Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном - Элизабет Мид-Смит

Я почти уже решилась подойти к Веде и сказать ей что-нибудь в этом роде, и тогда, возможно, мне удалось бы избежать всех моих последующих злоключений, и у меня на совести не лежал бы тот дурной поступок, в котором я так раскаиваюсь. Но как раз в ту минуту, когда я обдумывала, как начать разговор с Ведой, к ней через луг подбежала Люси. Вид Люси с ее красным лицом и черными проницательными глазами, а также вся ее нескладная фигура почему-то охладили мой порыв.

«Какая она непоследовательная, – с раздражением подумала я. – Она же прекрасно поняла, что мне хотелось бы поговорить по душам с Ведой. Сама же и уговаривала меня решиться на это, и вдруг теперь, как раз когда я уже решила подойти и откровенно объясниться с Ведой, с этой милой, хорошей девушкой, у которой, наверное, чуткая душа, она появляется как будто нарочно, чтобы помешать мне выполнить мое благое намерение. Ну что ж, хорошо, раз они такие закадычные подруги, пусть себе дружат. Только я не позволю им болтать обо мне за моей спиной! Я догадываюсь, что они в эту минуту говорят именно обо мне; по всему видно, что Люси не утерпела и полетела пересказать Веде наш разговор. Это невыносимо!»

И я в одну секунду очутилась возле них.

– Ах, вот и вы, Маргарет! – воскликнула Люси. – Я только что сообщила Веде, что вы…

– Что вы сообщили Веде? – спросила я холодным, вызывающим тоном.

– Я сказала ей только, что вы хотели бы побеседовать с ней, и она…

Веда поднялась с гамака, отряхнула свое платье, сдвинула шляпу со лба и посмотрела на меня своими чудными, ясными карими глазами.

– Не пойти ли нам прогуляться в лес, Маргарет? – спросила она своим ласковым голосом. – Я с большим удовольствием прошлась бы с вами.

– Нет, я не могу идти с вами, – ответила я, вовсе не думая о том, что могу обидеть ее своим ответом. – Идите лучше с вашей Люси! Там вы можете продолжать ваш интересный разговор обо мне, там никто вам не помешает. Идите, пожалуйста, я не буду вас задерживать!

– Что вы хотите этим сказать? – спокойно обратилась ко мне Веда.

– Я прекрасно знаю, какого все вы мнения обо мне, – отвечала я, – и я вам прямо скажу, что мне это совершенно безразлично. Я ни с кем из вас не намерена дружить. И я не понимаю ни вас, ни вашу манеру держаться со мной. Что вы так удивленно смотрите на меня? Да, я знаю, что я, по-вашему, – самолюбивая и злая. Можете толковать об этом сколько вам угодно, только знайте, что мне решительно нет никакого дела до этого!

Не успела я произнести эти слова, как, разумеется, уже пожалела о своей вспыльчивости. Но я была в каком-то исступлении и не вполне сознавала, что говорила. Я с самого детства была подвержена сильным припадкам гнева, иногда по самому ничтожному поводу. Правда, в течение последних лет я в значительной степени избавилась от таких вспышек. И вот теперь снова не сдержалась…

В черных глазах Люси загорелся гнев, но Веда смотрела на меня с грустью. Я была не в силах выносить ее взгляд и убежала.

Вскоре, запыхавшись, я остановилась в роще, которая тянулась на несколько миль вокруг нашего дома.

Я всегда любила лес, любовалась ветвистыми дубами и буковыми деревьями. Прохаживаясь теперь под их сенью, я вспомнила выражение лица Веды и от души пожалела о том, что так обидела ее.

«Кажется, я становлюсь совершенно невыносимой, – подумала я. – Если так будет продолжаться, то мне надо будет поговорить с отцом. Я скажу ему, что эти девицы должны уехать от нас, или же я сама уеду из дома, потому что я уже действительно больше не могу их терпеть. Ах, Боже мой! Как бы я хотела с кем-нибудь посоветоваться, поговорить по душам!»

И только я так подумала, как вдруг увидела среди деревьев Сесилию, собиравшую в свой передник валежник для очага. На руке у нее висела корзинка, наполненная чудными полевыми лютиками.

– Ах, это ты, Сесилия! – вскричала я и побежала к ней. Кажется, никогда в жизни я так не радовалась встрече, как теперь, когда увидела свою прежнюю любимую подружку. – Как я рада тебя видеть! – продолжала я и, обвив руками шею Сесилии, разразилась горючими слезами.

– Полноте, мисс Мэгги! – утешала меня Сесилия. – Да что это такое с вами, говорите же скорее, милая мисс Мэгги! Что случилось?

От волнения Сесилия выронила из передника собранный ею хворост, корзинка свалилась с ее руки и опрокинулась, цветы рассыпались по траве.

– Ах, да что же это с вами, мисс Мэгги? – повторила она. – Не плачьте, пожалуйста! Да что же это такое?..

