Проклятье рода Ротенбургов. Книга 1. К Элизе - Элена Томсетт

Глава 4

Между тем, события в моей жизни вдруг начали разворачиваться с калейдоскопической быстротой. Начало им положил тот факт, что лейтенант Эдди Майер влюбился в меня не на шутку, и как-то вечером даже решил объясниться мне в любви.

Начав с обычных невинных замечаний по поводу моей незаурядной красоты и обаяния, обер-лейтенант Майер в тот вечер разошелся не на шутку. Когда я уже начала опасаться того, что я буду делать, если он, того и гляди, из немецкой тяги к театральности опустится на колени и скажет мне заветные слова, в прихожей послышался раздраженный голос барона, которому, по причине моей занятости, пришлось отпирать дверь самому. В следующую минуту он прямо в шинели и фуражке прошел в гостиную, увидел нас с лейтенантом Эдди, уже преклонившем было одно колено, и удивленно спросил:

– Что здесь происходит, Майер, я хотел бы знать? Какого черта вы делаете в моем доме так поздно?

– Добрый вечер и тебе, фон Ротенбург, – осклабился лейтенант Эдди, поднимаясь с колен. – Очень приятно тебя видеть. Вообще-то, я пришел не к тебе, а к Элизе.

– Даже так? – барон бегло взглянул в мою сторону. – И зачем же ты к ней пришел?

В голосе барона явно прозвучало раздражение.

– Элиза – красивая и умная девушка, – вкрадчиво сказал лейтенант Эдди Майер, подмигивая мне. – Я за ней ухаживаю.

– Что делаешь? – недоверчиво переспросил барон фон Ротенбург, снимая фуражку и в раздражении бросая ее на кресло.

– Ухаживаю, – терпеливо пояснил ему Майер.

– Замечательно, – саркастически отозвался барон. – В полдвенадцатого ночи? И как далеко зашли твои ухаживания?

– Ну-у, – лейтенант Эдди замялся. – Даже не знаю, как тебе сказать. Я думаю, я буду просить у фрау Ротенбург разрешения жениться на Элизе. Она ведь сирота, не так ли?

У меня аж дух перехватило от неожиданности. Пока я изумленно смотрела на невозмутимо улыбающегося молодого офицера гестапо, делающего подобные заявления еще до того, как он потрудился поставить меня в известность о своих, извините, чувствах, он снова подмигнул мне и выразительно указал глазами на рассерженное лицо барона фон Ротенбурга.

– Идите домой, Майер, – сдержанно посоветовал ему барон, снимая шинель, которая полетела в то же кресло у камина. – Иди сам, Эдди, пока я, черт побери, не спустил тебя с лестницы!

– А вот это уже оскорбление, – заметил лейтенант Эдди, продвигаясь в сторону коридора. – Может быть, вызвать тебя на дуэль? Клянусь вам, господин барон, на подобные шалости здесь смотрят совсем по-другому, чем в Берлине. Более снисходительно. Дальше Восточного фронта лететь некуда. Ты предпочитаешь шпаги или пистолеты? Или подеремся по-простому, на кулаках?

Взгляд рассерженного барона был настолько выразительным, что лейтенант Эдди оставил свои шуточки и поспешил ретироваться. После его ухода настала моя очередь. В течение почти часа барон фон Ротенбург, расхаживая по просторной полутемной гостиной, читал мне лекцию о том, как должна вести себя благовоспитанная девушка из приличного дома.

От нечего делать, я исподтишка рассматривала его. После памятной сцены в казино, я должна была смириться с очевидным фактом, от которого невозможно было убежать или спрятаться – что-то в личности этого странного немецкого офицера затронуло мое воображение. От резкой неприязни нашей первой встречи не осталось и следа. Поведение барона с каждым днем все сильнее и сильнее интриговало меня. В нем удивительно сочетались, с одной стороны, неистребимые черты воспитанного в духе своей исключительности аристократа и немца, с другой, подлинного лояльного и терпимого человека. Впрочем, справедливости ради, я не знала, нравится ли мне он больше, чем я его боялась, или наоборот. Иногда у меня мурашки бегали по спине, когда я встречалась с его тяжелым пристальным взглядом. Иногда, в его глазах, обращенных на меня, снова сквозила откровенная страсть, как тогда, в казино, когда он сделал мне предложение. Мне казалось, что он все время следит за мной, следит за тем, что я делаю, куда я пошла, с кем я встречаюсь. Это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать.

– Элиза, ты слушаешь меня или нет? – услышала я удивленный голос барона фон Ротенбурга и тут же стремительно вынырнула из вод своих размышлений.

– Конечно, слушаю, господин барон, – пролепетала я на автопилоте.

Он странно посмотрел на меня и, не сказав ни слова, отвернулся от меня и покинул гостиную.

Прошло еще несколько недель, прежде чем я снова столкнулась с бароном, на этот раз в библиотеке.

