумеется, воюющего со страстями, а не плывущего по течению) проис­ходит борьба с помыслом.

Борьба — это взаимное сопротивление по­мысла и ума. Ум то хочет уничтожить помысел, отвергает его, противится возникающему влече­нию, то соглашается с ним, хочет реализовать его, чтобы испытать удовольствие, хочет удов­летворить влечение. Борьба происходит между совестью человека, его представлениями о добре и зле, его добрыми влечениями и наклонностями с одной стороны, и страстными влечениями, жаж­дой удовольствий, стремлением во всем пота­кать себе (самоугождением), жалостью к себе (саможалением) — с другой.

В зависимости от душевного состояния че­ловека, в особенности от его опыта жизни по совести, от навыка воли отстаивать доброе или, наоборот, во всем соглашаться со страстными влечениями, эта внутренняя борьба может быть более или менее продолжительной и сделаться причиной нашей победы над страстью и грехом, а значит, и над смертью, или причиной наших мучений — страданий тела и души, болезней, тоски и боли, причиняемой человеку победив­шем грехом, — именно такова его цена за крат­ковременное псевдоудовольствие. Псевдо —потому что не на самом деле, а только в нашем воображении, в нашем сознании.

Мы говорим о псевдоудовольствии, то есть об отрицательном удовольствии, потому что от­личаем его от истинного, настоящего. Сообраз­но с тем, что существуют душа и тело, различают наслаждение духовное и телесное. Наслажде­ние, имеющее своей причиной Бога, умиротво­ряет, тогда как наслаждение от греха и дьявола оставляет после себя беспокойство, тоску, угры­зения совести, душевный разлад, может привес­ти к депрессиям, неврозам и тяжелым психичес­ким заболеваниям (шизофрения, паранойя). На­слаждение, вызывающее боль и смятение, также происходит от демонов и связано со страстями и их действием в человеке.

Следует отметить, что в самом понятии удо­вольствия нет ничего плохого или отрицательно­го. Как мы уже говорили, удовлетворение опре­деленных потребностей (еда, сон, половые отно­шения, творчество и т.д.) приносит человеку удо­вольствие, чувство приятности. Отрицательным удовольствие становится только в том случае, когда в человеке начинает господствовать увле­чение стремлением к приятностям жизни самим по себе, когда удовольствие, наслаждение явля­ются целью удовлетворения потребностей[12].

В нашем примере наркотики как нельзя луч­ше иллюстрируют, что такое псевдоудовольствие. Человек принимает наркотическое вещество не ради него самого, не ради разрешения какой-либо проблемы (за исключением языческих куль­тов, связанных с приемом галлюциногенов), а именно ради получения удовольствия, ценой ко­торого будут страдания, болезни и конфликты. Точно так же обжора с весом, угрожающим его здоровью, предается чревоугодию, а сребролю­бец — накоплению богатств, часто связанному с огромным риском для жизни.

Известный американский философ и психо­лог Эрих Фромм верно отметил, что состояние нашего тела, его здоровье гораздо точнее выра­жают наше состояние счастья или несчастья, чем наши чувства и мнения. Иными словами, если вы встречаете трясущегося от абстиненции наркомана с полуразложившейся печенью и на­рушенной координацией, ни дня не могущего провести без наркотика, не верьте ему, что он счастлив и «ему больше ничего не надо». Тело человека прочно связано с его душой, и невоз­можно быть здоровым телесно, не имея душев­ного здоровья (под душевным здоровьем мы по­нимаем свободу человека от страстей и страст­ных влечений). Тут надо твердо усвоить, что сос­тояние сознания человека не есть состояние его души. Поэтому то, что нами может осознаваться как удовольствие, душой может ощущаться как скорбь и страдание.

Удовольствия и счастье, существующие толь­ко в голове человека, но не являющиеся состо­янием его души, можно назвать псевдоудо­вольствием и псевдосчастьем. Именно так мы можем обозначить то состояние, которое ис­пытывает человек, реализуя свое греховное вле­чение.

