Нить ариадны - Пако Рабанн

— Вы знаете об этом? — спросил он меня.

— Нет, — прошептал я. — Просто я чувствую, что там кто-то погиб в страшных мучениях.

Он пристально посмотрел на меня и после краткого молчания рассказал трагическую историю своего отца. Как обычно, после обеда тот курил сигарету в своей комнате, сидя в инвалидном кресле. И в какой-то момент, видимо, уронил горящий пепел на одеяло, укрывающее его ноги. Было начало лета, его сын дремал снаружи, растянувшись на шезлонге, лицом к тихому озеру, залитому солнцем. В это время на втором этаже пламя с неимоверной быстротой охватило плед, и за несколько минут старик сгорел заживо.

Я не дождался конца истории и, скатившись по ступенькам крыльца, убежал в глубину сада, чтобы прийти в себя…

Одна из моих подруг вместе с отцом сняла на несколько недель жильё на юго-западе Франции с намерением продуктивно провести отпуск: она готовилась к защите докторской диссертации. Когда они с хозяином дома прибыли на место, она мельком осмотрела солидное сооружение, прошлась взглядом по холмистому парку, полюбовалась вековыми деревьями и сказала:

— Очаровательно.

Позже, анализируя свои летние злоключения, она осознала, что это слово, совсем не из её лексикона, она никогда раньше не произносила.

— Все приезжающие сюда говорят то же самое, — произнёс домовладелец тоном, не лишённым скептицизма. — Но, однако, никто сюда больше не возвращается.

Моя подруга не придала никакого значения этому странному замечанию — она спешила обустроиться.

Первый вечер прошёл без приключений, отец и дочь находились в предвкушении предстоящего отпуска, обещавшего быть идиллическим.

Со следующего утра ситуация стала ухудшаться. Молодая женщина нашла своего родителя — человека на редкость учтивого и деликатного — злым и раздражённым. Агрессивный «старый брюзга» был неузнаваем. Поражённая, она обиженно упрекнула его, чего с ней никогда раньше не случалось, затем последовала бурная ссора. В ужасе от такой резкой перемены она уединилась в своей комнате и начала работать. После полудня она вышла в парк полежать под вязом, чтобы расслабиться, и через несколько минут проснулась, поняв, что заснула… под гнездом шершней!

Вечером злые насекомые, такие же ужасные, как птицы в фильме Хичкока, атаковали дом. На смену одному, а затем и другому, которых отец сумел прихлопнуть на свой страх и риск, через высокое окно кухни, где укрывались бедные квартиросъёмщики, слетелось бессчётное множество шершней, подобных жужжащему чёрному облаку.

Пришлось вызвать пожарных.

Все последующие ночи молодая женщина находилась во власти необъяснимого страха, хронической бессонницы и ужасающих кошмаров. Утром её отец — с тяжёлой походкой, с кругами под глазами — казался таким же измученным, как и она, словно он всю ночь воевал с армией призраков. Однажды, за завтраком в беседке, они снова поссорились из-за пустяка, и она запустила салатницей через стол. Под грохот разбитого стекла она рухнула, задыхаясь, на свой стул с негнущимися, словно парализованными, руками. Приступ судороги. Когда ей удалось подняться, она рыдала в течение двух часов на своей постели. Она не узнавала себя…

Вечером слабая, с ещё тяжёлой головой, она подошла к отцу, сидящему под навесом. Мужчина не сдвинулся со своего места. Она выдержала его жёсткий взгляд, дрожа, но сохраняя присутствие, попросила у него прощения, сказав, что не понимает происходящего с ней. Внезапно отец, снова ставший спокойным, положил свою руку на её и нежно сказал ей:

— Моя дорогая, давай уедем отсюда как можно скорей. Я не знаю, что здесь произошло, но этот дом опасен. Ты заметила, что каждая дверь в комнатах отмечена распятием? Можно быть хорошим христианином, не размахивая при этом своей верой, как знаменем. Остальные, как и мы, вынуждены были сражаться с этим жилищем, чтобы защитить себя от злых сил. Но не будем разбираться, бежим!

На следующий день они, как и договорились, наспех собрали багаж и влезли в машину. По мере того как они удалялись от зловещего места, их разум успокаивался. По возвращении в Париж они снова стали абсолютно спокойными, и жизнь наладилась.

Эти испытания — урок. Я изучил их в течение моих последовательных существований, либо сам являясь жертвой, либо собирая свидетельства моих друзей. Я далёк от идеи преподать урок — скорее, поделиться полученным знанием.

