Вечерний круг - Аркадий Адамов

Лосев вздохнул.

— Ну, гляди, Витя. Ведь к Шухмину вы прицепились не случайно, не спьяну.

— А пусть не торчит, где не надо! Вылупил, понимаешь, зенки свой… — Он вдруг умолк, словно натолкнулся на что-то, на стену какую-то, и нервно пробормотал, продолжая мять и тискать в руках свою старенькую кепку: — Да чего там говорить…

— Вот сейчас как раз и говорить, — спокойно заметил Лосев, подчёркнуто равнодушно заметил, как бы давал понять, что говорить сейчас — это прежде всего в интересах самого Витьки. — Впрочем, если хочешь, подожди. Ну, а дома у тебя кто, одна мать?

— Ещё сестрёнка. Шесть лет ей.

— А отец где?

— Десять лет, как убежал без оглядки. След давно простыл. От матери не один он сбежал уже. Кто хочешь сбежит.

— Ты что, неужели мать не любишь?

— А за что мне её любить? Она нас не замечает, мы её. И в расчёте.

Лосев отметил про себя это «мы».

— Кого же она замечает?

— Мужиков. А те её. Красивая больно.

— Сколько же ей лет?

— Тридцать девять или сорок. А дают тридцать. Раньше, как мужик какой приходил, меня за брата выдавала. Потеха.

— А теперь?

— Теперь ухожу. А Лялька ей не помеха. А сейчас и вовсе легче будет. Что сын в тюрьме, говорить не обязательно… Лялька вот совсем пропадёт, это уж точно.

Витька нервно подёргал пальцы, щёлкнув суставами.

— А у тебя подружка есть?

— В гробу я их видел, подружек этих.

— Ладно, Витя, — вздохнул Лосев. — Кончим пока на этом. Теперь у тебя есть над чем подумать. Может, и в самом деле ты следователю потом больше скажешь.

— Я и того ему не скажу.

— А вдруг надумаешь?

— А надумаю, так тебя велю позвать.

Виталий улыбнулся.

— Ишь командир! Ну давай. Думай и зови. Приду, Договорились?

— Видно будет, — умерил его весёлость Витька.

Когда парня увели, Виталий остался сидеть за столом и только сейчас закурил, задумчиво пуская под потолок тонкую струйку дыма и то и дело машинально постукивая пальцем по сигарете над пепельницей, хотя пепел давно уже стряхнул.

Виталию пришёл вдруг в голову интересный план. Рискованный, правда, но зато, кажется, весьма плодотворный. Пожалуй, стоило его испробовать. Причём сегодня же вечером. И если это удастся, Виталий одним ударом пробьётся к цели, к разгадке странного ребуса, который загадали ему тут эти парни.

Глава 3

ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕКИЙ БОРОДА

На следующее утро Игорь Откаленко прежде всего отправился в научно-технический отдел, к эксперту Наталье Фёдоровне Земной, давней своей приятельнице.

Худенькая, подвижная, с утомлённым, желтоватым лицом и большими, рабочими руками, Наталья Фёдоровна была всеобщей любимицей. Но сама она почему-то выделяла работников розыска, все их просьбы старалась выполнить вне очереди, каждый раз с опаской спрашивая перед очередной экспертизой: «А не убежит, пока я тут возиться буду?»

Игорь заглянул в лабораторию и сразу увидел маленькую фигурку в белом халате возле дальнего окна. Наталья Фёдоровна задумчиво смотрела в него и курила.

Почему-то вздохнув, Игорь направился к ней, огибая длинные белые столы со стоящими на них приборами. Никого из сотрудников в лаборатории в этот момент не было, и тишина здесь стояла удивительная.

Наталья Фёдоровна услышала шаги и оглянулась. Узнав Игоря, она закивала ему и слабо, как-то виновато улыбнулась.

— Готово, готово, — сказала она, отходя от окна и двумя руками поправляя пышные тёмные волосы, собранные на затылке.

Они подошли к её столу, и Наталья Фёдоровна достала из ящика заключение экспертизы. К листу была приклеена фотография, какой-то морщинистый, белёсый листок и тёмные, плохо разборчивые буквы на нём, три неровных, коротких строчки.

— Хочешь своими глазами посмотреть? — спросила Наталья Фёдоровна.

Она осторожно достала из стоявшей на соседнем столе небольшой муфельной печи два сложенных стёклышка и показала Откаленко.

— Видишь? В эксикаторе комок пепла увлажнился, и тогда его удалось на стекле расправить и другим прижать. А потом в печь. Температура там огромная. Пепел белеет, а текст выступает, в чернилах-то или шариковой краске содержится металл, он не сгорает. Да знаешь ты всё это, чего я тебе повторяю! Привыкла понимаешь, всё объяснять.

