Стерх: Убийство неизбежно - Николай Басов

Он сосредоточился, закрыл глаза, откинулся назад, уперся спиной в холодильник, представил себе фигуру Витунова-старшего, рядом пририсовал поляка. Как его там? Да, пан Шагерински. В возникшей картине что-то было не так, что-то не играло, как говорят те же поляки. Словно бы даже не Витунов, а Шагерински занимал подчиненное положение, словно бы именно поляк был просящей стороной… Но все могло измениться. Если возникнет скандал, если станет известно о слишком далеко зашедших отношениях Митяши с Нюрой, если станет известно о шаткости всей выстроенной Витуновым корпорации.

Да, что возникнет тогда? Возможно, на первый план выдвинется Прорвич-старший, принявший на себя пока неясно какую роль? Может, перебьет цену, которую затребовал за свою дочь пан Шагерински? Или удовольствуется тем, что разделит недостроенные магазины Витунова, и забудет о поляке, как о прошлогоднем снеговике?

Внезапно Вика положила ему руку на плечо. Он открыл глаза. Она стояла, улыбаясь, кажется, впервые за все утро.

– Фирма набирает обороты, шеф. Новое дело. Звонит какой-то архитектор из Воронежа, у него исчезла невеста… Нет, не пропала без вести, а смылась, не объяснив причину разрыва. Он проследил ее путь сюда, в Москву и хочет продолжить расследование.

– На что-то еще надеется? – спросил Стерх, неожиданно радуясь Викиной улыбке. Потом стал подниматься. – Нет, для этого архитектора у нас нет времени.

– Но это может быть не менее выгодно, чем работа у Прорвичей, если все провернуть быстро… – зачастила Вика.

– Успокойся, – попытался притормозить ее Стерх. – Если мы договоримся с Прорвичами, то… Нет, я определенно не знаю, что мы можем для него сделать.

Вика повернулась на каблуках, протопала в комнату и уже оттуда Стерх услышал ее звонкий голос:

– Алло, вы еще у телефона?.. Рада сообщить, что господин Стерх заинтересовался вашим предложением. Сейчас мы не сможем вас принять, но если вы перезвоните вечером, или оставите ваш адрес и телефон, мы договоримся о встрече.

Потом в квартире стало тихо, на долгих-долгих четверть минуты. Потом Вика положила трубку на рычаг и вернулась к нему с прежней улыбкой. Она стала, пожалуй, немного шире. И в глазах за очками прыгали чертики.

Стерх вздохнул.

– Все, Виктория, пошли. Уже четверть десятого, ты же не хочешь опоздать к нашему будущему работодателю?

Глава 4

Большие часы над входом в офис Прорвичей, который находился в бывшем Доме кино, что на Краснопресненской, ныне превращенным в скопище самых разнообразных контор и представительств, показывали несколько минут после десяти, когда Стерх и Вика остановились перед дверями. Оба, не сговариваясь, оглянулись по сторонам, словно занимались тут слежкой, а не пришли на деловое свидание. Коридоры были пустынны, видимо в этот час все или еще не начинали работать, или уже были полностью поглощены работой.

Не постучав, Стерх вошел в довольно большую, обставленную мягкой мебелью приемную. Огромное окно, выходящее на какие-то не очень красивые, еще сталинской постройки дома, тем не менее давало достаточно света. Боком к окну сидела, кажется, настоящая блондинка, молоденькая, с непонятным выражением глаз, которые были излишне, по мнению Стерха, подведены тушью. Она читала стопку каких-то бумаг.

В воздухе возникла тишина, которую не захотелось ломать ни Стерху, ни Вике. Секретарша намеревалась делать это еще меньше, чем они. Когда Стерх сделал насколько шагов к столу, он обратил внимание, как беззвучны были эти шаги – по всему полу приемной было настелен новомодный ковролин строгого серовато-зеленого цвета. Блондинка мигнула, перевернула верхний лист пачки, и принялась читать следующий документ. Она не поднимала глаза на Стерха, даже когда он навис над ней, отбрасывая тень на край стола.

Она сидела прямо, как пианистка. Широкий ворот, словно чуть великоватый лепесток ладно скроенного светло-фиолетового платья подчеркивал тонкую, гладкую шейку, на которой не было ни бус, ни прочих украшений. Лишь серебряная цепочка уходила в острый вырез, видимо, на нем висел крест, а не дурацкий знак зодиака или кулон. Это понравилось Стерху больше всего. Волосы блондинки были зачесаны так, что на виски спадали совершенно естественные локоны. В общем, она выглядела отлично воспитанной девушкой. И сейчас была похожа на кинозвезду, изучающей будущую роль второго плана, за которую могла получить четверть миллиона долларов.

