Стихи - Сергей Сорока

И делят

Мои невесёлые мыслиповисли на ветках весны,вы словно под тяжестью скисли,но ваши стремленья честны —увидеть рассветы, закатыи звёзды на небе ночном,что падают будто солдатыбезвинные в поле ином.Без боя сдаются бригады,армейские роты, полки.А Маршал поёт на эстраде.Полковники рвут на кускиармейские кухни, казармыи делят страны арсенал.И рушат торговлею Храмычекисты-попы… Вот скандал! —Они к бездуховности тянутстрану безответственных лет.События вскорости грянут,наступит на грабли расцветкоррупции в новой обёрткепод крики эпохи воров.Но им не помогут увёртки,с них сдёрнут овечий покров.Клыки обнажатся, и вскореоткроется наглая сутьс презрением диким во взореначнут снова линию гнуть.Весна наступила на грабливсё тех же ошибок и проб —и снова народ весь ограбят,послушными не были чтоб.

Миновали

С рождения я был изгоемна протяженье детских лет.Писал стихи всегда запоемникем не признанный Поэт.

Не ведал в юности удачи,писал безрадостно стихи,поэмы честно, не иначе —я в них замаливал грехи.

Меня успехи миновалив мои незрелые года.Я словно жил в пустом подвале,в свет выходил лишь иногда.

А в зрелый возраст по задворкамходил с протянутой рукой.Забыв о подлинной сноровке,записывал я грусть строкой.

В солидные года мне: «Поздно! —сказали члены всех эСПэ, —Твои погасли свечи, звёзды,и затерялся ты в толпе…»

И только в честном Интернетевпервой услышал похвалу,признали истинным Поэтом,и подарили чувств весну —её безоблачные песни,её незамутнённый свет.Спасибо вам, Поэты чести!Спасибо, друг мой – Интернет!

Смывал

Пройдусь я по мокрому лугуи гляну за старый сарай,где прятался я от испуга,искал не затерянный рай.

Вокруг голубели осины,цвели огоньки вдоль полян.Всё было цветуще-красиво,я был одурманенно пьян.

Витали все запахи лета,одетого в строгий наряд.Заполнено было всё светом.И вдоль мы ходили оград

на берег песчаный Марайки,купались в холодной воде.Сушили на солнышке майкис трусами на ржавом гвозде.

Над нами кружили стрекозы,и бабочки вились вокруг.Гремели отчаянно грозы.И ливень смывал с нас испуг.

Дрейфуя

Полярная нас авиацияпоставила всех на крыло,она безусловная грация,в Душе оттого так светло.

Летали над снежною тундрою,над Полюсом льдистым Земли.И жили семьёю мы дружною,нас звёзды до цели вели.

На Полюсе Северном раннеювесною подвижка идёти лёд, истекающий ранами,дрейфуя, куда-то плывёт.

И тут же

Не стало Свинцова, и тут жезакрыли «Писательский дом». —Стоит бедолага и тужитна месте духовно пустом.Не стало хозяина дома,и дом опустел навсегда.

На сердце Поэта истома,так грустно порой иногда.Вели мы беседы с Свинцовыми даже порою дрались.Но это, конечно, пустое.Но в доме угасла вдруг жизнь,а то клокотала, звенела.Её подгонял сам Свинцов.В округе трава зеленелаи полнила гамму стихов.Встречал иногда Башунова,бывал там всегда Пантюхов,с Ершовым я спорил о слове,о грусти печальных стихов.Кирилин там был неприступен,он драку с Свинцовым разнял.Опять говорю я о глупом,не понял опять, а понял.

Капустин в тот дом ни ногою —Поэт гениально простой,талантливым был он изгоембыл занят своей красотой.Стоит сиротою, заброшен«Писательский дом» на углу,он пылью времён припорошени окнами смотрит во мглу.

Пусто в голове

Словно каменные лицау чиновников в Москве,но на них не надо злиться,пусто, видно, в головеу желающих купатьсяв торжестве печальных дней.Ну, зачем, скажи, копатьсянам в исподнем у вождей?!Все они бездарно тупы,безобразно шестерят.Слышатся мозгов их хрупы,как в Аду они горят.Надувают нас и щёкии лоснятся, спасу нет,всем устраивают шокив баламутстве подлых лет.Бестолково улыбаясь,вновь обманывают нас.Горькой правды, не стесняясь,нагибают в третий раз.И насилуют Россию,и особенно Сибирь.Всю «ботву» перекосили,завалили ею Мир.Ни ума, ни чести нету.Толстосумы без любви.Грустно странному Поэтунад просторами Оби.Обмелел фарватер грусти.Измельчал чиновник наш,утонул в «ботве», в «капусте»и в обилье властных краж.