К примеру, если вы желаете приобрести квартиру, посетите её вначале совершенно без

всяких мыслей. Прежде чем спросить себя, где расположить библиотеку, необходима ли здесь стена или в какой комнате будет спальня, проникнитесь местом. Станьте пустым, послушайте глубинные вибрации… Чувствуете ли вы себя хорошо здесь? Призовите тайные силы своей души, спросите у Неба, попросите пролить свет Свыше, у своего ангела, у своих защитников. Затем, если вы не чувствуете сопротивления вашим желаниям, позвольте высказаться своему сердцу. Только после этого обращайтесь к дизайнеру по интерьеру.

Случается так, что в благоприятные для поездок моменты нас буквально отправляют в неизвестное — для открытия новых мест, стран, для новых встреч. И удивительно то, что человек, родившийся на юге, влюбляется в какой- нибудь район севера, говоря: «Я чувствую себя здесь как дома». Без сомнения, эта убеждённость связана с неясными воспоминаниями прошлой жизни, ощущением счастья в этом месте и желанием испытать его вновь, что, как правило, подтверждается временем.

Поразительна также близость, неожиданно возникающая между индивидуумами, никогда ранее не общавшимися, мгновенная сопричастность, понимание с полуслова, полнота чувств… Я называю это встречами душ. Эта загадочная взаимная склонность может возникать между людьми самого различного круга и культуры: она всегда благоприятна. Бог распределяет свои блага согласно кодексу чести, благородно и щедро. Божественное не признаёт социальной иерархии.

* * *

«Я чувствовал это»… Кто из нас не произносил когда-либо эти три вещих слова, подводя горький или славный итог? Да, я предчувствовал это, и это случилось, говорим мы себе.

— В тот вечер я возвращалась домой, как обычно, пешком, — рассказывала мне как-то знакомая актриса.

Это был период, когда она играла бесподобную роль сварливой няни в бульварной пьесе, даваемой, к счастью, в получасе от её квартиры на Монмартре. И вот после опьяняющих криков «браво» и «бис» она, стуча каблучками по мостовой принадлежащего ей одной города, приняла как подарок прохладную ночь. Никогда раньше она не испытывала никакого страха. Ни в момент выхода, ни в момент следования по самой тёмной улице на пути домой.

— Но в этот вечер, снимая грим в уборной, я почувствовала такое волнение и смутный страх, что мысленно стала анализировать события дня, чтобы найти его причину.

Ничто не показалось ей необычным. Тогда она отогнала эти тревожные мысли, застегнула пальто, взяла сумку и обняла на прощание своих коллег.

— Несмотря ни на что, я вышла на тёмную улицу и, испытывая страх, невольно ускорила шаг. Увидев знакомое кафе, я вздохнула с облегчением. Вывеска сияла, как спасительный маяк… И тут я почувствовала руку, схватившую меня за плечо, в то время как другая рука опоясала талию. Окаменев, я не смогла издать ни звука.

Нанеся жестокий удар в лицо, грабитель вырвал у неё сумку и скрылся в ночи. Могла бы она в тот вечер послушать свою интуицию и дать себя проводить, не подвергаясь риску?

«Я чувствовал это»… Все мы испытывали подобное чувство, вызванное предстоящим событием, будь оно опасным или безобидным, приятным или отвратительным. Анализ жестокого поведения, проведённый в США Гэвином де Беккером, автором книги «Дар страха» («The Gift of Fear»), показал, что большинство опрошенных жертв нападения «чувствовали», что с ними что-то должно случиться. Эта способность пришла к нам из Глубины веков. Животные предчувствуют подстерегающую их опасность. Хищника, крадущегося совершенно бесшумно; наступление бури, когда ещё ни одна травинка не шелохнётся; охотника, идущего убивать. Посмотрите, как слоны в Южной Азии убежали задолго до начала подземных толчков… Гомо сапиенс по большей части утратил этот дар в процессе эволюции. Но иногда силы Неба снова дают нам его.

Впрочем, не надо бояться собственной тени. Постоянный деморализующий страх как раз и мешает определить настоящую опасность. Сам я никогда не чувствовал страха. Я не боялся, к примеру, будучи ребёнком, пойти на кладбище. Моя бабушка говорила, что это очень спокойное место. С её слов, тела, покоившиеся там, не представляли собой ничего страшного, поскольку их души находились в другом месте. В этом месте, наводящем ужас на моих маленьких товарищей, я испытывал чувство спокойствия, и его не могли нарушить даже блуждающие огоньки на песчаной равнине у дороги, по которой я возвращался домой.