Не время умирать - Андрей Звонков

– Погнали, – велел Кирилл водителю, не уточнив, куда именно.

Но Пичугин был уверен, что речь шла о встрече с Ковалевым не в управлении ФСБ. Если бы Пичугину следовало прибыть туда, все развивалось бы иначе.

– К генералу едем? – все же спросил он.

– Да. Но не в управление.

– Это я уже понял, – пробормотал Пичугин и откинулся на спинку сиденья.

Черный седан набрал скорость, включив замаскированные проблесковые маячки под решеткой радиатора. То и дело водитель подавал сигнал служебной «крякалкой», чтобы расчистить левую полосу движения от медлительных и нерасторопных водителей. Кирилл достал из кармана баллончик ингалятора.

– Астма? – удивленно спросил Пичугин, снова ощутив беспокойство.

Он знал, что с таким заболеванием в оперативниках делать нечего. А тут – на тебе.

– Нет! Бипарок, антибиотик. – Кирилл рассмеялся. – Жара адская, где-то сквозняком прохватило, наверное. Горло болит, но отлеживаться нет ни времени, ни возможности. Вот и пользуюсь.

Он встряхнул баллон и попробовал снова им воспользоваться, но струя аэрозоля почему-то не вырвалась.

– Вот же, зараза, – выругался Кирилл. – Он снова потряс баллон, нажал на кнопку распылителя. На этот раз сноп брызг вырвался, ударив в лицо Пичугину.

– Прошу прощения! – сконфузившись, произнес Кирилл, затем приоткрыл окно и выкинул капризный баллончик прямо на газон. – Вот, дрянь. Ненавижу этот чертов прогресс. Чем дальше, тем более поганые вещи производят. Лучше бы его вообще не было. А так надеешься, надеешься, а оно – пшик. В прямом смысле слова.

Пичугин пожал плечами в ответ на эту софистику и погрузился в собственные мысли, не обращая внимания на происходящее за пределом салона. Запах лекарства постепенно испарялся, оставив привкус в носу и во рту.

Вскоре из задумчивости вывел голос Кирилла.

– Приехали.

Он первым выбрался из машины, дождался Пичугина, и они вместе направились к неприметному дому брежневской постройки, до пятого этажа укрытому в кронах деревьев. На детской площадке шумно играли дети, старушка в легком ситцевом платье кормила голубей хлебными крошками из пластикового пакета.

Пичугин понял, что встреча с Ковалевым, судя по всему, пройдет на конспиративной квартире. Это еще более подчеркивало неординарность происходящего. Дело в том, что обязанности, возложенные генералом Ковалевым на Пичугина, предполагали некоторый уровень секретности, но не требовали особенной конспирации, если не считать необходимости числиться журналистом в газете и реально писать самому часть статей или редактировать материалы от внештатников. Давно не являясь действующим сотрудником ФСБ, будучи официально уволенным из структуры, Пичугин выполнял в команде Ковалева весьма специфичные функции.

Мало кто знает, что одна из важнейших сторон деятельности ФСБ заключается в простой, но очень кропотливой аналитической работе. Десятки специалистов ежедневно рыскают по страницам всевозможных технических журналов, российских и иностранных периодических изданий, прослушивают записи речей и выступлений, следят за телевизионными и радиопередачами. Несмотря на важность этой работы, нагружать рутиной штатных аналитиков, оперативников, действующих офицеров руководство считало нецелесообразным. Куда проще было создать в высшем звене оперативного управления систему кураторов, способных выявлять и использовать внештатных агентов, которые справятся с этими задачами в силу образования, рода деятельности и личностных факторов. Как и все внештатники, они работали не за жалованье, а в силу совсем других мотиваций. Кто-то довольствовался покровительством мощной структуры федеральной безопасности, для кого-то это был выбор между работой и уголовной ответственностью, как для проштрафившихся мелких хакеров, выбравших после поимки участь бойцов невидимого информационного фронта, а не отсидку в тюрьме. Эти люди собирали, что называется, информационную пену, прикладывая к ней лишь минимальный уровень анализа, делая самый первичный отсев и сортируя информацию по широким темам, таким, как «революции», «социологические тенденции», «космос», «террор», «вооружение», «кибернетика» и прочие, в зависимости от поручения.