На столе также царил абсолютный порядок. Даже компьютер, что бывает в московских офисах очень редко, светился чистым стеклом монитора, а не вызывал в памяти инструменты для археологических раскопок, которыми этот монитор следовало очистить от трехмесячных, как минимум, наслоений пыли. Напротив девушки стояла небольшая табличка из темного плексигласа, на которой бронзовыми буквами была написано: Ивон Раиса. Стерх улыбнулся, ему понравилось имя.

Вика, наконец, потеряла терпение и начала покашливать. Вполне вежливо, но со значением. Стерх на миг пожалел, что вообще взял ее с собой, он любил, когда женщины перед ним играли великосветских дам. Наконец Рая подняла голову, и сделала это действительно хорошо – торжественно, чуть утомленно, без любопытства, но с ощутимым резервом вежливости. Глаза у нее были серо-зеленые, от которых мужчин и покрепче Стерха могло бросать в трепет. Глаза эти строго осмотрели Вику, затем более холодно перекинулись на Стерха. Этот взгляд был похож на луч мощного прожектора зимней штормовой ночью, где-нибудь у скал Бискайского залива. Его можно было повторять движениями учительской указки.

Виктория, которой все эти игры в выжидания и гляделки надоели, выпалила:

– Нам назначено.

Голос ее вдруг стал похож на карканье нахохленной, вымокшей под дождем вороны.

Рая решила отказаться от дальнейшего обозрения Стерха, видимо уяснив, что он не Майкл Паре и не Дэвид Духовны. Она дотянулась до папочки, которую последнее время все чаще называли «органайзером», хотя на русском языке название имело весьма вольные смыслы, и принялась неторопливо ее перелистывать. Через минуту, а то и дольше, она выговорила в пустоту за окном:

– Господин Прорвич информирован.

Подняла глаза на Вику, при этом выражение ее глаз было таким же, как при обозревании многоквартирных домов за окном. Стерху осталось только подивиться выдержке Виктории. Впрочем, молчание не затянулось, сладким, как мед, голоском она поинтересовалась:

– Может быть… мисс соблаговолит доложить по телефону, что мы уже тут?

Рая Ивон сдержанно улыбнулась и выпрямилась еще больше, что подчеркнуло ее почти не видимую под этим платьем грудь. Потом уже более откровенно окинула щупленькую фигурку Вики с головы до ног, и ответила так, что каждому становилось ясно – то, что она удосужилась ответить, было уже достаточно:

– Когда господин Прорвич надумает с вами переговорить, он сам позвонит.

Возникла пауза, секретарша воспользовалась этим и углубилась в свои бумаги. Причем ее зрачки забегали по строчкам, значит, она не играла занятость, а действительно вернулась к работе.

Стерх повернулся, подошел к широкому, с высоченной спинкой диванчику, и уселся на него с глубоким удовлетворением. Кожа, выкрашенная в темно-синий цвет, заскрипела под ним почти оглушительно. Виктория, проследив его путь взглядом, тоже подошла к дивану, и уселась, на расстоянии вытянутой руки. Она кипела, поэтому вытащила из портфельчика пачку «Кэмел» без фильтра, которые покупала блоками в каком-то полусекретном месте в Москве, и закурила. Говорить ей не хотелось, она подтащила пепельницу, поставленную сбоку от журналов, откинулась назад и закрыла глаза. Почему-то после этого вдруг стало слышно, как работает настенный кондиционер. И Стерх чуть не с благодарностью ощутил, что в приемной царит восхитительная прохлада.

За секретаршей висели часы, стрелки которых двигались неторопливо, но успели отсчитать шестнадцать минут, когда двустворчатые, обитые кожей двери в кабинет открылись и в них появился начальник конторы. Вернее, глава торговой империи. Не посмотрев на Стерха с Викторией даже мельком, он прошагал к секретарше и склонился над ней. Ситуация была однозначной, девушка молча двинула рукой, указывая на посетителей.

Прорвич-старший обернулся, посмотрел быстрым взглядом, и принялся копаться в каких-то бумагах, которые доставал из папки с надписью «Исходящие». И двери, и папки очень напоминали недоброй памяти прежние райкомы, в которых Стерху приходилось бывать. Наконец, Прорвич-отец завершил свой обзор документов и подошел к Стерху с Викой.

– Отлично, что вы подождали меня.

Он подхватил один из узких стульев, стоящих по другую сторону от столика с журналами, выставил его, чтобы видеть обоих собеседников, и уселся верхом, выдвинув руки вперед. Стерх посмотрел на него, и вдруг широко разулыбался, изображая счастье видеть возможного работодателя, о котором уже кое-что слышал.