В своем нынешнем состоянии мы не имеем ненависти ко греху, поэтому нам так трудно про­тивостоять ему. Мы думаем: нельзя этого делать, это некрасиво, это плохо, это вредно; так и уговариваем себя, в конце концов, приходя к выводу, что это запрещено совершать по той или иной причине Священным Писанием и Церко­вью, и именно поэтому мы не будем этого делать. Но в душе мы по-прежнему признаем и чувству­ем что «это» нам очень даже нравится и приятно. Но возненавидеть грех — это значит всем серд­цем, всей душой почувствовать отвращение к нему, брезговать им, как мы брезгуем нечистота­ми, и только в таком случае, когда придет иску­шение, мы легко минуем его. Зло не найдет в наших душах отклика и сочувствия, и жизненный путь наш будет избавлен от терниев сожаления по тому, от чего мы отказались, и станет, по словам одного подвижника, «путешествием спя­щих». В противном же случае, соблазняемые грехом, мы не имеем в себе на что опереться, кроме своих пустых умствований, так как сердце наше от греха-то и не отвратилось, по словам мудреца: Человек грешный уклоняется от об­личения и находит извинение, согласно же­ланию своему (Сир. 32; 19).

Еще раз хочется обратить внимание на то, что человек создан Богом для блаженства, и поэтому в самом естественном стремлении че­ловека к счастью и радости не только нет ничего противоестественного и плохого, но, наоборот, это то немногое из человеческих стремлений, которое чаще всего приводит человека к Богу. Другое дело, что именно на этом стремлении паразитируют все грехи человеческие, и на этом стремлении к счастью нас улавливают демоны в сети греха и страстей.

Глава 4. Виды грехов

Сын мой! Если ты согрешил, не прилагай более грехов и о прежних молись. Беги от греха, как от лица змея; ибо, если подой­дешь к нему, он ужалит тебя. Всякое безза­коние как обоюдоострый меч: ране от него нет исцеления.

Сир. 21, 1-2,4

В этой и следующей главах речь пойдет о грехе, явленном в деле.

Богу противен каждый грех, но не все грехи одинаковы и поэтому по-разному судятся. Раз­личие между грехами и тяжесть последствий для человека зависят от того, к какой силе души принадлежит грех (к уму ли, к чувству или воле), какое участие принимал в нем человек и т.д.

Есть грехи ума: нечестие перед Богом, отре­чение от Христа, идолопоклонство, ересь, заня­тия магией, сатанизм. Это самые тяжкие грехи. Кто «добровольно решился на это зло, а потом раскаялся, временем покаяния должен иметь все время жизни своей»[13].

Есть грехи вожделения или чувства. К ним относятся сребролюбие, славолюбие, сласто­любие и пр.

Наконец, есть грехи воли или раздражитель­ной части души. Это зависть, ненависть, вражда, злословие и прочие проявления гнева вплоть до убийства.

Сегодня, в эпоху плюрализма, свободы ве­роисповедания и свободы слова не считается зазорным вскользь ругнуть Православную Цер­ковь за консерватизм, а иерархов за неподобаю­щее поведение, посмеяться над «застывшей дог­мой» и «православной отсталостью». В моде религиозное творчество и «поиски духовного пути», увлечения восточными философиями, Блаватской, астрологией, гаданиями и магиз­мом. И это все у нас не только за грех не считается, но и является признаком «свободного сознания» и широты взглядов.

Тонкое и незаметное для плотских очей рас­тление ума и отступление его от Божественной Истины во мрак ложной духовности не вызывает ни в ком ни больших сокрушений, ни боязни вечных мук. А это-то и страшно. Ибо, совершив всякий иной грех, можно прийти в храм и обра­титься с покаянием к Богу, а здесь не к кому обратиться: человек сам закрыл для себя дверь спасения и отвратился от Бога.

Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет сло­во на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12,31-32).