Четверо детей и чудище - Жаклин Уилсон

– Зато я его узнала .

– Давай глянем в твою книжку и посмотрим, чего те дети попросили. – Шлёпа схватила книгу.

– Они захотели быть красивыми, – сказала я.

– Дурацкое желание, – отозвалась Шлёпа.

– А я бы хотела быть красивой, – мечтательно сказала я. Я как-то подслушала, как учителя меня обсуждали. Одна не могла вспомнить, кто я такая, а другая – моя любимая учительница, чьими стараниями в школе появилась библиотека, – сказала: «Ну вспомни: Розалинда – такая бледненькая простушка с двумя хвостиками».

– Тогда проси красоту, а лично я хочу разбогатеть, – сказала Шлёпа.

– Ты только желай конкретнее. В книжке дети пожелали стать богатыми, так им привалило старых золотых монет, на которые ничего не купишь.

– Я буду супер-пупер-конкретна. Хочу быть богатой и знаменитой, – мечтательно сказала Шлёпа. – У меня будет свое телешоу. И собственный пентхаус с прислугой, тогда мне не нужно будет жить ни с папой, ни с мамой. Буду повсюду разъезжать на огромном лимузине, за мной будут гоняться папарацци, люди будут визжать и просить у меня автограф. Когда Моди подрастет, я заберу ее к себе, накуплю ей всего-всего, днем буду водить ее на аттракционы, а вечером – на концерты. – Шлёпа замолчала. – Ты чего на меня так смотришь?

– Шлёп, нельзя ничего пожелать насовсем. Волшебство действует только до заката, – сказала я. – По крайней мере у детей из книжки было так.

– Вот подстава. – Шлёпа была разочарована. – Какой прок от волшебства, если оно за день протухает? – Она снова посмотрела в окно. Робби с радостными воплями скакал по дереву. – А Тарзан в курсе?

– Вряд ли, – с досадой сказала я. – Ох, он так расстроится завтра! И папа тоже.

– Скажешь ему? – спросила Шлёпа.

– Пока не буду. Он так счастлив. И ты, Шлёп, тоже не говори, ладно?

Она заколебалась, но потом пожала плечами:

– Ладно. – Шлёпа опять посмотрела в окно. – Фу плюс фу в квадрате! Прекрасная принцесса с твоим папашей целуются.

– Фу-фу-фу, – сказала я, и мы захихикали и зачмокали губами.

Когда они с Моди и Робсом вошли в кухню, Шлёпа еще почмокала. Элис недовольно зыркнула на нее, но папа был в таком экстазе, что ничего и не заметил. Он хлопал Робби по спине, щупал его мышцы и называл чемпионом.

– Тебе надо поскорей начать тренироваться, Олимпиада не за горами, сынок, – сказал папа.

– Не знала, что лазанье по деревьям – олимпийский вид спорта, – сухо заметила Элис.

– Да ладно тебе, родная! С такой ловкостью и гибкостью из него получится замечательный гимнаст. С какого возраста берут в олимпийскую сборную? Том Дейли [9] когда начал? В двенадцать? Может, придется одну Олимпиаду и пропустить, Робби, но наверняка есть юношеские сборные – тебя сделают капитаном, ты точно там будешь лучше всех.

– Капитан Робби! – прокричал Робби и с важным видом прошелся по комнате.

– Троекратное ура капитану Робби! – поддержал папа. – Знаешь что? Я позвоню Тиму из спортзала. Он в Святом Кристофере физру ведет. Я слышал, у них есть летняя спортивная школа. Поедем туда с тобой завтра, покажешь себя на канате и шведской стенке.

Мы со Шлёпой переглянулись. У меня сердце заухало.

– Вы в школе по канатам лазаете, сынок? – не унимался папа.

– Нет, в основном мячик гоняем. С футболом у меня не очень, пап.

– Ничего страшного. Ты же не можешь быть чемпионом во всех видах спорта. Юных футболистов пруд пруди, зато ты у нас гимнаст от бога, – настаивал папа.

– Пап? Пап, не надо звонить, – сказала я.

Папа уже достал свой мобильный:

– Почему, зайка?

– Потому что… потому что у Робби это, скорее всего, ненадолго, – в отчаянье сказала я.

– В каком смысле? – спросил папа.

– Ну, может, на него просто удача свалилась, а завтра он проснется – и окажется, что он разучился по деревьям лазить.

Папа посмотрел на меня. Потом понимающе закивал:

– Да ты не переживай, Рози-Шмози. Тобой я тоже очень горжусь. Наверняка у тебя тоже куча талантов. Но у Робби особый дар, и тут важно не упустить момент. Ты ведь желаешь брату добра, правда?

Папа решил, что я завидую! Это было до того обидно, что мне захотелось ему врезать, – а Робби только подлил масла в огонь.

– Может, я и тебя научу лазить, Розалинда, – великодушно сказал он.

В итоге папа позвонил своему приятелю и договорился, что завтра к десяти утра привезет Робби к нему в школу.

– Мы ему покажем, а, Робби? Дай пять! – весело сказал папа.

– А то, – ответил Робби.