Куда менее численная группа внештатников, уже состоявшая из хорошо подготовленных ученых-специалистов, а отчасти из бывших сотрудников ФСБ, имевших опыт структурного анализа информации, работала с данными, поступавшими от первой группы. Тут задачи стояли уже намного серьезнее. Большинство обывателей не в силах даже представить, какую ценную информацию, при должном анализе, можно добыть из совершенно открытых источников. Но это лишь оттого, что такая информация, как правило, очень разрознена. Стоит собрать ее в единый массив, и можно сделать массу далеко идущих выводов. Например, один из конгрессменов США встречается с рабочими на строительстве железнодорожной ветки в Техасе. Ничем не примечательная новость. Но если сложить ее с информацией о структуре железнодорожной сети США, станет ясно, что эта ветка не ведет ни к городу, ни к известному промышленному объекту. К чему тогда? Скорее всего, к новой базе или к новой радарной станции системы ПРО. Этой информации порой достаточно, чтобы именно на этот участок местности были направлены объективы спутников-шпионов с целью подтвердить или опровергнуть сделанный аналитиками вывод. Вот на такие мелочи и ориентирован сбор информации.

Генерал Ковалев, кроме выполнения своих непосредственных обязанностей в командном эшелоне оперативного управления ФСБ, относился к числу тех самых кураторов, на которых, в силу их личных качеств, была возложена еще и работа с внештатными агентами. О существовании Пичугина он вспомнил несколько лет назад, проглядывая досье на уволенных сотрудников с целью вербовки очередного агента в команду аналитиков. Для выполнения поставленной задачи Пичугин годился идеально. Он имел образование физика, закончил МФТИ, имел опыт работы с ядерным оружием на полигоне в Семипалатинске, а главное – он был, хоть уволенным, но все же офицером ФСБ, ему, пусть и не официально, можно было доверить достаточно секретную информацию. Так Пичугин, который на тот момент едва сводил концы с концами, подрабатывая внештатным журналистом в нескольких газетенках, оказался под патронажем генерала Ковалева.

Этот союз в полной мере устраивал обоих. Генерал имел честного, работящего, а главное, надежного человека в среде аналитиков, на которого, случись что, можно было взвалить работу, которую никому из гражданских доверить недопустимо. Для Пичугина работа на Ковалева дала куда большие стабильность и комфорт, чем он мог себе позволить раньше. Руки у Ковалева были достаточно длинные, чтобы он мог заметно влиять на судьбу завербованных им агентов, устраивать их на перспективные должности и приглядывать, чтобы при этом никто из сотрудников-завистников не подсидел.

Когда возник проект «Американка», Ковалев тут же поставил на его мониторинг Пичугина, уже по опыту зная, что тот выполнит все, что нужно и как сказано. Да и мало кому можно было доверить курировать программу столь высокого уровня секретности. К тому же, для такой работы нужен был человек, прекрасно разбирающийся в математике, технике и физике.

Так все и срослось. Днем Пичугин зарабатывал легкие, но официально небольшие деньги в редакции, где его никто особо не нагружал, а вот платили при этом исправно, и в виде премиальных совсем не мало. Вечером он усаживался за домашний компьютер и начинал мелким ситом утюжить информационное пространство открытых источников, выискивая либо признаки утечки информации, либо признаки того, что кто-то, кроме Бражникова, тоже до такого додумался. При этом ни в какие лишние детали Ковалев агента не посвящал.

Чтобы лучше справляться с работой, Пичугин составил себе систему ключевых слов-запросов, по которым он, через поисковые системы, просматривал самые разные сайты, от пресс-релизов зарубежных разработок до отзывов к фантастическим романам на сайтах пиратских библиотек. Но каждый раз выяснялось, что ни утечки информации от Бражникова не произошло, ни подобных идей, независимо и параллельно, ни у кого не возникло. И это было замечательно, так как в работе Пичугина ценился именно отрицательный, а не положительный результат поиска.

Именно из-за специфики своей «общественной нагрузки» Пичугин терялся в догадках, что же такого могло произойти, чтобы его вот так, тайком ото всех, без звонка, взяли под белы рученьки и доставили на конспиративную квартиру. Это было как минимум странно. А, по чести говоря, – ни в какие ворота не лезло. Пичугин физически не владел никакой сверхсекретной информацией, кроме самой сути «Американки» Бражникова. Но понимания сути мало. Бражников несколько лет разрабатывал методологию вычислений, объединявших в себе расчеты параметров лазерного луча, расчеты энергетики его воздействия, динамики испарения материала обломков, а также динамики соударения и его последствий. Это цифры, цифры, цифры и многие цифры. Лишь часть из них можно было рассчитать на основе кеплеровской механики. Большинство данных собиралось эмпирическим путем, фиксацией и анализом десятков и сотен воздействий, как на стендовых, так и на космических испытаниях. Такой массив не соберешь ни за год, ни за два. Именно этот массив являлся особо секретным, именно он мог оказаться лакомым куском для иностранных разведок. Но доступ к нему был в полном объеме только у Бражникова.