– Я несчастна, совсем, совсем несчастна! Сердце мое разрывается! – с трудом выговорила я и, сев на землю, продолжала плакать – до тех пор, пока слезы не иссякли.

Сесилия присела рядом со мной.

– Перестаньте же, мисс Мэгги, – она обнимала меня и успокаивала своим ласковым, нежным голоском.

Наконец я приподняла свое заплаканное лицо с опухшими от слез глазами.

– Дай мне твою руку, Сесилия, – попросила я, и милая девочка крепко обняла меня и прижала мою голову к своему плечу. Это подействовало на меня успокаивающе. В эту минуту мне и в голову не приходила мысль, что я – дочь пастора Гильярда, а она – дочь лесничего. Я могла кичиться своим положением в прежние, счастливые дни, но теперь, когда со всех сторон, как я себе представляла, ко мне относились недружелюбно, я была невыразимо тронута участием бедной маленькой Сесилии.

– Ну вот, так-то лучше, – сказала Сесилия, заметив, что я перестала плакать. – Вы меня ужасно напугали. Что же такое с вами случилось?

– Ты меня любишь, не правда ли, Сесилия?

– Конечно, очень люблю, милая мисс Мэгги. О, мисс Мэгги, вы меня тогда точно ножом в сердце кольнули, помните, с месяц тому назад, когда сказали, что у вас будут новые подруги и что вы больше знаться со мной не хотите.

– Да, это было очень глупо с моей стороны, – призналась я. – Я люблю тебя больше всех других моих подруг, Сесилия!

– Ах, неужели вы говорите правду? Вы не поверите, как вы меня утешаете этими словами!

– Да почему же? – спросила я, глядя на нее с удивлением. – Ведь мы так редко видимся с тобой.

– С меня достаточно хотя бы издали смотреть на вас и знать, что вы относитесь ко мне по-прежнему, – с улыбкой ответила Сесилия.

Ее слова польстили моему самолюбию, и я, утерев следы слез, проговорила:

– Может быть, это неразумно с моей стороны, но все равно меня радуют твои слова. Мне очень приятно слышать, что ты так любишь меня, Сесилия.

– Да я не только люблю, я просто обожаю вас, – повторила Сесилия. – После нашего последнего свидания я все ночи не могла заснуть из-за слез. И мама мне сказала, что если я буду так сокрушаться, то она пойдет к вам и расскажет обо всем вашей мамаше. Но мы с мамой все же думали, что вы не хотели меня обидеть понапрасну, и что вы все же хоть немножко да любите меня, милая мисс Мэгги.

– Да, я к тебе очень привязана, Сесилия, – сказала я, – и очень рада, что и ты меня любишь. Мы должны непременно видеться с тобой, хотя бы время от времени. Тогда я думала, что буду занята этими приезжими девицами и мне некогда будет встречаться с тобой, но, оказывается, я ошибалась. Теперь я убедилась, что эти девицы вовсе не годятся мне в подруги.

– Они, должно быть, все препротивные, – вставила Сесилия.

– Ну, нет. Я прежде всего должна быть справедлива. Одна из них, которую зовут Люси Драммонд, хорошая девушка, и есть еще другая, Веда Конвей, – прехорошенькая и очень умная.

– Ах, да, я видела ее, видела! – воскликнула Сесилия. – Такая недоступная и холодная девица, не правда ли?

– О нет, нисколько! Ты ведь, вообще-то, немного видела молодых барышень и не имеешь понятия о том, какие из них хорошие, а какие – нет.

– Вот вас я знаю, мисс Мэгги, и знаю, что вы самая красивая и изящная барышня, какую только можно себе представить.

– Перестань, пожалуйста, Сесилия, – самодовольно улыбаясь, прервала я подругу. – Однако ты отлично умеешь подольститься!

– Я нисколько не льщу, а говорю сущую правду.

– Во всяком случае, мне очень приятно, что я могу высказать тебе откровенно, что у меня на душе. Из этих девиц мне особенно ненавистны две американки…

– Я сразу угадала, что они не англичанки! – вскричала Сесилия. – Я видела их в церкви и сказала потом своей маме: «В жизни не видела таких пугал, как эти две приезжие барышни в их коротеньких платьях! Никогда на свете не поверю, чтобы моя милая мисс Мэгги могла с ними подружиться!» Так я прямо и сказала, можете спросить у мамы, если не верите.

– Да, они ужасные, – согласилась я. – Невоспитанные и очень неприятные девицы…

– Я видела час тому назад, как ваша мамаша проезжала мимо нашего дома, и эти американки сидели с ней в вашем кабриолете. Ваша мамаша была так весела и ласкова с ними, – продолжала Сесилия.

– Ах, не говори мне про них, пожалуйста! Я хотела бы вообще позабыть, что они существуют на свете!

– И это самое лучшее, мисс. Но мне-то чем же вас утешить?

– Для меня уже и то утешение, что есть человек, который меня понимает и сочувствует мне. Я хотела бы почаще встречаться с тобой, Сесилия, например, здесь, в лесу. Только ты не должна никому говорить об этом!