Мне никак не удавалось остаться с Робби наедине. Пришлось идти за ним в туалет и торчать под дверью.

– Ты что, следишь за мной? – Выйдя из туалета, он впечатался в меня.

– Да! Робс, послушай меня, – затараторила я. – Я должна сказать тебе что-то ужасно важное. Псаммиадово волшебство перестает действовать, когда солнце заходит. Прости – надо было тебя сразу предупредить. Завтра ты разучишься лазить по деревьям.

– А вот и не разучусь, – сказал Робби. – Я классно лазаю – ты же видела.

– Да ты чего?! Ты ведь желание загадал.

– Ну да, но теперь-то я научился. И обратно уже не разучусь. Я и завтра смогу лазить, вот увидишь. – Робби говорил очень уверенно. – Это как научиться плавать или на велике ездить. Один раз освоил – и уже не разучишься.

– Да нет же, Робби, всё совсем не так. Завтра ты и до нижней ветки не дотянешься, все будет как раньше, – не слишком тактично напомнила я.

– Ты мне завидуешь, – сказал Робби. – Хочешь, чтобы это с тобой папа так носился.

– Да послушай ты! Я просто не хочу, чтобы ты завтра опозорился перед папиным другом.

– Все будет тип-топ, вот увидишь. Даже еще лучше. Я покажу класс, – настаивал Робби.

Он вроде был так в себе уверен – а ночью весь дом перебудил. Ему опять приснился кошмар.

– Что за вопли? – сонно спросила Шлёпа.

– Черт, это Робби. – Я выпрыгнула из постели.

Я прибежала в комнату Моди и зажгла свет. Робби лежал на кровати с закрытыми глазами, молотил руками и ногами, запутавшись в одеяле, и кричал. Моди сидела в своей кроватке, обернув голову одеяльцем, и сосала палец.

– Робби кричит, ой-ой! – испуганно сказала она.

– Ничего, Моди. Ему просто страшный сон приснился. – Я опустилась на колени: – Проснись, Робс! Все хорошо – кошмар тебе приснился.

Робби открыл глаза. Он вцепился в меня, и я крепко его обняла. Он весь горел, его била дрожь.

Примчались папа с Элис.

– Что случилось? Моди испугалась, муся моя? – затараторила Элис.

– Робби, – пролепетала Моди и расплакалась.

– Что такое, сынок? Ну-ну, папа здесь. – Папа занял мое место. Он обхватил Робби обеими руками и стал его укачивать. – Все хорошо, мой чемпион, папа с тобой.

Элис взяла Моди и унесла спать к себе. Мы с папой остались с Робби.

Он уже совсем проснулся и плакал.

– Прости, пап, – всхлипывал он.

– Ничего, дружок. Ты просто переутомился вчера. Ты у меня так замечательно лазаешь. Скорей бы показать тебя Тиму!

– Нет, нет, – рыдал Робби, – не хочу туда идти. Я не умею лазить. Это все псаммиад. Он исполнил мое желание.

– Робби, ты что! – зашипела я.

– Не шикай на него, Рози-Шмози, пусть расскажет. Бедняге, видать, ужасы какие-то приснились. Меня в его возрасте тоже кошмары мучили. Кто там исполнил твое желание, Робби? Чудище?

– Нет, мохнатый зверек. Он хороший, только немножко сердитый, как учителя в школе. Он настоящий, пап, прямо как в той книжке. Роз, расскажи ему. – Робби тер глаза кулаками.

Я не могла рассказать папе про псаммиада. Во-первых, он в жизни бы не поверил. Решил бы, что мне тоже сон приснился или что я все нафантазировала. Все это звучало так странно и невероятно – я уже сама сомневалась, что мы на самом деле нашли псаммиада. А если это и правда, и папа поверит в псаммиада – он не сможет сохранить это в секрете. Он расскажет Элис, всем своим друзьям, и тогда журналисты и репортеры с телевидения разобьют у песчаной ямы лагерь и станут изводить несчастного зверька. Может, вообще поймают его и запихнут в зоопарк. Вечно на виду, все пристают со своими желаниями – он этого не вынесет. Объявят конкурс по всей стране – выиграй желание от псаммиада! – выпустят фигурки дива песков, начнутся телевикторины, особые представления для королевы – а бедненькое диво будет мечтать засунуть голову в песок и зарыться поглубже.

Все эти тревожные картины замелькали у меня в голове. Я не могла выручить Робби ценой псаммиадовой свободы.

– Тебе все приснилось, Робс, – твердо сказала я и погладила его по плечу. – Ложись-ка лучше спать.

Я сунула ему в ладошку любимого льва – с ним уютнее. Робби закрыл глаза и затих.

– Ну вот. – Папа обнял меня за плечи. – У тебя есть к нему подход, Рози-Шмози. Я иногда забываю, что он еще малыш. Это моя вина. Я его накрутил. Хватанул через край. Он так здорово лазает, а я все эти годы и не замечал. Мы с вами теперь редко видимся. Я плохо знаю собственных детей, это ужасно. – Мы тихонько вышли в коридор, а папа все бубнил и бубнил.