Спецслужбы времени - Александр Смирнов

Когда же винтовки и пулеметы было роздано, Щукин решил расставить их по точкам на стенах. Монахов с пулеметами он поставил на башенках около входа на территорию монастыря. Остальным послушникам указал их места в помещениях обители. После того, когда каждый узнал свое место в будущей обороне, отпустил их трапезничать.

Только под вечер Семен Федорович заметил, что сегодня у монастырских ворот он не видел ни одного нищего. Те куда-то пропали.

Щукин еще около часа провел с настоятелем, а затем под предлогом, что хотел бы отдохнуть удалился к себе в келью, где и проспал около двух часов.

Ночью Семен Федорович проснулся. Оделся, осторожно добрался до подземного входа. Стараясь не шуметь, туннелем вышел к машине. И не зажигая фар, доехал до деревянного моста, ведшего на другой берег Мологи. И только там, оказавшись на территории Пошехонского района, включил фары.

«Здесь в будущем будут ловить рыбу», – подумал он, минуя поля и въезжая в лесок, который был на обеих картах.

Именно здесь могли быть вырыты ямы, оставленные еще древним человеком, а это давало возможность построить землянку в два раза быстрее.

Семен Федорович переместился в завтрашний день и осмотрел местность. Щукин сразу же обнаружил следы своей ночной деятельности. Это была древняя яма, возле которой были аккуратно сложены бревна.

– Теперь осталось только это сделать, – проговорил он и прыгнул в прошлое.

Повесил на ближайшее дерево, один из двух фонарей, что прихватил с собой и вернулся к автомобилю. Достал топор, лопату. Отнес к месту будущей землянки.

Всю ночь, под свет разожженного костра он рубил лес. Складывая бревна возле ямы.

Где-то за час до рассвета Семен Федорович вернулся в монастырь.

Четвертый день в прошлом.

На четвертый день поутру до монастыря дошел слух, что в Мологе, у одного из высокопоставленных начальников угнали автомобиль. Тот его под окнами дома, где встречался с любовницей, оставил. Потом слышал шум заводившегося двигателя, да вот только значения не придал, думая, что ее его шофер в гараж решил отгонять. В машине, как сообщил привезший этот слух Егор Тимофеевич, были лопата и топор. На вопрос Щукина, а зачем они важной персоне они нужны были? Крестьянин ответил:

– Дороги Семен Федорович, дороги. Это ведь не телега. Машина в грязи застрянет, попробуй, сдвинь. А так срубил несколько жердей, бросил под колеса, песочком посыпал, ну, и езжай дальше спокойно.

В девятом часу крестьянин откланялся, сообщив, что собирается отправиться в Рыбинск.

– Надеюсь посетить ваш монастырь еще раз, – проговорил он настоятелю.

– Увы, – вздохнул священник, – боюсь этот ваш приезд сюда последний. У меня плохое предчувствие, что монастырю осталось существовать всего-то несколько дней.

О том, что сюда скоро подойдут внутренние войска, как отметил для себя Щукин, монах промолчал.

Крестьянина проводили. Семен Федорович даже заметил, как облегченно вздохнул настоятель. Вполне вероятно, что тот уже винил себя в том, что втянул в аферу – путешественника. Отказал бы в приюте тому, и Щукину пришлось бы проследовать своей дорогой. Да вот только не отказал, а теперь уже поздно.

Ближе к обедне, впервые за время пребывания в обители, Семену Федоровичу пришлось заняться строевой подготовкой монахов.

Интересно было наблюдать, как заправские военные, маршировали иноки.

– Левой, правой, – командовал игумен, разглядывая вновь испеченных бойцов. Потом повернулся к Семену Федоровичу и спросил:

– Выйдут из них солдаты?

Щукин задумался. Долго, пристально всматривался в монахов и, улыбнувшись, ответил:

– Вряд ли. Солдаты из них не получатся. А вот люди способные с оружием в руках отстоять свои права – да.

Настоятель утверждено кивнул, и, не обращая больше внимания на Семена Федоровича, продолжил тренировать иноков.

После обедни Щукин начал давать уроки стрельбы и метания гранат. Это процедуру он решил совершать с монахами каждый день.

Ночью он вновь совершил вылазку за пределы монастыря.

Восьмой день в прошлом.

