Дезинформация прошла - Альберт Байкалов

– Почему мне ничего не сказали? – Они уже дошли до устроенной в нескольких лагерных палатках столовой, и Крайнов остановился.

– А смысл? – Машутин виновато развел руками. – Все равно пришлось бы ремонтировать. Других машин нет. Одни в ремонте, другие на блокпостах или ушли на сопровождение. Остались только назначенные в бронегруппу, но они в постоянной готовности…

Откинув полог, вошли в первую палатку. Здесь питались офицеры и прапорщики. Разницы между тем, что подавали к столу им и солдатам, не было. Завтрак, обед и ужин из одного котла. Просто скатерти были почище и вместо алюминиевых тарелок – фаянсовые.

Кроме дневального, стоящего рядом с установленной посередине палатки железной печкой, еще никого не было. Заняв место за самым дальним от входа столиком и дождавшись, когда перед ними выставят тарелки с овсянкой и чай, Крайнов продолжил начатый разговор:

– Я тебе устал напоминать, – он метнул настороженный взгляд в сторону дневального, – у нас нет мелочей. Доклад по любому поводу. У солдата прыщ вскочил, не может ехать, – ко мне. Я найду замену. Отвалилось что на машине – тем более. Но три бронетранспортера и определенное приказом командующего количество личного состава должно быть рядом с делегацией. Как это будет решаться – уже не твои проблемы. А ты вместо того, чтобы дать бойцам отдохнуть, заставил их всю ночь возиться с металлоломом. Тем более привлек к работе людей, от которых напрямую зависит боеготовность. Надо же, механики и замкомвзвода без отдыха! Они вчера намаялись…

– Виноват, – Машутин опустил глаза. – Больше не повторится.

Спустя час два джипа «Тойота» в сопровождении трех БТР выехали за ворота КПП. Медленно, переваливаясь с боку на бок, протиснулись между лежащими на дороге бетонными блоками и, набрав ход, двинулись к выезду из города. Первым ехал БТР внутренних войск, за ним милицейский «УАЗ», каждый день встречающий их у выезда с территории части, затем машины делегации и журналистов. Колонну замыкали еще два бронетранспортера с сидящими на броне бойцами.

Солнце едва приподнялось из-за горизонта, превратившись из алого в ослепительно серебристый диск. В низинах было свежо, на возвышенностях уже припекало. Мимо проносились сады и зеленеющие всходами поля. Однако весенние краски и тепло не особо радовали. Было во всем этом что-то настораживающее. Приход на эту землю весны означал начало нового этапа обострения обстановки. Боевики, словно черви, почувствовав тепло, начинали вылезать из своих нор.

Сразу после выезда из Грозного в направлении предгорья Крайнова постоянно охватывало волнение. Около получаса до Цоцен-Юрта им придется ехать по довольно враждебной местности. На большей части этого отрезка пути вплотную к проезжей части с двух сторон подступал густой кустарник, именуемый «зеленкой». Дальше маршрут не казался таким опасным. Гелдагена, Курчалой, Майртуп. На въезде и выезде из этих сел располагались блокпосты либо ОМОНа, либо армейцев. Сами села находились всего в нескольких километрах друг от друга. Нападение в таких местах на колонны стало большой редкостью. Кроме того, с рассветом дорогу проверяли саперы.

Наконец въехали в Бачи-Юрт. Довольно большое село почти не было тронуто войной. Утопающие в зелени кирпичные дома, высокие металлические заборы. Все было ухожено, сияло свежей краской.

Миновав ручей, деливший село пополам, стали занимать позиции по утвержденной Крайновым схеме. Один бронетранспортер проехал в дальний конец улицы, с него сразу спешились солдаты. Двигавшийся последним съехал на обочину. Машины с делегацией, БТР с Крайновым и милицейский «УАЗ» остановились у здания поселковой администрации.

Здесь уже собрался народ. В основном старики.

С дежурными улыбками на лицах немцы выбрались из машины и направились в здание, над входом которого красовались флаги Российской Федерации и Чеченской республики. Зеленый материал выглядел слегка выгоревшим на солнце, в отличие от помятого и нового триколора, и можно было смело утверждать, что последний вывесили только сегодня и наверняка после отъезда делегации снимут.

Крайнов спрыгнул на землю и направился вслед за немцами, как бы невзначай окинув взглядом сначала толпу чеченцев, затем крыши ближайших домов.

В помещении администрации все расселись за длинным столом. С одной стороны старейшины, с другой Ронни Фогль и Биргит Герг. Оливер Вольф с Татьяной Тихоновой и Ёзесом Павлусом остались снаружи. Они беседовали с теми, кому не хватило места внутри.

