Око Правды - Эдгар Крейс

Корнилов открыл дверь квартиры, и легонько подтолкнул внезапно оробевшую, – до этого момента фонтанирующую чрезмерной энергией и бравадой Полину. Девушка подчинилась – переступила порог и снова застыла.

– А вот и наши молодые наконец-то пожаловали! – радостно, словно встречая самых дорогих гостей, крикнула Ираида Альбертовна из кухни. – Как раз сейчас – достаю пироги. С пылу с жару, румяные, вкусные – пальчики оближете! Давайте мойте руки и к столу – всё уже готово!

В гостиной молодых действительно ждал настоящий праздничный стол: с фруктами, печеньем, конфетами и пузатым чайником, исходящим тонкой, ароматной струйкой пара. В центре стола, на подносе стоял большой яблочный пирог.

– Ну, и как вам? – гордо спросила, возникшая за их спинами Ираида Альбертовна.

– Здорово! – изумлённо выдохнула Полина.

– Ну, что, Николай, стоишь? Поухаживай за своей девушкой! – тихо произнесла бывшая тёща и легонько толкнула Корнилова под руку.

– Ладно, что тут стоять, рассматривать! Поглощать такую красоту надо! – пробасил Корнилов и первым уселся за стол. – Чего там стоите? Особое приглашение требуется? Давай, Полина, садись рядом со мной – сегодня я разрешаю! Ну, и вы, Ираида Альбертовна, присаживайтесь – будьте как дома!

– Нет, не зря я всё-таки свою Лизоньку от этого оболтуса отвадила! Каким был десять лет назад беспутным – таким и остался! Воспитывайте его, Полинушка, да посуровее, а то, таким бескультурным невеждой и помрёт!

– Он хороший! – сама, осторожно придвигая к столу свой стул, тихо ответила девушка, и посмотрела на Корнилова, уже уплетающего огромный кусок пирога.

Он что-то пытался ответить женщинам, но в ответ – только раздалось невразумительное чавканье. Потом, он двумя пальцами подтолкнул остатки пирога в рот, подобрал упавший на тарелку кусок яблока и отправил его вслед за улетевшим в желудок пирогом.

– Ладно, некогда мне больше ваши женские нравоученья слушать! Мне ещё с приятелем сегодня пообщаться надо! – произнёс Корнилов, громко дожёвывая пирог и одновременно делая звучные, большие глотки чая.

Поспешно сделав последний глоток, он тоскливо посмотрел на дно пустой кружки и благодушно проворчал:

– Могли бы, Ираида Альбертовна, и кофейку мне сварить! Ведь знаете, что я его – больше чая люблю!

– На ночь кофе пить, противопоказано! – отрезала бывшая тёща.

– Вот, поэтому мы и не сошлись с вами в любви …, – рассмеялся Корнилов и немного помолчав добавил, – … к кофе!

Громко рассмеялся и убежал, оставив растерянную Полину вместе со своей бывшей тёщей.

В «Галактике», куда прибежал запыхавшийся Корнилов, пунктуальный Соловьев уже пил чай вприкуску со своей любимой шарлоткой.

– Привет, грозе уголовного мира! Всех бандитов на сегодня выловил? – громко, на всё кафе прокричал Корнилов и задорно рассмеялся, садясь на соседний стул.

– Ты чего орёшь! – чуть не подавился Соловьёв. – Можно ведь и тихо сказать, а не кричать на всё кафе!

– А вдруг, кто-то не знает, что в этом кафе сейчас находится гений сыска, со стопроцентной раскрываемостью преступлений!

– Баламут! – ответил инспектор и настороженно покосился по сторонам.

– Да ладно, никому ты в этом кафе, кроме меня конечно, сегодня не интересен! Выкладывай, зачем звал!

– Сначала хочу сказать тебе: спасибо за интересную запись! Очень помогли мне эти кадры. Я и не догадался, что потерпевший в последний момент что-то пил. Эксперты установили, что причиной смерти была острая сердечная недостаточность, но они мне не сказали отчего наступила эта сердечная недостаточность. Вероятный убийца был достаточно осторожен и постарался скрыть следы своего преступления Осколков стакана на месте происшествия не было, видимо их тщательно убрали. А одежда потерпевшего – была сухая, всё-таки, два дня отлежал бедолага. Сегодня ещё раз, повнимательнее осмотрел комнату и мне удалось найти в дальнем углу, за ножкой дивана небольшой осколок стакана. Осторожный был гость потерпевшего, но всё-таки не заметил закатившийся кусочек стекла, – поведал инспектор и задумчиво замолчал.

