Русская Атлантида. Невымышленная история Руси - Андрей Буровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напомню еще, что статьи про Великое княжество Литовское ни в первом, 1920-х годов, ни во втором выпуске Большой советской энциклопедии нет. Вообще нет. Не было такого государства. Не будь третьего выпуска Большой советской энциклопедии, читатель мог бы узнать о его бытии только по косвенным упоминаниям в разных статьях.
Детская энциклопедия проявляет по поводу Литвы такую же сдержанность: не было такого государства! Упоминается разве что Ягайло, и то в роли «изменника». Не верите? Вот цитата: «В повести рассказывалось, как нечестивый хан Мамай с помощью изменников — рязанского князя Олега и литовского князя Ягайло — готовился к битве с русским войском» [7. С. 246]. Впечатляет? Не менее интересно и совершенно фантастическое сообщение, что «в конце XV — начале XVI века все русские земли окончательно объединились вокруг Москвы» [8. С. 252].
Позиция справочников очень зависит от времени их издания. «Всемирная история», вышедшая в конце 1950-х, сохраняет все «имперские» стереотипы. «Польские феодалы… лелеяли планы порабощения и эксплуатации богатых русских земель, захваченных ранее Литвой» [9. С. 771]. Вот, пожалуй, самая емкая цитата, где сразу всем досталось.
Советская историческая энциклопедия формировалась в годы «разоблачения культа личности» и сообщает немало сведений несравненно более корректно. Но и здесь Литва «захватывает» русские земли. Исключение — статья о Смоленске, который все-таки «входил» в состав Великого княжества Литовского» [10].
Та же самая схема, с небольшими вариациями, воспроизводится во всех школьных учебниках. Хоть в непотопляемом творении Нечкиной, хоть в любом из более современных.
Сейчас учебных пособий известно очень много [11–13].
Приведу цитату из одного такого учебного пособия. Не потому, что оно так уж намного хуже всех остальных, а просто потому, что оно выпущено в моем родном Красноярске, многих его авторов я знаю лично, а сам учебник попался мне вовремя под руку: «Поражением Руси (от монголов. — А.Б.) воспользовались Польша и Литва, которые захватили западные княжества. Зачастую сами князья добровольно принимали литовское подданство, чтобы спастись от более тяжелого монгольского ига» [14. С. 17].
И далее: «После татаро-монгольского нашествия на Русь литовцы сумели захватить многие западные русские княжества. Почти 2/3 территории Литвы состояло из бывших русских земель» [14. С. 21].
Очень любопытна оговорка, которую авторы вряд ли и сами замечают: «…из бывших русских земель». А почему, собственно, из БЫВШИХ? Потому что не в составе Москвы? А когда окажутся опять в составе Московского княжества, сразу же станут опять просто русскими? А не БЫВШИМИ русскими?
Но как мы видим, схема та же самая, и даже стоит русским землям оказаться в составе Литвы, как они становятся «бывшими русскими».
Из этих построений, понятное дело, вытекает представление о полном тождестве понятий России и Московии. То, что не Московия, — это, тем самым, и не Россия (вспомним «бывшие русские земли»). Причем само это тождество для сторонников этой идеи настолько очевидно, что они его даже и не обсуждают, а всем русским-русинам, жившим в разные времена и на разных территориях, приписывается один и тот же тип сознания — причем исключительно москальский.
С этим связана вторая составляющая Большого Московского Мифа.
2. Вторая нехитрая идея из составляющих Большой Московский Миф — России приписываются «исконные свойства русского духа»: антибуржуазность, коллективизм, вражда к Западу.
Разумеется, эти черты приписываются вовсе не одним москалям, а всем русским, включая и западных русских. Ведь, согласно первому пункту БММ, между ними нет и не может быть никакой разницы.
«Россич всегда хотел невозможного. Вечно голодный душой, он жил стремлением. Не жил еще на свете счастливый россич, ибо для себя самого он всегда оставался ниже своей мечты. Потому-то и добивался он многого.
Отстав от своих, затерявшись в толпе себялюбцев, россич казался жалким и глупым. В нем нет умения состязаться в уловках с людьми, убежденными в праве попирать других, жить чужим соком. Взявшись не за свое дело мелкой, личной наживы, россич всегда бывал и обманут, и предан. Таков уж россич, на самого себя он работает плохо, ему скучна такая работа.
Но как только, поняв ошибку, россич сбрасывает чужое обличие, откуда только брались у него и умение, и сила! Он забылся, его не терзают сомнения. Тут все сторонились, как бы случаем не задела ступня исполина.