Обсуждался вопрос о целесообразности восстановления и модернизации двух нефтяных скважин, расположенных южнее села. Немцев интересовало, сможет ли местное население гарантировать целостность оборудования и безопасность специалистов, которые будут там работать.

Как всегда, разговор затянулся и постепенно начал сползать не в то русло. Кто-то стал жаловаться на задержку выплаты субсидий за разрушенное жилье, кто-то вдруг вспомнил о запоздалом перерасчете пенсий. Немцы вежливо кивали головами, делая вид, что это их тоже интересует. Вольф даже пометил эти факты у себя в блокноте.

Вскоре от большого количества людей в помещении стало душно.

– Давайте вернемся к нашей основной теме! – не выдержала Биргит Герг. – Германия имеет интерес вложить в вашу республику деньги. Но наши бизнесмены сначала хотели бы знать мнение живущих здесь людей – насколько это, – она закатила глаза под потолок, подбирая нужную фразу, – неопасно!

– Мы давно не хозяева на этой земле, – неожиданно заговорил один из старейшин. – О каких гарантиях может идти речь, если только вчера люди в военной форме вновь устроили недалеко от соседнего села очередное захоронение?

В комнате воцарилась тишина. Пока Биргит Герг переводила сказанное председателю, сидевшие по другую сторону стола чеченцы с удивлением уставились на одного из самых почитаемых в Бачи-Юрте стариков. Ахмеду Цицаеву было почти девяносто лет.

– Откуда такая новость? – спросил сидящий рядом с ним мужчина с абсолютно белой окладистой бородой.

– Я не видел своими глазами, – принялся пояснять Цицаев. – Но вчера у меня гостил племянник, который, как вы знаете, там живет. Он сказал, что мыл на дамбе машину, когда туда подъехал грузовик без номеров. Люди в военной форме и с оружием прогнали его. У них были лопаты…

– Может быть, они просто приехали туда, чтобы набрать песок для стройки? – не унимался белобородый.

– Зачем тогда прогнали племянника? – старик вопросительно посмотрел на мужчину.

– Знаешь, – сосед белобородого, чтобы лучше видеть Цицаева, слегка наклонился вперед, – всем известно, что сыновья твоего племянника служат на стороне боевиков. Как можно ему верить?

– Почему ты так говоришь? – близоруко прищурился старик. – При чем здесь это? Все вы знаете Мурода. Неужели нельзя доверять его глазам?

Крайнов курил, стоя у выхода в здание администрации, когда к нему подошла Биргит.

– Наш председатель настаивает на проверке изложенных местным товарищем фактов.

– Я так и знал, – сокрушенно вздохнул Крайнов. – Давайте я свяжусь с комендатурой в Курчалое, и они сами все проверят?

– Вы же знаете наши условия: мы работаем лично. У нас есть основания не доверять военным.

Боевики Халида Байханова заняли свои места еще затемно. Он знал, что делегация, на которую они охотятся, если и появится здесь, то не раньше обеда, но опасался, что с рассветом их передвижения могут заметить в селе.

Сам Халид до сигнала о выезде колонны в сторону Центора-Юрта решил подремать в кабине «Нивы». В случае чего он всегда успеет дойти до сада, где устроились его моджахеды.

Машины загнали в густой кустарник, росший по обе стороны проселочной дороги. Она проходила вдоль небольшого ручья в сторону покрытых лесом холмов, постепенно переходящих в горы. До них чуть больше километра, до места засады в два раза меньше.

У обочины грунтовки, ведущей через сад к месту ложного захоронения, заложили мощный фугас. На въезде в село, со стороны Курчалоя, еще один. В отличие от первого, подрыв которого осуществлялся по проводам, этот управлялся по радио. Его установили на случай выдвижения усиления. В расположенной там комендатуре почти рота мотострелков. Подорвать его должен был прямо со двора своего дома нанятый за двадцать долларов подросток, живший на окраине Центора-Юрта.

Неожиданно ожила вставленная в карман разгрузочного жилета станция.

– Большой, – раздался сквозь шум помех голос Али Ацаева, – это Борода. Едут.

Схватив лежащий на сиденье рядом автомат, Халид выскочил из машины.

– Как появимся у того поворота, – он показал оставшемуся сидеть за рулем Умару Исраилову на небольшой обрыв, до которого просматривалась дорога, – сразу заводи двигатель.

Из второй машины выбрался личный телохранитель Халида Казбек Тайзулаев по кличке Слон. Здоровенный, ростом под два метра чеченец, ломая мощной грудью кустарник, двинулся впереди своего командира. Добравшись до русла ручья, они спрыгнули в него и побежали прямо по воде.