Бумеранги жизни - Абрам Хаит

Так, Григорий Николаевич оказался в дружном коллективе и, активно включившись в его работу, приносил большую пользу делу. Он испытывал со стороны руководителя и всех работников доброжелательность и отношение к себе, как к нужному для дела человеку. Его радовало, что случай помог ему удачно решить важную для него жизненную проблему. Обе стороны были удовлетворены, и о посещении другого офиса никто не вспоминал, хотя осадок от состоявшегося там, ничем не спровоцированного неприятного разговора, остался. Прошло много времени, но Михаил так и не вспомнил ничего о человеке, который приходил, чтобы устроиться на работу в его фирме и о данном ему обещании подумать. Забегая несколько вперед, скажем, что спустя много лет жизнь напомнила ему про этот случай. Вячеслав всегда придерживался мнения, что руководитель должен с пониманием относиться к людям, и при решении, связанных с этим вопросов, исходить из принципа: если есть хоть малейшая возможность выполнить просьбу человека, то это нужно без колебаний сделать. Несколько иной подход был у Михаила. Он считал важным только то, что отвечало интересам, которые ему представлялись первостепенными, и обеспечивать это должны сотрудники, в обязанность которых это входит. Поэтому интересы самих сотрудников у него отходили на второй план. Когда между ними по этому вопросу возникали разногласия, и Вячеслав пытался убедить его, что такое отношение к подчиненным вредит делу, Михаил, не имея для возражения убедительных доводов, старался уклониться от разговора, поменяв тему.

Почему Парижем многие наши соотечественники восхищаются, и даже шутят: «Побывать в Париже, и можно умирать», а своим, казалось бы, родным Санкт-Петербургом – нет?

6. Любить свое

В зависимости от своих взглядов, оценок, вкусов и других восприятий люди принципиально расходятся в суждениях и мнениях по многим вопросам. Когда, глядя на один и тот же стакан не полностью наполненный водой, оптимист говорит, что стакан на половину полон, а пессимист – что он на половину пуст – это понять можно. Потому что эти люди по своему настрою по – разному смотрят на многое, что их окружает. Другое дело, когда люди, по своему психологическому, эмоциональному настрою, положению в обществе, ничем друг от друга не отличаются. Поэтому, если, начиная о чем-то разговор, они вдруг высказывают совершенно противоположные точки зрения – это понять сложнее. Вместе с тем, если бы все, даже близкие друг другу люди, придерживались единого мнения всегда и во всем, тогда бы многие разговоры потеряли всякий смысл – зачем о чем-то говорить, если заранее известно, что будет сказано. Тогда все в жизни поблекло бы и стало неинтересным. Может быть, люди спорят не только потому, что в спорах рождается истина. Но и потому, что этим сохраняется отличие человека как мыслящего существа от всего остального животного мира, лишенного этого качества. Этим обеспечивается общественная значимость человеческого общения. Когда дружба с детства, продолжающаяся многие годы, не теряет своего смысла, и находит свое выражение в разговорах и жарких спорах по многим вопросам – это значит, что взаимный интерес к общению не утрачен. При встречах Вячеслав и Михаил часто не соглашались друг с другом и, невзирая на многолетнюю дружбу, высказывали совершенно противоположные мнения по многим вопросам, которых касались в своих разговорах. Возникающие часто между ними споры и выводы, которые каждый делал, излагая свое видение, порою принципиально расходились. Не были исключением и разговоры, касающихся сравнения нашей страны с другими странами. У Михаила была склонность восхищаться всем услышанным и увиденным за рубежом. Он не скрывал своей убежденности, что у нас все не так хорошо, как у них. Вячеслав старался на все смотреть более широко, всесторонне, объективно сравнивая и акцентируя на том, что у нас лучше, чем там. Как-то однажды Михаил, вернувшись из зарубежной поездки в Париж, восхищенно рассказывая обо всем увиденном там, заключил:

– Здорово у них все, у нас такого нет.

– У нас тоже есть много интересного, и не все у них безупречно хорошо.