Таков уж россич от рождения, совершившегося на берегу малой реки, которая течет с запада на восток и впадает в Днепр с правой руки» [15. С. 401].
А ведь как хорошо это сказано! Какое благородство интонации, какой превосходный слог! Какой сильный писатель прокламирует всю эту вредную и опасную чепуху!
А вот еще цитата из того же великолепного писателя, из другого произведения:
«Тем временем потомки Одинца, Гюряты, Тсарга, Изяслава, Доброги, Карислава, Отени, Расту, Тшудда (герои книги «Повести древних лет») и других их братьев из киевских, северских и прочих южных, западных и восточных славянских земель, таких же, как они, по духу, чести и совести, без титулов и гербов, без турниров, без замков и богатых невест, беззвучно гнули спину в работе, страдали, терпели все муки, но с неотвратимой силой стихии осваивали непроходимые и почти безлюдные территории северо-востока и востока, шли в южные степи и выплавляли не порабощением, а трудом и дружбой людей всех племен в государство-монолит на одной части земного шара. Но это — в скобках, как общеизвестное» [16. С. 442–443].
Насчет «государства-монолита», да еще выплавленного строго «трудом и дружбой», можно поступить как хочется — покрутить палец у виска, засмеяться, впасть в скорбь… Как угодно. Автор сих строк лишь отметит, что мы имеем здесь дело с еще одним мифом, и только.
Отмечу, опять же, благородство интонации и высокое искусство автора. Самыми простыми словами, очень легко и просто он умеет вызвать у читателя горделивое чувство причастности и отрешенности от скверны земной. Словно поднимаешься в некие надмирные выси, отрешаясь от мелочи и суеты, в эмпиреи вершения истории… Создать такое ощущение у читателя — несомненно, большое искусство, и автор им владеет в полной мере. Что ж! Тем сильнее воздействие текста, и тем он становится опаснее.
Немаловажно и другое: приведенный текст начинается с «тем временем…» — поскольку выше у В. Д. Иванова многословно описывается, какие гадкие люди — иностранцы и иноземцы (конкретно в этом романе викинги занимают место византийцев, поносимых в «Руси изначальной»).
И это превосходное проявление еще одной составляющей Мифа.
3. Эта составляющая БММ — Западу приписывается маниакальная ненависть к России. От философов прошлого века, Леонтьева и Аксакова, до современных авторов типа учеников Льва Гумилева тянется мысль о том, что европейское сознание проникнуто жизнеотрицанием, ненавистью к жизни. И, конечно же, ненавистью к Руси-России. По мнению Л. Н. Гумилева, это «стереотип поведения» у них такой. Ну, не любят они Руси, что тут поделать!
И по страницам сочинений философов и ученых, и по страницам художественной литературы расхаживают хорошие славяне, гадкие, противные иностранцы. Если автор художественного произведения талантлив, гадкие иностранцы получаются особенно омерзительными.
Как красиво объясняет Л. В. Никулин, до чего же ненавидят Россию европейцы, а особенно англичане! [17].
Как красиво делает то же самое А. М. Борщаговский! Как мерзки у него французы и британцы; как они низки духом, сволочны, эгоистичны, даже внешне непривлекательны! [18].
Впрочем, перечислять долго, и все равно всего не перечислишь.
4. Четвертая составляющая Большого Московского Мифа в наибольшей степени — самостоятельный, автономный миф. Эта идея, в общем-то, почти неприлична… В конце XX века она просто не имеет права на существование, а вот поди ж ты. Один немецкий теолог объяснял своим студентам, как он определяет ценность новой философской идеи: «Надо посмотреть, может ли эта идея оставаться неизменной после Освенцима. Если Освенцим не в силах изменить эту идею — держитесь от нее подальше».
Многое изменилось в мире после Колымы и Освенцима. Идея национальной исключительности «после Освенцима» относится к числу неприличных, и ничего тут не поделать.
А эта четвертая составляющая БММ, которая является самостоятельным мифом, — это идея исключительности России, ее мессианской роли в мире.
«Не заражайтесь бессмыслием Запада — это гадкая помойная яма, от которой, кроме смрада, ничего не услышите. Не верьте западным мудрствованиям, они ни вас и никого к добру не приведут… Не лучше ли красивая молодость России дряхлой гнилой старости Европы? Она 50 лет ищет совершенства и нашла ли его? Тогда как мы спокойны и счастливы под управлением наших государей» [19. С. 156].
