Наездники - Джилли Купер

– Мы не должны, – сказала Хилари, отстраняясь от него, – это невыносимо.

– Это также нестерпимо, как невыносима ты сама, – шепнул он зло. Завтра я отправляюсь на охоту. Отделайся от Криспина после ленча. Он может пойти покататься с немцами на салазках час или больше.

27

Не желая иметь дело с сутолокой больших свадеб, Билли расписался с Дженни в Глочестерском бюро регистрации браков в начале января, таким образом утратив возможность получить большое количество свадебных подарков, которые бывают так полезны, когда молодая пара обзаводится домом. Руперт был шафером. Хелина была огорчена тем, что они не побеспокоились освятить свой брак в Пенскомбской церкви, но Билли чувствовал в этот первый год их совместной жизни с Дженни, что господь благословил его. Еще никогда он не был так счастлив.

Как раз перед свадьбой Дженни провела переговоры и заключила выгодное соглашение с газетой «Пост» о том, что она напишет серию острых интервью, путешествуя вокруг света. Это дало возможность им с Билли путешествовать, причем все расходы были оплачены. Ее портативная машинка была вся облеплена этикетками разных аэропортов, по ним можно было проследить весь их маршрут от Антверпена до Парижа, Мадрида, Афин, Медисон Сквер. И везде она брала интервью у президентов, рок-звезд и выдающихся персон, скрывающихся за рубежом от уплаты налогов.

Часто, когда наступал срок сдачи недельной порции материала, возникали напряженные ситуации. Потная, вся в слезах, сквозь зубы разговаривающая Дженни, тарабанящая на пишущей машинке в спальне какого-то иностранного отеля, не способствовала тому, чтобы Билли мог выспаться перед выступлениями в высшей школе. Безнадежно непунктуальная, Джении не могла внушить любовь к себе другим членам команды, так как из-за нее они всегда опаздывали на обеды и вечера. Билли был слишком одуревшим от любви, чтобы замечать это. Его лошади выступали хорошо. Мандрика, темно-коричневый ганноверец, преподнесенный в качестве свадебного подарка Людвигом фон Шелленбергом, отличился невероятно быстро и во всех упражнениях показал результаты не хуже, чем такая выдающаяся лошадь как Бал, теперь переименованный в Магги Мил Эл. Билли это имя не очень нравилось. Но за 50000 фунтов в год, которые платил ему Кевин Кали, можно было потерпеть. В любом случае в конюшне он оставался все тем же Балом.

В первый год семейной жизни Дженни и Билли были чрезвычайно богаты. Зарплата Дженни плюс оплата газетой всех дорожных расходов плюс деньги за постоянные победы Билли плюс спонсорство Кевина – все это в сумме составляло около 100000 фунтов в год. И хотя Билли всегда закупал напитки для Руперта и отдавал Хелене свои выиграши на ведение хозяйства (если, конечно, эти деньги не тратились на то, чтобы отпраздновать победу), все счета за газ, электричество, телефон и отопление в Пенскомбе неизменно доставались Руперту.

Когда Билли и Дженни находились в Англии, они останавливались в доме Хелины и Руперта и бормотали что-то неопределенное о поисках дома для себя. В конце концов Руперт опять проявил огромное великодушие по отношению к Билли и позволил им занять Дом под Липами – очаровательный, но запущенный котедж XVII века, расположенный в имении Пенскомб, который как раз освободился, но при условии, что они заплатят за его переоборудование. Чтобы расширить кухню и построить столовую, еще две спальни и детскую, необходимоо было получить разрешение на проектирование. Будучи 29 лет, Дженни собиралась завести ребенка немедленно. Со временем они переоборудуют рассыпающиеся, покрытые мохом надворные строения в конюшню для дюжины лошадей. Хелена приезжала осмотреть котедж, она много говорила о вспомогательных помещениях и о сносе стен и, вдохновленная красотой Пенскомба, Дженни почувствовала, что не стоит жалеть расходов не переоборудование дома.

Для Дженни и Билли этот первый год прошел без усилий, так как в доме Руперта они попадали в сферу действия прислуги, работающей с точностью часового механизма по заведенному Хеленой порядку, которая гладила бриджи Билла, стирала его рубашки, не забывала забрать из чистки его красные пиджаки для выступлений и смокинги, и в сферу деятельности мисс Хокинс, которая следила, чтобы заявки на выступления была вовремя отосланы, счета оплачены, а время условленных встреч занесено в записную книжку.

Из-за симпатий Дженни они очень много времени проводили в компании с Кевином и Энид Кали, которые присутствовали на некоторых зарубежных показах и всегда околачивались в Уэмбли, Критлдене и Олимпии.

Билли многое прощал Кевину, так как он искренне гордился тем, что лошади Билли выступают так хорошо, и особенно тем, что Магги Мил Эл пришел вторым на европейском первенстве в Париже. И если Кевин рассказывал Билли, как надо ездить верхом, а Мелиз о том, как руководить британской командой, Билли понимал, что Мелиз прекрасно может позаботится о себе сам. Дженни была менее терпимой. В качестве свадебного подарка Кали подарил им громадного фарфорового пуделя, поднимающего ногу на подпорку для лампы. Дженни написала Энид письмо с излиянием благодарностей, а пуделя поместила в подвал.

Всегда было много приглашений посетить Шато Китч, так Дженни называла замок Кевина, пародирующий стиль тюдор, в Санингдейле, где было много грубых развлечений и в любой момент каждого могли столкнуть в бассейн с подогреваемой водой. А по пути домой они наслаждались, насмехаясь над электрическими поганками, которые ночью зажигались по обеим сторонам дороги, и над громадной светящейся эмблемой Кота Магги Мила на парадной двери, который начинал подмигивать и мяукать, когда нажимали на дверной звонок, и над кнопкой в маленьком рабочем кабинете Кевина, которую стоило лишь слегка нажать и шкаф с полным собранием сочинений Диккенса и Скотта в кожаном переплете скользил назад, открывая любопытным взорам бар, скрывающий все напитки, какие известны человечеству.

Дженни, воспитанная на Флит Стрит, могла пить даже тогда, когда Билли уже валился под стол. Выглянув в окно однажды вечером, Хелина увидела их идущими по дороге и истерически смеющимися, когда Билли представлял, что подымает ногу на каждое каштановое дерево.

– Билли был фарфоровым изделием Кевина, – объяснила Дженни. – О господи, у меня отваливаются ноги. У нас закончился бензин и мы должны были из Страуда идти пешком.

Хелина испытывала двойственные чувства к Дженни. В конце концов ее нельзя было не полюбить. Дженни была забавной и относилась без предрассудков к конному спорту, но она была слишком легкомысленной в разговорах. Любой секрет, доверенный ей, становился известен всему Пенскомбу или всей Флит Стрит мгновенно. И потом, Дженни была таким беспорядочным существом. Бродя по дому со своим котом Гарольдом Эвансом, который сидел у нее на плече, как попугай, и щурил глаза от сигаретного дыма, она стряхивала пепел куда попало и повсюду за ней тянулся след из грязных чашек, а после полудня, грязных стаканов.