Днем учить монахов военному делу, ночью строить землянку. Иногда возвращаясь в монастырь, уже у кельи, когда никого рядом не было, совершал перемещение во времени в прошлое. Причем умудрялся это сделать так, чтобы временной промежуток между его уходом и возвращением был минимальным. Фантастика, одним словом. Тут же падал на кровать и засыпал мертвецким сном, аж до утра. Если бы Семен Федорович проснулся, что было маловероятно, то услышал бы, как к его двери кто-то подходил. И если бы выглянул бы наружу, то заметил себя нажимающего на машине времени кнопку перемещения. Но этого, из-за навалившейся усталости не происходило.

В то же самое время, когда один Семен Федорович, мирно спал в келье, другой продолжал строить землянку. Страшно было представить, что могло бы с ними случиться, если бы они столкнулись в коридоре. Вполне возможно герой просто растворился, как это произошло в одном из голливудских фильмов. Эта мысль неожиданно посетила Щукина, когда он на площади учил монахов навыкам обращения с оружием.

Между тем сутки, благодаря машине времени, у Семена Федоровича были растянуты. За какие-то двадцать четыре часа он успевал прожить еще восемь лишних часов, но зато за это время он успел достроить землянку. Не будь их, в этом Щукин был уверен, он просто не успел бы.

С землянкой пришлось повозиться. Во-первых, укрепить стены, так чтобы потолок не рухнул, в течение восьмидесяти лет, и не завалил сокровища монастыря. Пришлось установить внутри дополнительные колонны. Во-вторых, засыпать потолок сверху землей. Пришлось немного повозиться.

Пока одно радовало Щукина – вряд ли люди Лаврентия Берии будут искать сокровища монастыря в этих краях. Зять рассчитал все верно.

Уже когда работа была закончена, Семен Федорович подумал, что понадобится год, прежде чем холм покроется травой. Теперь оставалось только замаскировать вход в землянку, чтобы детишки, собравшиеся в лес по грибы и ягоды, на него не наткнулись.

Удалось, причем без особых усилий. Для этого пришлось несколько раз совершить прыжки в прошлое, в поисках подходящего камня.

– Как только будут сокровища в тайнике, – проговорил Семен Федорович, вытирая проступивший пот, – запечатаю камнем вход.

Утром, отоспавшись, выходил Семен Федорович за переделы монастыря, затем поднимался на колокольню одного из соборов, и в бинокль оглядывал окрестности. Иногда Щукин задумывался, почему ОГПУ не спешит с выполнением поставленных перед ним задач. Неужели, там не предполагали, что у них мог завестись – «крот», сообщивший о планах захвата Югской Дорофеевой пустоши.

Днем Щукин по-прежнему обучал монахов. Заставляя их перемещаться в коридорах зданий так, чтобы не возникало непредвиденных ситуаций.

Вечером на восьмой день из Рыбинска приехал Егор Тимофеевич. Несмотря на все протесты архиепископа, убедил крестьянина в том, что бы он покинул монастырь, у них ничего не вышло.

– Да, что я не русский что ли, – орал он, размахивая руками, – да, что я не православный, чтобы обитель на разорение антихристам отдать. Дайте мне оружия, и я до последней капли защищать буду.

Пришлось выделить Егору Тимофеевичу келью рядом со Щукиным. Вот тогда облегченно Семен Федорович вздохнул, поняв, что вовремя уложился в строительство землянки.

Девятый день в прошлом.

Щукина разбудил набат. Он протер глаза и вскочил с постели. Оделся и вышел в коридор. Там держала в руках винтовку, уже стоял Егор Тимофеевич. Рубаха вылезла из штанов, ноги босые, борода взлохмачена.

– Началось, – пробормотал крестьянин, который казалось, за последние часы просто постарел. Семен Федорович теперь не сказал бы, глядя на него, что они ровесники. – Скорее к бойницам, – произнес старик.

Щукин покачал головой. Затем посоветовал одеться, дескать, в таком виде смерть принимать зазорно. Крестьянин на секунду задумался, затем посмотрел на рубаху, штаны и босые ноги, тяжело вздохнул.

– Вы правы, Семен Федорович, – согласился он, – ох, как правы.

Вернулся в свою келью. Щукин проводил его взглядом, и направился на монастырский двор.

В бирюзовом утреннем воздухе громко надрывался монастырский колокол. Этот звук, ранее они были совершенно другими, и тот, что звал в молельню, и тот, что призывал к трапезе, пробирал аж до печенок. Семен Федорович осенил себя крестным знамением. Вновь бросил взгляд на небо, словно пытаясь рассмотреть там какой-нибудь знак. Но вынужден лишь был проворчать сердито и недовольно. Вместо лика богородицы или еще чего-нибудь сверх естественного там, словно голодные грифы, прилетевшие отведать человеческого мяса, кружили вороны.

Черный ворон,