Интермир - Нил Гейман

Расписавшись в получении, я разделся до трусов и футболки, влез в «доспех» и активировал его. Костюм тут же обтянул меня с головы до ног. Я настроился на парня, за которым меня послали, мысленно нащупал его и Шагнул…

Промежуток обдал холодом, во рту появился вкус ванили и дыма костра. Новичка я нашел без проблем. А вот дальше все пошло кувырком.

Глава пятая

Я покорно тащился за колдуньей. Мистер Медуза и татуированный замыкали шествие.

Во мне как будто жили два человека. Первый «Я», большой и сильный, почему-то решил, что на свете нет и не было никого важнее колдуньи. Второй «я», крошечный и слабенький, зашелся еле слышным криком, умоляя бежать подальше от жуткой троицы.

Особого толку от слабых воплей этого малютки не было. Через футбольное поле мы добрались до старого дуба, торчавшего корявым обломком, словно гнилой зуб, – пару лет назад в него ударила молния. Солнце садилось, но небо пока оставалось светлым. Меня била дрожь.

– Скарабус, – обратилась колдунья к татуированному, – свяжись с кораблем.

Он поклонился. Кожа под неразборчивыми рисунками покрылась мурашками. Он дотронулся до картинки на шее, и вдруг она «проявилась»: по морю шел парусник под тугими парусами. Татуированный медленно моргнул. Его зрачки тускло засветились.

– «Лакрима мунди» к твоим услугам, госпожа, – произнес он глухим, словно из радиопередатчика, голосом.

– Пленный со мной. Принимайте на борт, капитан.

– Повинуюсь, – все так же глухо ответил татуированный, закрыл глаза и снял палец с картинки. Когда он поднял веки, зрачки стали обычными, как и прежде.

– Какие новости? – спросил он нормальным тоном.

– Корабль на подходе, – ответил человек-медуза. – Вон, смотрите!

Я перевел взгляд на небо.

Огромный парусник, размером с актовый зал, повис в воздухе. Выглядел он как пиратская каравелла из старого кино: деревянная оснастка потемнела от времени, ветер раздувает паруса, на носу под бушпритом – деревянная фигура человека с акульей головой. Корабль надвигался на нас, вися в полутора метрах над землей. Зеленая трава футбольного поля колыхалась под днищем, как морские волны.

Большой «Я» чихать хотел на плавающий по воздуху корабль-призрак и боялся только одного – разлуки с колдуньей. Забившийся в дальний уголок сознания маленький «я» отчаянно надеялся, что все происходящее – горячечный бред, вызванный лекарствами добрых докторов из дурдома.

С борта спустили веревочный трап.

– Лезь! – велела колдунья, и я начал карабкаться вверх.

Огромные лапищи сграбастали меня и шмякнули о палубу, как куль с картошкой. Меня обступили амбалы, смахивающие на матросов из пиратских фильмов: платки на голове, дырявые тельники, потрепанные джинсы, босые ноги. С колдуньей обошлись гораздо бережнее – ее аккуратно перенесли через борт на руках. Перед человеком-медузой и татуированным Скарабусом команда боязливо расступилась. Кто бы их за это осудил!

Один из «моряков» с любопытством уставился на меня.

– И из-за этой козявки весь сыр-бор?

– Да, – холодно подтвердила колдунья. – Весь сыр-бор из-за этой самой козявки.

– Чтоб меня! – не выдержал матрос. – Может, скинуть его за борт по дороге?

– Если хоть один волос упадет с его головы, прежде чем мы доберемся до ХЕКСа, тарнейские колдуны настрогают тебя тонкими ломтиками. Он умрет иначе. И подумай на досуге, что приводит в движение наши корабли. Отведите пленника в мою каюту.

– Джозеф, иди за ним, – обратилась она ко мне. – Оставайся там, где укажут. Если ослушаешься, я расстроюсь.

При мысли о том, что она может огорчиться, сердце пронзила боль. Буквально – как будто нож воткнули. Ни за что на свете не разочарую госпожу, буду ждать, не сходя с места, до скончания дней!

Спустившись по трапу вслед за матросом, я попал в узкий коридор, пахнущий мастикой и рыбой. Мы подошли к двери в самом конце прохода.

– Ну вот, мой славный сморчок, это покои госпожи Индиго. Здесь она будет жить до прибытия на ХЕКС. Никуда не уходи. И смотри, не намочи штаны, если что. За той дверью – туалет, пользуйся. Госпожа спустится, как только закончит дела – они с капитаном курс прокладывают.

Казалось, он обращается к бессловесной твари, которая все понимает, а ответить не может.

Я остался в одиночестве.

Пол под ногами качнулся, вечернее небо в иллюминаторе сменилось россыпью звезд на иссиня-черном покрывале. Поехали!

Несколько часов я простоял не шелохнувшись.

Когда захотелось в туалет, я вспомнил про дверь в дальнем углу каюты. За ней вместо тесного гальюна обнаружилась небольшая, но изысканно обставленная комнатка с вместительной розовой ванной и маленьким мраморным унитазом того же цвета. Им я и воспользовался, не забыв спустить воду за собой. Потом вымыл руки розовым мылом с густым цветочным ароматом и вытерся пушистым полотенцем, тоже розовым.

В иллюминаторе над кораблем сияли звезды. Под ним тоже мерцали тысячи маленьких огней. Никогда не видел столько звезд сразу – они были совсем не такими, как у нас. В детстве папа научил меня узнавать созвездия, но здесь ничего знакомого не нашлось. Некоторые из них проплывали совсем близко – так что становились размером с солнечный диск, но вокруг все равно была ночь.

Сколько времени пройдет, пока мы доберемся до… куда мы там летим? И почему убивать меня надо непременно там? От этого вопроса крошечный Джои Харкер завопил, зарыдал и забился в истерике, пытаясь докричаться до большого.

Большой же тем временем спохватился, что госпожа Индиго могла вернуться и увидеть, что в каюте меня нет. Мысль о том, что она огорчится, снова отозвалась невыносимой щемящей болью. Я встал навытяжку у входа, надеясь, что госпожа скоро придет, потому что без нее жить незачем.

Двадцать минут ожидания – и дверь распахнулась. Меня накрыла волна абсолютного, безоблачного счастья. Вошла госпожа Индиго, за ней – Скарабус.

Не удостоив меня и взглядом, она села на узкую розовую койку. Татуированный остался стоять.

– Не знаю, – сказала она, очевидно, продолжая начатый еще в коридоре разговор. – Кто нас здесь найдет? Таких темниц и стражи, как на ХЕКСе, не найдется во всем Альтиверсуме.

– Тем не менее, – недовольно буркнул он. – Невилл сказал, что в континууме помехи. Что-то просочилось.

– Невилл – слизняк-паникер, – медовым голосом возразила она. – «Лакрима мунди» проходит через Нигде-и-Никуда. Нас в принципе невозможно обнаружить.

– Вот именно, что «в принципе», – проворчал Скарабус. Колдунья встала и подошла ко мне.

– Как дела, Джозеф Харкер?

– Счастлив видеть вас, моя госпожа!