Был чудный летний вечер, против обыкновения, без звуков стрельбы и лая собак на улице. В длинной ночной рубашке, с распущенными по плечам волосами, падавшими мне на лицо, спину, грудь, накинув на плечи шерстяной платок, чтобы не замерзнуть в холодной, плохо освещенной зале библиотеки, я подставила к высокому стеллажу лестницу-стремянку, чтобы достать книгу. Через несколько минут ожесточенной возни с тяжелыми фолиантами, я с удовлетворением вытащила с верхней полки покрытые пылью два тома в кожаных переплетах с надписью «Сага о Форсайтах» на корешке, и с триумфом спрыгнула с легкой лестницы-стремянки на пол.

Спрыгнула прямо в руки барона фон Ротенбурга, который каким-то непостижимым образом вошел в библиотеку так тихо, что я его не услышала. Я так испугалась, что у меня пропал голос. Даже не пискнув, я с ужасом уставилась в его правильное, с холодным выражением, лицо, не осознавая, что мои ладони упираются в его плечи, а его ладони лежат на моей талии.

В следующую минуту барон опустил меня на пол и вежливо осведомился, что я тут делаю. Я пролепетала что-то насчет того, что я очень виновата, но люблю читать, и фрау Ульрика разрешает мне потихоньку брать книги из библиотеки, но если господин барон возражает…

– Я не возражаю, – перебил меня барон.

Он мельком взглянул на корочку верхней книги, которую я непроизвольно прижимала к своей груди, и неожиданно взгляд его стал острым и глубоким.

– Forsyth’s Saga, – по-английски сказал он, не сводя с меня взгляда блестящих серебристых глаз. – Do you speak English good enough to read books like this?

– Certainly, Sir, – сделав реверанс, ехидно протянула я, не удержавшись от желания немного поиграть с ним, чтобы отомстить ему за тот испуг, который я испытала в его руках несколько минут назад. – It is a pleasure to find so well speaking English companion in Your Excellency.

– At your service, my dear lady, – галантно ответил он, в то время как выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Ваш прекрасный английский, по-видимому, имеет те же корни, что и немецкий? – сухо спросил он в следующую минуту.

– Да, ваша светлость, – заученно повторила я, больше всего желая, что бы он, наконец, дал мне уйти.

Он стоял так близко ко мне, что через тонкую ткань ночной сорочки, мне казалось, я чувствовала тепло, исходящее от его тела, которое смущало меня.

– Вы хотите снова рассказать мне сказку о вашей матери, фройляйн?

От его холодного тона меня пробрал озноб. В довершение ко всему, он неожиданно поднял к себе мой подбородок, заставив посмотреть прямо в его красивое лицо, черты которого выражали высокомерие и буквально лучились недоверием.

– Оставьте в покое мою мать, – процедила я сквозь стиснутые зубы, глядя в его глаза.

– Тогда перестаньте лгать, – вкрадчиво посоветовал мне барон, одновременно с тем встряхивая меня как мешок с картошкой.

– Отведите меня в гестапо, – устало сказала я, не делая даже попыток вывернуться из его крепких рук, – и с пристрастием допросите, если уверены, что я все время лгу вам.

Он некоторое время внимательно смотрел мен в лицо.

– Твой английский? – наконец, вопросительно поднял бровь он, разжимая свои пальцы на моем плече.

– Бабушка, – также коротко ответила я, с гримасой разминая затекшее плечо.

– Кто была твоя бабушка? – сразу же немилосердно послышалось мне в ответ. – Надеюсь, не королева Виктория?

– До революции? – ляпнула я со злости, не подумав. – Примадонна Мариинского театра! Надеюсь, я удовлетворила любопытство вашей светлости?

Он не ответил, словно и не услышал мой вопрос. Удивленная, я посмотрела на него снизу вверх и затаила дыхание. Точеные, классические черты его лица на секунду исказила гримаса отчаянья. Взор светлых глаз не отрывался от моего лица.

– Это просто наваждение какое-то! – с прозвучавшей в его голосе горечью негромко пробормотал он, ни к кому не обращаясь. – Столько времени прошло, а я никак не могу забыть то, что случилось в казино. Моя прекрасная незнакомка… Кто же ты такая на самом деле, маленькая врушка?

Я сочла за лучшее прикусить язык.

Его близость непонятным образом волновала меня. Он был полуодет, как и я. Форменные серые брюки все еще оставались на нем, в то время как он снял мундир и галстук, белая рубашка была расстегнута почти до середины груди, а рукава ее подвернуты до локтя. Некоторая небрежность в одежде, как ни странно, не делала его неряшливым, а напротив, придавала ему небрежную элегантность, замечательно сочетаясь с его гибкими, раскованными движениями и грацией хищника. Растрепавшиеся густые каштановые волосы и время от времени мерцающие из-под темных ресниц расплавленным серебром светлые глаза делали его необыкновенно привлекательным, словно благородного пирата из историй, которые я в детстве запоем читала в доме бабушки.