Уборщица. Женский роман - Наталья Бочка

– Да нет, – возражала пожилая соседка тётя Маша, – они сами ушли, потому что Светка материла их почём свет стоит. А Надька ведь беременна и не может слушать трёхэтажный мат. А ну, как ей дурно сделается.

– А я думаю, – вступал в разговор пенсионер Иннокентий Фёдорович, – Я слыхал, Вовка побил Светкиного полюбовника. Отдубасил, ребра сломались. Побёгли скорую вызывать, а полюбовник то убёг.

– Да где вы такое слышали? – руки в боки, налегала тётя Люда. Она не могла позволить, чтобы кто-то придумывал новости за неё, – Если не знаете, Фёдорыч, то и нечего повторять всякую ерунду. Если бы Вовка кого-то побил – я бы уж точно знала.

Фёдорович притих под напором авторитета Людмилы.

– И правильно сделали, что ушли, – это включилась в разговор восьмидесятилетняя бабушка Фаня. Она шамкала беззубым ртом и потрясала сморщенной рукой, – Надя хорошая девочка, я её с детства помню, как она маленькая ишо была. Чего ж ей с этой непутёвой Светкой сидеть?

– А Надька сама, что ли подарок? Яблоко от яблони не далеко падает, – отвечала Людмила, она не любила, когда кто-то вставал поперёк её рассуждений.

– Да, видно поцапались, ежу понятно, – не унимался Федорович.

– Фёдорыч, вы совсем оглохли? Говорю на лестнице весь день стояла, а он поцапались, да поцапались, – опять налетела на него Людмила.

Тот снова притих.

– Что за семейка, никак не могут жить по-человечески, – сетовала тётя Маша.

– Где уж им. Такие люди. Не одно так другое. Это уже навсегда, – снисходительно сделала заключение Людмила.

Так и крутили они со всех сторон, все возможности обсуждали да ходы просчитывали. Кто-то отходил, кто-то подходил, но тётя Люда не оставляла своего поста.

Ближе к вечеру показалась Зоя Семёновна. Она шла с работы с двумя полными авоськами в руках. Разговоры затихли.

– Семёновна, – остановила её Людмила, – что, новые квартиранты у тебя?

– Какие квартиранты? – не поняла Зоя Семёновна.

– Ну как же? Сын с невестушкой, – сделала Людмила сладкое лицо.

– Разве это квартиранты? Они у себя дома, – в той же манере ответила женщина. Она догадалась, что до её появления беседа шла о Володе с Надей. Поставила сумки, чтобы отдышаться, а заодно и ответить, как полагается.

– Ну что невестушка? – растянула Людмила рот в льстивой улыбке, которая открывала несколько пустых мест среди зубов.

– Да что там. – Улыбнулась в ответ Зоя Семёновна, – Вот сейчас приду, ужин готов, в квартире чистота, бельё выстирано – чего ещё желать. Поужинаю – завалюсь на диван и буду сериалы смотреть. Ни забот, ни хлопот, – она взялась за сумки, – до чего работящая девочка, что лучше и не пожелаешь.

Бубенцова не сразу решила, что ответить на такое неожиданное признание.

– Ну-ну, – только и смогла выдавить она.

Зоя Семёновна пошла дальше. Когда отдалилась на приличное расстояние, дискуссия продолжилась.

– Думаете всё так, как она говорит? – Людмила проводила женщину подозрительным взглядом и с ехидством заметила, – Я считаю – она сильно приукрасила. Не может быть, чтобы Надька – была работящая.

– Почему же, она и мне как-то сумку помогала нести, – откликнулась тётя Маша.

– И мне, – задумчиво произнёс Федорович, стараясь не разозлить Людмилу.

– Ну, помогла, а вы сумки потом проверили? Может она стащила что-нибудь, а вы и уши поразвесили, – и немного погодя добавила, – Все-таки она, наверное, приврала.

– Да нет. Я Зою знаю, она врать не станет. – Вступилась тётя Маша, так как уважала Зою Семёновну и была на её стороне.

Людмила понимала, что проигрывает и решила обязательно докопаться до истины.

Глава 10

Надя, словно оказалась в другом мире. В новом жилище царила атмосфера уюта и тепла. Этого – она никогда не знала. Трудно поверить, что люди так живут всегда. Внимание – пугало. Надя не понимала, чем заслужила хорошее отношение. Не верила. Привыкала. Здесь она почувствовала, можно жить иначе. Не стыдится. Каждый день казался лучше другого. Хотя всё они были почти одинаковыми.

Вечерами, перед тем как заснуть, она думала. Боялась. Вдруг всё закончится.

Тогда, снова придётся идти домой, к матери. От этой мысли она вздрагивала, открывала глаза и долго смотрела в потолок.

Сначала Надя робела. Спрашивала разрешения если что нужно. Немного погодя, освоилась и перестала это делать.

Зоя Семёновна всякий раз говорила:

– Не нужно обо всём спрашивать. Хочешь включить телевизор – включай. Хочешь, есть – ешь. Ты у себя дома.

