Шиш вам, а не Землю! - Валентин Февраль

В райцентре, непосредственно в исполкоме и в райвоенкомате услышали пламенный призыв женщины и, памятуя роковые-сороковые прошлого столетия, когда фашистские захватчики мечтали покорить города, леса и долы тогда еще советской родины, в общем, власти решили прийти на помощь женщине и направили в Щихлебаловку наряд милиции.

Вооруженные пистолетами, дубинками и свистками, милиционеры прибыли в Тюрьевкрошевку-Щихлебаловку, чтобы разобраться на месте, что происходит, и наказать по заслугам виновных.

НЛО взлетал.

6

Пожирая посредством стартового ускорителя, использованный ранее в качестве маскировки биоконсервант, проще говоря — сено, высушенную молодую поросль, ХХМТ-126-BDC-20 набирал скорость и высоту. Он возносил свое, в данную минуту уменьшенное посредством вакуумной экстраполяции до одной сотой первоначального объема, тело в облацы.

Тит и Дит сидели в рубке управления, вдавленные в черную, податливую кожу противоперегрузочных кресел силой ускорения и терпеливо дожидались, когда корабль выйдет на околоземную орбиту и можно будет сбросить оплетшие их накрепко ремни безопасности и задышать, наконец, свободно и без напряжения своим инопланетным воздухом.

А в данное время у них даже челюсти поотвисали от дикой перегрузки, царящей на корабле.

— Ты видал? — с трудом повернул голову к соплеменнику Тит. — У этих туземцев картошку сажают в землю. И вначале ходят по ней ногами, тьфу какая гадость. А уж потом варят из нее суп.

— Да, антисанитария полнейшая, — отозвался Дит, вращая налитыми кровью глазами. — То ли дело на Фомальдегаусе. Все овощи выращиваются в специальных камерах. В физиологически полезном растворе, не в черноземе смешанном с селитрой, как это делается на Земле.

— Дит, они эти овощи едят! — взвился Тит. — Да ты и сам видел как тот интеллигентный зверюга, в шляпе и очках лопал помидор!

— Это точно. Мясоедством здесь и не пахнет, — согласился Дит.

— Нет! Но тот, в очках!.. Елки-моталки! А еще шляпу одел. Вроде самостоятельный.

— Да уж, надел, так надел, — вздохнул Дит. — По самые уши ее натянул, гад!

— Козел он, Дит, — не унимался Тит. — А еще придет домой и скажет своей жене: налей-ка мне борща, дорогая. А то я совсем проголодался на работе.

— Скажет, блин. Как пить дать, скажет, — согласился Дит. — Знавал я борщеедов в свое время. Жрали эти борщи, чтоб их, ведрами и им хоть бы что.

— Но, ведь, то были синтетические борщи, Дит? — со слабой надеждой в голосе поинтересовался Тит.

— Какие там синтетические! Синтетические, конечно. Кто ж будет натуральные жрать? Так недолго и в Карантин загреметь, балда.

— Ох, уж этот Карантин, — отозвался с явно читаемым трепетом в голосе Тит.

И он вспомнил, как провел шесть долгих и нескончаемых землялет на планете Фархайт, где Совет Двадцати основал колонии для исправления трудно исправимых преступников.

Титу припаяли тогда срок за превышение на Звездолете скорости света, раз и навсегда установленной физическими законами и теорией Тун-Бун-Штейна.

Тит оттрубил положенное и вышел на свободу с чистой совестью. Он вернулся на родную планету с неплохо выполненными татуировками типа «не забуду фомальдегауску-мать родную», знанием блатных песен и умением аккомпанировать себе во время исполнения этих песен на жидкокристаллической 72-ух струнной гитаре.

Именно за романтическое карантинное прошлое и полюбила его Зигитара. А, когда она же увидела у него на предплечье, вытатуированную с помощью новейших технологий, светящуюся комету с надписью «Бей ментов-фарагоссцев!», совсем разомлела.

На спине же у Тита, как она позднее узнала, размещался другой рисунок: целая плеяда звезд, расположенных, как она считала, в северной оконечности галактики.

Но и это было еще не все.

На широкой и мужественной груди героя-эксзаключенного сиял Фэт. Солнце его планетарного мира. Мира, в котором Тит родился и вырос… А вокруг — блестящие капельки планет. К одной из них и приближался сейчас звездолет, формой своей отдаленно напоминающий тот, собственно, из-за которого и загремел Тит в тюрьму.

Фомальдегаусец гордился своими татуировками. Ведь, вечером, распахнув рубашку, только при одном их свечении, можно было спокойно читать местную фомальдегаускую желтую прессу, здорово экономя при этом на не в меру дорогом фомальдегауском электричестве.

