Остров амазонок - Ширли Конран

В конце концов она уснула, смирившись с мыслью о том, что ей, по всей видимости, придется продолжать жить этой пустой жизнью. О драгоценностях, которые осели в черных глубинах гавани, она даже не вспомнила.

В четыре часа утра в распоряжении Артура уже имелись двое профессиональных аквалангистов. Едва протрезвев, он сразу же бросился к телефону и поручил своему адвокату срочно поднять все бумаги о страховке драгоценностей. Затем он поднял на ноги хозяина гавани, а заодно и мэра Канн. Еще до того, как встало солнце, яхта Грэхемов уже была окружена канатным ограждением, и в течение сорока восьми часов удалось выловить из воды все до единой безделушки. Однако после того случая Сильвана не надевала ни одну из них, если не считать обручального кольца с изумрудом, и делала исключение только в тех случаях, когда Артур очень настаивал на этом.

От своей бабки она унаследовала нитку старинного жемчуга. Ее-то она и перебирала меж пальцев в тот бледно-золотой день, сидя в библиотеке и подставляя лицо осеннему солнцу.

С того времени, как Лоренца покинула отчий дом, ее мать окончательно потеряла остаток жизненной энергии. Что касается Лоренцы, то ей никогда не приходило в голову интересоваться тем, счастлива ли ее мама или нет. Ей достаточно было того, что она жива-здорова.

Лежа на диване, обшитом парчой, Лоренца подтянула к себе подушку и положила ее под поясницу. В руках у нее был листок бумаги – отпечатанный на машинке список гостей, приглашенных на вечер, даваемый в честь дня рождения отца. Собственно, по этой причине она и приехала домой, к родителям.

Лоренца бегло пробежала глазами длинный ряд фамилий.

– Господи, вы как будто специально подбираете самых скучных людей! – Вдруг что-то привлекло ее внимание, и она поднесла список ближе к лицу. – Что я вижу! Ты, кажется, говорила, что никогда больше не пригласишь эту белокурую пустышку Сюзи! После того, что она устроила в прошлый раз.

– Твоему отцу не понравилось бы, как ты о ней отзываешься. Кроме того, никто не застрахован от того, чтобы случайно не упасть во время приема в бассейн.

– Помнишь, она свалилась туда в белом платье, под которым ничего не было. И все мужчины наперегонки бросились спасать ее, бедняжку? Помнишь?

– Лоренца, вспомни, ведь Сюзи является нашей дальней родственницей.

– Она вышла замуж за моего двоюродного кузена по мужу. Вот уж действительно дальняя родственница. – Вдруг Лоренца села на диване. – Я слышу машину папы. Сегодня он что-то рано, ты не находишь?

– Он знал, что ты приезжаешь.

Хотя «Нэксус» больше не являлась исключительной собственность его семьи, Артур заслуженно занимал кресло ее президента, потому что был умен, практичен, неумолим и крепко держался на ногах в этой жизни. Совсем как и его прадед, который основал компанию. Да, костюмы Артура шились по специальному заказу Хантсманом, королевским портным из лондонского «Сэйвил-роу», но сам Артур был типичным янки, предпринимателем старой доброй закваски. Это был человек, семья которого провозгласила своим лозунгом слова: «Мы владеем тем, что имеем». Артур свято верил в то, что лучшим способом обороны будет первым нанести удар противнику в самое больное место. Ему исполнилось уже шестьдесят два, у него было заметное брюшко, но, несмотря на это, входя в библиотеку к жене и дочери, он держался величаво. Артур остановился в дверях, увидев Лоренцу, по его лицу разлилась счастливая улыбка, и он широко раскрыл свои объятия дочери.

– Ну, как ты, девочка моя? Надеюсь, не гоняешь как угорелая, не лихачествуешь? Не забывай, что я жду внука! Как там Эндрю? Надеюсь, заботится о моей девочке?