На месте лобном

Тишина плывёт над Обью,и кусают комары.Крест стоит на месте лобномс незапамятной поры. —

Похоронен «враг народа».Он вернулся из тюрьмы,лето прожил на свободе,умер посреди зимы.

Хоронили всей деревней……стали все «врагами» мы.Нет, не лечит это время……все поломаны кресты.

Лишь один стоит над Обьюв стороне от злой молвы.На волну глядит с любовью,ненавидя власть Москвы.

Сквозь экран

Вот связался с Интернетом,не отвяжется никак.Был когда-то я Поэтом,стал вот форменный дурак.Чуть глаза продрал и с ходувпрыгиваю в Интернет.Возлюбил давно свободу.А теперь гляжу на светсквозь экран бездонный этоти не вижу ничего,не знобит, а интернетит.Эх! послать б куда его?!

И даже эстет

В.А. Герману

Тяжёлое в бизнесе бремявзвалил на себя он, и вотв советское грустное времяиз цеха был создан завод.

Теперь он работает чисто,с Германией дружит давно.Удача с успехом искрится —живёт в измеренье ином.

Фамилия, словно бы имя,звучит на страницах газет.Его уважает Россияи даже германский эстет.

Изделия нравятся в Мире,что радует, люди, и нас —завод процветает в Сибири,нуждается в нём и КАМАЗ.

Завод наш Алтай прославляет,в нём радостный слышится гул,форсунки везде поставляет —гордится им град Барнаул..

Не смоет

Читал про ямочный ремонт,у вас ещё дороги хуже,ведут они за горизонт,всё по колдобинам, по лужам.

Все птицы встали на крыло —им грусть осенняя печальна —уходит летнее тепло,понятно было изначально.

Пылает солнечный закат,восходы осени пылают,и обнажился перекат,да и собаки громче лают.

Иду тропинкою к реке,что задремала под туманом,оставив след свой на песке,не смоет даже и цунами.

Играя, свищет

Там, где солнечная слякотьи печалятся кусты,я живу – крестьянский лапоть.Воплотив свои мечты, —написавший кучу книжек,и бесчисленно стихов.Понимаю, не из рыжих,и со множеством греховя иду по жизни Этой,беззастенчиво смешной.С детства прозванный Поэтомхулиганистой толпой.Я писал им мадригалыи поэмы посвящал.Ничего не помогало.Разукрасить обещаллучший друг – Андрей Астахов —залихватский гармонист.Сколько было «охов», «ахов»,исполнял когда он твистна двухрядочке «Тальянке».Танцевали в клубе всеи, особенно по пьянке,было клёво на селе.Схоронили гармониста,кто-то всунул в гроб гармонь.Нет покоя нам от твистас тех печальных похорон,и танцует всё кладбище,словно деревенский клуб.Гармонист, играя, свищети на Том он Свете люб.

Снять с креста

Я в безумии весеннемухожу за тот рассвет —вижу звёздное мгновенье,не на мой вопрос ответ,где туманится пространство,но светлеет небо там,горизонт где затерялся,засиял печальный Храм.

Снять с креста Христа бы надо. —Мучить хватит мужика.За спасенье что ль награда?!Больно плата велика.Путь в две тысячи длиноюлет в мучениях за нас.Обостряется весноюблагодарность, что всех спас.

Донесли

Был заботлив Джугашвилис камарилией своей.ВМН[1] мне заменилина «10-ку» лагерейи отправили этапомв древний город Магадан.Человечные сатрапы,так внимательные к нам, —малолеткам, не молчавшимтихо в тряпочку, как все.Против власти прокричавшим,а сексоты на селедонесли – статья и – лагерьи в двенадцать – ВМН.Призадумался ли парень? —Десять лет свои взаменя провёл достойно, дажетам окончил школу я.И в упрёк никто не скажет,не укажет на меня,я ж не числился в шестёрках,с фраерами не дружил.В памяти моей не стёрто,как там жил и не «тужил».

У факела