Татуировка заряжалась днем от солнца и отдавала свечение ночью.

— Слышишь, Тит?.. А что мы скажем Совету Двадцати Звездной Секторальной Ассоциации, когда вернемся? Стоит ли говорить, что нас обнаружили и даже некоторым образом атаковали?

— Посмотрим по обстоятельствам, браток, — незаметно для себя перешел на тюремный сленг отважный разведчик. И дальше, не замечая уже глубоко укоренившейся привычки к этому своеобразному и весьма образному языку, продолжил: — В Совете, верь мне, браток, чтоб мне век воли не видать, клевые пацаны. А бугор ихний так вообще ништяк. У него бабла, говорят — вся планета завалена. Олигарх. Трудолюбивый мужчина. И, главное, знает толк во всем, что касается бабок. Если он сказал, что на Земле можно загрести немало мухлевок, значит, ему можно верить. Во всяком случае, я верю и тебе советую так делать. Очень скоро, клянусь мамой, мы с тобой станем богатенькими.

— И купим себе безводный и безатмосферный астероид! — обрадовался Дит.

— Бери выше. По планете купим, — степенно поправил Тит. — С атмосферой, водой и даже сушей. Хочешь в одной звездной системе, хочешь в разных.

— Вот я засажу тогда свою планету коноплей, — мечтательно зажмурился собеседник Тита.

Тем временем перегрузка, терзавшая тела разведчиков, иссякла совсем и на смену ей пришла блаженная, благодатная невесомость.

— Но как Совет собирается заработать на Земле? — ни с того ни с сего усомнился в успешном исходе дела Дит.

— Очень просто, — Тит ткнул коготком в какую-то кнопочку на панели, отчего весь корабль передернуло и сам он даже с опаской отодвинулся подальше от панели. — Мы выкачаем из Земли всю ее гравитацию, потом запустим эту гадость в особые реакторы и она, вместо того, чтобы бездельничать, примется вырабатывать электричество. По принципу мельничного колеса. Гравитация всегда же падает сверху. Как вода. Колесо так раскрутится, что и не остановишь, а электрический ток рекой потечет прямо в наши провода.

— Гениально! А земляне? Что с ними будет без их гравитации?

— А-а, дались тебе эти земляшки, — отмахнулся Тит от товарища, как от назойливой квабромухи. — Всех туземцев мы поместим в особые резервации, которые разместим в астероидном поясе Солнечной системы. Пусть колонизируют и осваивают космос. Нечего им на Земле отлеживаться. Как сами они любят говорить: третье тысячелетие на дворе… А слушай, дружище, — осклабился бывший зек острозубой фомальдегауской улыбкой. — А не махнуть ли нам, брателло, в какой-нибудь придорожный кабак. Из тех самых, что в немалых количествах понастроили синемордые фарагоссцы в последнее время возле звездных трасс. Спиртное, я думаю, там найдется. А уж девчонки сами в руки полезут, завидев наши тугие сберегательные книжки. Особенно — дэнверки и драгомейки. Напьемся до чертиков. Настоящий отдых для таких мужиков, как мы.

7

Конечно же, земные, и в особенности русские спецслужбы очень и очень постарались, разрабатывая методы и приемы телепортации живой антиматерии. И не только антиматерии, но и антинематерии.

Но и у этих служб не все получалось, как следует. То есть, не все получалось как с материей неживой. Вернее, с живой материей получалось, как с мертвой, в результате чего вся живая материя по прибытии на конечный пункт прибытия оказывалась, можно смело сказать, не совсем живой. А, если еще смелее выразиться, то и — вовсе не живой.

Другими и теми же словами, все лягушки, мыши и попугаи, посланные из пункта «А» в пункт «Б» (и не только в пункт «Б», но и во все другие пункты всего русского могучего алфавита) эти маленькие существа самым наглым и беспардонным образом заявлялись в эти пункты безнадежно бездыханными.

Придуркин, всего лишь выбранный для испытания телепортационной техники и назначенной посему для солидности на должность суперагента, но далеко не являющийся таковым, как мы прекрасно понимаем, на деле, ни сном, ни духом не ведал, что он в сем эксперименте — нечто вроде лабораторной крысы и не более того.

И потому должностью своей Кондратий гордился весьма и весьма.

До сей поры денно, а иногда и нощно, беззаветно трудившийся на заводском конвейере по сборке унитазов и другой полезной в быту аппаратуры, он никогда и не думал, что однажды ему предложат столь высокий пост: вызовут в отдел внешней разведки и предложат под страхом немедленной смертной казни добровольно поработать на Отчизну. А заодно и — на благо всего прогрессивного и от того словно взбесившегося в последнее время человечества.