Ответив так, Вячеслав мысленно сравнил Париж и Санкт-Петербург, свои впечатления об этих двух, каждом по-своему прекрасном городе, сложившееся в свое время у него при их посещении. Два европейских города, оба красивые, но не все в Париже, был уверен Вячеслав, лучше, чем в Санкт-Петербурге, а кое в чем все как раз наоборот. Две центральные городские магистрали: Невский проспект и Елисейские поля. Если судить объективно, то Невский проспект в Санкт-Петербурге более впечатляет, чем парижские Елисейские поля. Взять хотя бы протяженность: Елисейские поля – чуть более 1,9 километра, а Невский проспект – 4,5 километра или более, чем в 2 раза длиннее. Соответственно, на Невском гораздо больше уникальных строений и достопримечательных мест, чем на Елисейских полях. Сравнивать парижское и санкт-петербургское метро просто некорректно. Метро Парижа в сопоставлении с метро Санкт-Петербурга выглядит просто убого как по оформлению, так и по удобству для пассажиров. По своей мировой значимости и богатству экспонатов Эрмитаж Санкт-Петербурга не уступает Лувру в Париже, а по некоторым позициям превосходит его. В числе известных всем достопримечательностей Парижа – Эйфелева башня, кстати, знаменитая еще и тем, что вначале многие парижане возмущались ее появлением, считая, что она портит общий вид Парижа. Но разве она может сравниться с таким красивейшим фундаментальным сооружением Санкт-Петербурга, каким является Исаакиевский собор, тоже имеющий свою непростую историю. В Париже есть памятник выдающемуся государственному деятелю Франции – президенту Де-Голю. Нельзя не восхищаться его оригинальностью – он в полный рост, без постамента установлен на Елисейских полях. Тем не менее, при всем желании этот памятник уступает величественному Медному всаднику, памятнику на Сенатской площади в Санкт-Петербурге, основателю города – императору Петру I. Можно привести еще некоторые достопримечательности, по которым Санкт-Петербург явно выигрывает в сравнении с Парижем. Еще Вячеслав подумал, что Нева в Санкт-Петербурге является украшением города; во многих местах, глядя на нее, создается впечатление, что река находится в одной плоскости с городской территорией. Она, как бы вписывается в архитектуру города, неразрывно гармонично сочетается с ним, и невольно возникает ощущение, будто вместе с городом этому «радуется». Этого не скажешь о Сене в Париже, которая течет сама по себе, а кое-где просто имеет неприглядный вид. Ну и главное – люди. Они очень похожи, и в то же время чем-то существенно отличаются. В Санкт-Петербурге люди намного приветливее, более душевны и отзывчивы. Сравнил Вячеслав два эпизода, напомнившие ему об отличии людей, с которыми пришлось столкнуться в Санкт-Петербурге и в Париже. Как-то в Санкт-Петербурге, находясь на Адмиралтейском проспекте, ему нужно было перейти на другую его сторону. Около перехода он остановился, и, немного облокотившись на светофорную стойку, залюбовался отлично просматриваемым с этого места Исаакиевским собором. В это время к переходу подошла молодая женщина с детской коляской, в которой находился ребенок. Увидев немолодого мужчину, и, видимо, обеспокоившись тем, что человек неважно себя чувствует, она, с явной готовностью помочь, спросила:

– Вы сами перейдете на ту сторону?

– Все в порядке, – ответил Вячеслав, и тогда, по – доброму улыбнувшись, женщина продолжила свой путь. Его приятно удивило, как был поставлен вопрос – в нем чувствовалось участие и готовность немедленно прийти на помощь человеку, оказавшемуся в затруднении. Она не спрашивала, нужна ли помощь – в вопросе это подразумевалось само собой; ей показалось, что человек сам не может сделать то, что ему необходимо, и она готова помочь ему. И тут же он вспомнил, что как-то ему с коллегами, оказавшимися в парижском метро, нужно было выяснить, как проехать, чтобы попасть в Лувр. Они всячески пытались привлечь к себе внимание, но все оказалось тщетным: многие парижане, проходя мимо, в упор их не замечали, проявляли полное безразличие, делая вид, что их это не касается. Тем не менее, Вячеслав не сомневался, что французы видят и готовы отстаивать многие преимущества Парижа с другими городами мира, что он прекрасен. Это понять можно и заслуживает одобрения. Но почему многие россияне не видят и не стремятся доказывать достоинства Санкт-Петербурга и других замечательных городов своей страны – это понять невозможно. А ведь есть много прекрасного, что находится рядом с нами – там, где мы живем и чем действительно можно гордиться и восхищаться.

Размышляя обо всем этом, Вячеслав пытался найти ответ на вопрос:

– Почему Парижем многие наши соотечественники восхищаются, и даже шутят: «Побывать в Париже, и можно умирать», а своим, казалось бы, родным Санкт-Петербургом – нет, и он спросил Михаила: