Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - Людмила Павличенко

Мы пошли к морю. На летней эстраде Приморского бульвара духовой оркестр наигрывал бодрые военные марши. Звонкое пение труб, громкие удары барабана звучали над берегом. На глади водного пространства одесской бухты виднелись силуэты боевых кораблей Черноморского флота: старинный крейсер «Коминтерн», переоборудованный под минный заградитель, эсминцы «Шаумян», «Бойкий» и «Безупречный», канонерские лодки «Красная Абхазия», «Красная Грузия», «Красная Армения». Стальные корпуса, мачты, мощные орудийные башни с длинными стволами больше соответствовали нашему настроению. Все-таки объявлена война…

Согласно мобилизации, о которой сообщили уже на следующий день, призыву в армию подлежали военнообязанные четырнадцати возрастов, от 1905 до 1918 года рождения. Я, рожденная в 1916-м, под призыв попадала. Нисколько не сомневаясь в том, что меня примут тотчас и с радостью, я отправилась в военный комиссариат Водно-транспортного района Одессы. Предстоящая встреча с военкомом казалось мне весьма торжественной, и я надела свое лучшее крепдешиновое платье, красивые белые босоножки на высоком каблуке. В сумочке у меня лежал паспорт, студенческий билет и свидетельство об окончании киевской Снайперской школы Осоавиахима.

У дверей райвоенкомата толпилось множество людей. Попасть в кабинет военкома я смогла только часа через два. В комнате было душно и накурено. Поминутно хлопали двери. Охрипший военком с сизо-красным лицом что-то доказывал пришедшим к нему двум парням деревенского вида. Он ошалело посмотрел на меня и сказал:

– Медицинские кадры будут призывать с завтрашнего дня…

– Я – не медик.

Но он тут же отвернулся, показывая, что разговор со мной окончен. Однако я так не считала и положила на стол перед ним свое снайперское свидетельство. Военком раздраженно заявил, что военно-учетной специальности «СНАЙПЕР» в его списке нет. Потом он добавил что-то ироническое по поводу Осоавиахима, женщин, которые хотят быть солдатами, но не соображают, как это трудно. Короче говоря, он заставил меня покинуть его кабинет.

Возвращаясь из райвоенкомата, я размышляла над сложившейся ситуаций и пришла в выводу, что вся загвоздка в месте прописки. Моя фамилия была внесена в список снайперов, имеющийся в военкомате Печерского района города Киева. В прошлом году я успешно выступала на городских соревнованиях по пулевой стрельбе, прошла переподготовку. Может быть, меня уже ищут в столице Украины, а я нахожусь здесь, на берегу Черного моря. Надо просить местного военкома сделать звонок в Киев…

На следующий день я снова отправилась в военный комиссариат Водно-транспортного района. Военком встретил меня гораздо приветливее. Судя по всему, он уже знал, кто такой снайпер. Он перелистал мой паспорт, нашел штамп о браке с Павличенко А.Б. и спросил, не возражает ли муж против моего вступления добровольцем в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии. Алексея Павличенко я не видела года три и ответила, что никаких возражений он не имеет. Паспорт остался у военкома, а мне в соседней с его кабинетом комнате начали оформлять армейские документы.

Вечером 24 июня 1941 года, после митинга на вокзале, все новобранцы, частью обмундированные, частью еще одетые в гражданскую одежду, погрузились в воинский эшелон. Поезд двигался медленно и шел на запад по железной дороге, проложенной в причерноморской степи. Вскоре справа заблестела гладь Днестровского лимана, затем мы миновали станции Шабо, Колесное, Сарата, Арциз, Главани. На станциях эшелон иногда стоял подолгу. Там нас кормили. Но никто ничего не объяснял, не рассказывал про конечный пункт назначения. Говорили лишь, что мы едем на фронт, и сердце невольно стучало: «Быстрее, быстрее!» Молодежь в нашем вагоне горячилась: «Мы не успеем! Фашистов побьют без нас!» Так мало мы тогда представляли себе размер бедствия, вдруг обрушившегося на нашу цветущую прекрасную страну.

Эшелон остановился на каком-то полустанке в три часа ночи 26 июня. Нам приказали покинуть вагоны и построиться в колонну. Поеживаясь от утренней сырости и прохлады, новобранцы зашагали по проселочной дороге и к семи часам утра добрались до леса, довольно густого. Выяснилось, что мы находимся на земле Бессарабии, в тыловых частях 25-й Чапаевской стрелковой дивизии.