Он обнимал единственного любимого человека, и его радость не имела границ. Нет, он не сказал бы, что Лоренца – само совершенство. Больше того, он знал, что его дочь ветрена и легкомысленна, но зато жизненной энергии ей было не занимать! Он согласился бы с тем, что она не красавица, но любому придется признать, что она обладала непередаваемым шармом. Чего стоила одна только ее ослепительная улыбка! Эти яркие голубые глаза, эти маленькие белоснежные зубки! Она всегда улыбалась так, как будто вы – единственный человек на всем белом свете, которого она хотела видеть, как будто только к вам у нее есть полное доверие, как будто вы и она являетесь самыми близкими людьми на всей планете.

Во время свадебной церемонии она стояла в подвенечном платье из брюссельских кружев рядом с отцом и ждала, когда заиграет свадебный марш. Он повернулся к ней и сказал:

– Помни, моя дорогая: если у тебя когда-нибудь возникнут проблемы, которые тебе не захочется обсуждать с Эндрю, смело обращайся ко мне! Эндрю должен зарубить себе на носу то, что ты вовсе не зависишь от него.

– А почему бы мне и не зависеть от него немножко, папа?

– Потому что зависимость от другого человека провоцирует потерю уверенности в себе, веры в свои силы, моя дорогая.

Изящным движением приподняв край фаты, Лоренца чмокнула отца в кончик носа.

– Милый папа, ты слишком беспокоишься обо мне.

После церемонии Артур отвел своего зятя в сторону и дружески посоветовал:

– Береги мою девочку. – А глаза его прибавили: «А не то я сверну тебе шею».

– Буду не только беречь, но и любить ее, сэр, – вежливо улыбнувшись, ответил Эндрю. «А на некоторые выходные я буду вручать ее вам, в ваше полное распоряжение», – добавил он тихо про себя, видя приближающуюся Лоренцу. Она взяла его за руку и повела, отклоняя в сторону нависавшие низко ветви деревьев, к посадочной площадке. Там их ожидал вертолет из «Нэксуса», который должен был доставить молодоженов в аэропорт, откуда на лайнере из «Нэксуса» они должны были улететь на Бэль– Рэв, небольшой островок в Карибском море, также принадлежавший корпорации.

Вертолет становился все меньше и меньше, а Сильвана все махала рукой ему вслед. На лице у нее была мягкая улыбка, но в душе не было спокойствия: Сильвана понимала, что это улетает ее жизнь.

А она продолжала существовать.

Анни проснулась, не понимая, где она. Она тяжело дышала и вообще чувствовала себя прескверно. Рядом с ней в свете жемчужно-серого восхода спал муж. Анни коснулась его теплой спины для того, чтобы окончательно убедиться в том, что это он. Она была в своем собственном доме, в своей собственной постели, а рядом с ней лежал ее Дюк.

Тогда почему же она проснулась в страхе?

Она вспомнила, что этим вечером состоится прием в честь дня рождения Артура. В тусклом предутреннем свете она едва различила будильник и цветную фотографию в серебряной рамке. На ней была изображена вся ее семья, а снимали на свадьбе у Лоренцы. Даже если бы фотограф потратил на этот снимок не две минуты, как это было на самом деле, а два часа, и тогда ему не удалось бы создать лучший образ стопроцентного американского семейства. Анни в платье из голубого шелка стояла в центре. Левая рука ее покоилась на плече четырнадцатилетнего Роба, самого яркого и беспокойного из всех ее четырех сыновей. Слева от Роба солидно возвышался муж Анни Дюк. Рядом с Дюком на фотографии улыбался Фред, самый старший из их сыновей. Никто не знал, как ему это удавалось, но ни в одном костюме он не смотрелся опрятно. Фред был математиком, писал дипломную работу в Пенсильванском университете и, слава богу, пока еще не упорхнул из отчего дома. Анни со страхом ждала того дня, когда все ее дети повзрослеют, разъедутся и заживут своей жизнью. Справа от Анни стоял Билл. В семье его звали Ромео, потому что за ним постоянно увивались девчонки. Анни и Дюку пришлось даже установить ему отдельный телефон, когда сыну исполнилось четырнадцать. Рядом с Биллом стоял Дэйв, который к девятнадцати годам считался первым красавчиком в семье, хотя, конечно, все сыновья были по-своему привлекательны. Глядя на них, Анни подумала о том, что все-таки хоть что-то она сделала в своей жизни правильно.