– Да, так вот, – вышел из состояния задумчивости инспектор, – на этом осколке – нашли остатки очень интересного вещества. В народе его уже окрестили «таблетки счастья».

– Почему именно «таблетки счастья»?

– А потому, что человек, принявший эту таблетку, на три часа впадает в сон-транс. У него возникают различные галлюцинации, и он становится вроде, как самым счастливым человеком на свете. Видит всякие радужные сны-грёзы про себя, любимого: становится миллиардером, космонавтом, артистом. Ну, в общем, всем кем угодно, исходя из собственных мечтаний, полёта фантазии, зависти, в конце концов. Иллюзия попадания в собственный выдуманный мир желаний – полная. Именно это состояние ты и наблюдал у потерпевшего перед тем, как к нему пришёл его гость, – горько усмехнулся инспектор.

– А что происходит дальше? – настороженно спросил Корнилов.

– Дальше, человек с первой же таблетки привыкает к состоянию эйфории. Людям безумно нравится быть счастливыми, и они уже не в состоянии самостоятельно расстаться с таблетками, которые даруют им такую возможность. Это их ставит в абсолютную зависимость от препарата, и если им вовремя не дать следующую таблетку, то они могут пойти на любые крайности, чтобы её себе вновь заполучить. Люди, попробовавшие всего только один раз такой препарат, готовы уничтожить кого угодно и что угодно, если посчитают, что этот кто-то или что-то виновны в том, что у них отобрали «таблетку счастья», а вместе с ней и их мечту-сон. А вот это – уже страшно! Люди готовы добывать деньги на «таблетки счастья» любыми способом, порой даже самыми жестокими. Они сделают всё, чтобы на три часа снова погрузиться в сон-иллюзию, чтобы в своём виртуальном мире стать самыми счастливыми людьми на нашей планете.

– Значит это всё-таки наркотик?

– Он самый. Какой гений-химик его придумал? На рынок этот наркотик поступил совсем не так давно, но уже стал завоевать огромную популярность среди тех, кто его попробовал. Своих конкурентов он сметает со своего пути практически «на ура». Все, кто хоть раз его попробовал, требуют у дилеров только его и ничего другого.

– А отчего же сынок министра так резко окочурился? От избытка счастья, что ли?

– Да нет, не от избытка «счастья», а от элементарной передозировки. У этой маленькой, розовой таблеточки есть одна маленькая хитрость: нельзя пить следующую таблетку до полного окончания действия предыдущей. Иначе – передозировка и летальный исход, маскирующийся под острую сердечную недостаточность, а сам препарат – отлично взаимодействует с желудочным соком человека и через три часа. в результате химической реакции превращается в некоторый ряд совершенно безобидных компонентов и никаких следов за собой не оставляет.

– Ясно, поэтому вы сразу и не смогли определить, что это была элементарная передозировка наркотиков?

– Вот именно! Очень уж талантливые химики создали этот препарат. Им бы Нобелевскую премию присудить, но, скорее всего, – им присудят пожизненное, если конечно мы их когда-нибудь поймаем.

– А от меня ты чего хотел?

– Хочу посмотреть в глаза тому человеку, который продал «таблетки счастья» сыну министра химической промышленности. Очень интересно было бы знать: кто этот человек, и кто у него хозяин?

– Но у нас на это уйдёт целая уйма времени! Как я смогу это сделать незаметно от своего лаборанта – не представляю? К тому же, скоро Сенька придёт из отпуска, а мне очень не хочется, чтобы он раньше времени раззвонил по всему институту о моих работах, а тем более о том, что я в своих опытах использую чужие геномы! Да и для тебя, наверное, лучше будет, если твоё начальство не будет знать о том, что ты в своих расследованиях пользуешься «машиной времени».

– Наверное, ты прав, Колька, а как твой сотрудник относится к своим обязанностям?

– Да так себе, формалист. От звонка до звонка и не минутой больше. Торопиться домой, к своей жене под бок! Думаю, что ему не очень-то интересно то, чем он занимается.

– Так ты отправь его в отпуск! Вряд ли такой человек откажется от внезапно свалившегося на него безделья, да и жена будет только рада, что муж будет дома.

– Честно говоря, я уже тоже о чём-то подобном подумывал. Нащупал я в пространстве ещё что-то такое, что может быть очень интересным, но не хотелось бы чтобы раньше времени об этом узнали мои коллеги. Пусть в институте, до поры до времени, думают, что у меня всё по-прежнему. Пусть считают мои опыты профанацией, сплошным недоразумением, в конце концов, какой-то ерундой, но только бы не мешали мне довести исследования до конца, а там я уже им покажу кто такой настоящий учёный Корнилов. Не до смеху всем тогда станет!