Первую военную униформу я получила здесь, став красноармейцем 54-го имени Степана Разина стрелкового полка. Вещи были абсолютно новые, что свидетельствовало о хорошем состоянии интендантской службы дивизии и порядке на ее складах. Это – сшитые из хлопчатобумажной ткани защитного цвета: пилотка, гимнастерка с отложным воротником, брюки-галифе, кирзовые сапоги (на два размера больше, чем нужно). Также полагался мне поясной ремень с латунной пряжкой, противогаз в брезентовой сумке, малая саперная лопатка в чехле, алюминиевая фляга (тоже в чехле), каска СШ-40 (довольно тяжелая), ранец-рюкзак, а в нем – разные принадлежности, вроде полотенца, запасной нательной рубахи и трусов, запасной пары портянок, мешочков для продуктового запаса, для предметов гигиены и других.

В ранец-рюкзак я спрятала свое платье из штапеля с кружевным воротником и удобные парусиновые туфли на шнурках. Прощай, штатская жизнь!

Первый армейский завтрак показался очень вкусным: горячая гречневая каша, сладкий чай с увесистой краюхой хлеба. Проходил он в обстановке, приближенной к боевой. Мы слышали отдаленные пулеметные очереди и разрывы снарядов, раздававшиеся время от времени где-то на западе. При взрывах все мы, новобранцы, вздрагивали. А бывалые сержанты и старшины 54-го полка объясняли: мол, бояться пролетевшего или разорвавшегося снаряда не надо, он уже никому не причинит вреда. Так, в разговорах, и прошел этот день. Нам предоставили отдых, но выходить из леса не разрешали.

Церемония принятия воинской присяги прошла 28 июня.

К нам явился военный комиссар 54-го полка старший политрук Ефим Андреевич Мальцев. Он рассказал о боевом пути 25-й Чапаевской стрелковой дивизии, которой действительно в 1919 году командовал легендарный герой Гражданской войны Василий Иванович Чапаев, о ее славных стрелковых полках: 31-м Пугачевском имени Фурманова, нашем 54-м имени Степана Разина и 225-м Домашкинском имени М.В. Фрунзе. В 1933 году дивизия первой в Красной армии удостоилась награждения недавно учрежденным высшим орденом СССР – орденом Ленина. Это было признание ее выдающихся подвигов на фронтах Гражданской войны и блестящих достижений в боевой учебе мирного периода.

Затем раздалась команда: «Смирно!» Перед строем вынесли знамя 54-го полка. С волнением мы повторяли слова «Присяги бойца РККА»: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии, торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну…» Затем поставили свои подписи на листках с отпечатанным текстом присяги и таким образом превратились в людей, чья жизнь целиком и полностью принадлежит Отечеству. Нас распределили по подразделениям 54-го полка. Я попала в первый батальон, вторую роту, первый взвод.

Командовал взводом младший лейтенант Василий Ковтун, который окончил Могилевское военно-пехотное училище в прошлом году и был младше меня. Первое, что он спросил: зачем я пошла в армию добровольцем, ведь война – совершенно не женское дело. Я достала свою «палочку-выручалочку» – свидетельство об окончании Снайперской школы Осоавиахима. К нему лейтенант отнесся крайне недоверчиво и сообщил, что будет ходатайствовать перед командиром батальона капитаном Сергиенко о моем переводе в санитарный взвод, так как единственная посильная для женщин работа на фронте – санинструктор.

Пошли на командный пункт первого батальона. Там повторилась та же беседа: зачем, почему, понимаю ли я, как это опасно, и т. д. и т. п. В ответ я рассказывала об отце, который в годы Гражданской войны некоторое время служил в Самарской дивизии (будущей – 25-й Чапаевской) и встречался с Чапаевым, о работе на заводе «Арсенал», выполнявшем заказы Наркомата обороны, о военном прошлом нашей страны, детально изучавшемся на историческом факультете Киевского университета.

Иван Иванович Сергиенко – человек вдумчивый, опытный, серьезный – выслушал меня внимательно и приказал Ковтуну забыть о его нелепой идее насчет перевода бойца-снайпера Павличенко в медицинскую часть. Я обрадовалась:

– Товарищ капитан, готова получить полагающееся мне оружие!

– А снайперских винтовок у нас нет, Людмила, – ответил он.

– Ну, тогда обыкновенную «трехлинейку».

– Их тоже нет.

– Как же мне воевать, товарищ капитан? – в недоумении задала я вопрос.

– Для вас, новобранцев, пока главным оружием будет лопата. Поможете бойцам строить окопы и ходы сообщения, восстанавливать их после артобстрелов и бомбежек. Кроме того, выдадим вам по одной гранате РГД-33 на тот случай, если фашисты прорвутся. Знаете устройство этой гранаты?