Откаленко молча и жадно всматривался в проступивший под стёклышком текст. Чудо, что ни говори. Ведь из комка пепла, из дотла сгоревшей бумаги возник вдруг текст. Но сразу понять и прочесть такой текст было невозможно. И тогда Игорь перевёл взгляд на протокол экспертизы, который держал в другой руке. Он пропустил несколько первых, вводных строк. Ага, вот эксперт приводит сохранившийся в записке текст: «…уюсь… долю Бориса за… в мае полн… Поте…». А дальше в протоколе следовал предполагаемый полный текст с логически заполненными пропусками: «Обязуюсь вернуть долю Бориса за (такой-то месяц) в мае полностью. Потехин».

— Интересно, — медленно произнёс Откаленко, потирая подбородок. — Это не воры писали. Это хозяин квартиры писал. Расписка это, обязательство.

— Безусловно, — кивнула Наталья Фёдоровна. — Как думаешь, пригодится?

— Возможно. Когда-нибудь. Но к краже отношения не имеет. А вот записочка, которую я вам передал, точно имеет.

— С записочкой проще, — махнула рукой Наталья Фёдоровна. — Вернее, со штампиком на обороте. Прочесть его труда не составило.

— Вам — конечно, — улыбнулся Игорь. — А я…

— Само собой, — поспешно согласилась Наталья Фёдоровна и достала из ящика стола ещё один лист. — Вот заключение. Блокнот изготовлен цехом ширпотреба типографии в городе Орджоникидзе. Я, кстати, сразу же и справку навела, чтобы быстрее было. У вас же всегда пожар. Так вот, вся продукция цеха реализуется в пределах Северного Кавказа.

— О! — поднял палец Игорь. — То, что требуется.

— Поможет?

— Ещё как! Спасибо вам огромное.

Откаленко забрал оба протокола экспертиз и направился к себе.

Взглянув на часы, Игорь убедился, что было всего половина одиннадцатого. Помедлив, он снял трубку и набрал короткий номер.

— Фёдор Кузьмич, это Откаленко говорит. Разрешите часа на два-три машину… Да… Слушаюсь. Буду… Доложу.

Он кончил говорить и схватился уже за другой телефон, городской. Нужный номер он отыскал в лежащей перед ним папке, на одном из листков.

— Будьте добры Илью Васильевича… Илья Васильевич? Откаленко из МУРа беспокоит. Доброе здоровье. Да, хотелось бы всё-таки повидаться. Новенькое? Ну, как сказать. Видно, будет. Что, если сегодня, в конце дня? В семнадцать? Отлично, жду. Да, ко мне прошу. Вы у меня в гостях ещё не были, а я уже два раза был. Да, пожалуйста, запишите… — Игорь продиктовал адрес и повесил трубку.

После этого он достал толстый справочник по Москве, некоторое время сосредоточенно возился с ним, выписал несколько адресов и, вздохнув, снова взялся за телефон. На этот раз он лишь вызвал машину.

Первый из магазинов, куда приехал Игорь, был огромный новый салон в Замоскворечье. Игорь пошёл к директору, представился и изложил свою просьбу. После этого к директору были вызваны товароведы и кое-кто из продавцов.

— Товарищи, — обратился к ним Игорь, — вы работаете здесь и вообще в этой сети не первый год. К вам большая просьба. Посмотрите на эти фотографии и постарайтесь вспомнить, проходили когда-нибудь через ваши руки эти вещи. Внимательно только посмотрите.

Роскошные фотографии пошли по рукам. Пожилые, солидные люди, с сединами и заметными брюшками, разглядывали их внимательно, некоторые с живым интересом, другие небрежно, с нарочито утомлённым, равнодушным видом, обменивались замечаниями, вспоминали, некоторые пытались эти вещи оценить, тут возникали лёгкие разногласия. Однако никто не узнал ни одной из вещей.

Подобная картина повторилась и в следующем комиссионном магазине. Ни одна из вещей через этот магазин не проходила в последние годы. Однако один из товароведов, пожилой, очень полный мужчина с огромной глянцевой лысиной, сдвинув на лоб очки, внимательно рассмотрел Откаленко и вдруг спросил:

— Я полагаю, вам это очень надо знать или нет?

— Очень, — подтвердил Игорь, с надеждой глядя па толстяка.

— Тогда я вам скажу, чтоб вы знали. Вот этот самый ларец лет восемь назад прошёл мимо меня из рук в руки, это так же точно, как то, что я Абрам Фёдорович Скворечня. Его продала пожилая дама, а купил один товарищ.

— А почему мимо вас, вы говорите? — поинтересовался Игорь.

— Потому что даму, видимо, не устроила предложенная мною цена, а тот…

— Ах, Абрам Фёдорович, — лениво махнул рукой другой товаровед. — Говорите же товарищу, как это делается, и всё такое. Ну, смешно же…

— Пожалуйста, — охотно согласился толстяк, словно только и ждал, чтобы его об этом попросили, и, обращаясь к Игорю, пояснил: — Если быть точным, чтоб вы знали, то у них просто договорённость была: она оценивает при нём, а он даёт, допустим, на тридцать или пятьдесят процентов больше. На этот раз было пятьдесят, не меньше, я по глазам видел.