Надя смущалась, но слушалась. Иногда замечала внимательный взгляд свекрови. Это настораживало. Казалось, вот сейчас сделай что не так, и Зоя Семёновна рассердится и прогонит. Но ничего такого не происходило, и Надя успокаивалась.

Как-то, вытирая с подоконника пыль, она зацепила горшок с цветком. Он упал на пол и разбился. Дрожащими руками Надя убрала осколки. От страха перехватило дыхание. Два часа не находила себе места. Тревога не отпускала.

– Говори уж, что стряслось? – спросила Зоя Семёновна с порога.

– Я ваш любимый цветок разбила, – тихо сказала Надя и потупила взгляд. Но спохватилась и добавила, – Я куплю новый.

– Только-то, – улыбнулась Зоя Семёновна, – Ничего страшного. Наплюй. Не очень-то я его любила.

– Так вы не злитесь на меня? – приободрилась Надя.

– С чего бы это, глупая. Ты ведь ничего плохого не сделала, а случайно разбила цветок. Ты же не специально?

– Нет.

– Ну, вот и всё, – заключила Зоя Семёновна.

В благодарность за такое отношение, Надя платила уважением и исполнительностью. Не давала Зое Семёновне, прикоснуться к домашней работе.

Тревога и напряжение Нади – уходили, под напором душевного тепла. Здесь было добро. Чувствовала себя ребенком, которого любят. Старания не остаются незамеченными. Надя привязалась к свекрови, хоть и побаивалась немного. Благодарность и желание не разочаровать давали силы.

Порой Надя задумывалась о матери. Иногда видела её из окна. С друзьями. Пьяную. Наблюдала со стороны, остро ощущала беспомощность. Было горько видеть, как мать опускается. Иной раз Надя представляла, как могла сложиться жизнь, если бы Вовка не женился. От таких мыслей становилось плохо. Она, с ребёнком рядом мать. Нет. Никогда. Но что она смогла бы сделать? Что изменить? Ничего. Со временем, наверное, стала бы такой же. А ребёнок бегал бы на улице, как когда-то бегала она. Эти мысли часто приходили в голову, и она мысленно благодарила Володьку. Ведь он изменил её жизнь.

Однажды Надя со свекровью вместе управлялись на кухне. Работа спорилась. Внезапно, Надя подошла к Зое Семёновне взяла её руку и поцеловала.

Женщина отпрыгнула:

– Ты что это удумала? – выкрикнула она.

– Спасибо вам, – просто сказала Надя.

– Вот дурочка. – Зоя Семёновна обняла невестку, а Надя обхватила необъятную талию свекрови.

Прошла минута, но эта минута длилась долго. Они стояли как мать и дочь, которые глубоко любят друг друга и каждая была по-своему счастлива. Это был момент, который навсегда их сблизил. Одна минута – изменила всё.

Живот рос. Новая жизнь пробудилась, напоминала о себе. Новые ощущения каждый день. Надя округлилась, похорошела и выглядела теперь совсем не так как раньше.

Но что Володька? Надя не испытывала к нему тех чувств, которые должна бы испытывать. Она любила его как брата. Стеснялась. Сторонилась его. Он взял её под своё крыло, оградил. Она была благодарна. Надя чувствовала, что он тоже не воспринимает её как жену, а скорее как младшую сестру, которой требуется забота.

С тех пор, как поженились, Володька не прикоснулся к ней. Будто боялся. Надю это не тревожило. Даже радовало. Конечно, если бы он хотел, она бы не отказала, но он – не хотел. Причину знал только он.

Ей казалось, если она плохо будет выполнять свои обязанности, то Володька разведётся с ней. И опять возникали мысли о возвращении домой. Всеми доступными средствами, Надя старалась задержаться здесь как можно дольше и не испортить то, что есть.

Но иногда, она замечала, как он задумывается. Он никогда не упрекал. Не говорил ничего такого, что могло насторожить. Надя понимала, что когда-нибудь Володька скажет то, о чем даже думать не хотела. Она ждала. И это пугало. Сложно было определить его настроения. Порой он был весёлым и общительным, иногда почти злой.

Отчасти она понимала, почему он такой. Старалась избегать плохих мыслей. Ведь если чётко ответить на вопрос, то жизнь здесь станет невыносимой. И Надя терпела, молчала и угождала.

Вечерами они гуляли. Это было уже не так как раньше. Тогда, их ничего не заботило.

Они болтали о всяких пустяках. Теперь, больше молчали. Лишь пара фраз, да и только.

Прошло лето. Жаркие дни сменились свежими тёплыми. Осень, не показала краски, но новый, несравнимый аромат стоял в воздухе. Больше всех времён года, Надя любила осень. В это время она грустила, но грустила с вдохновением. Она думала о будущем, и почему-то оно представлялось счастливым. Осенью просыпались мечты и надежды. Всё что она хотела – это тихий уголок, где могла бы жить, не зависимо ни от кого. Ни кем непонукаемая и свободная.