Калининградские хроники - Павел Николаевич Сочнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё-таки, у нас был замечательный экипаж. Когда я снимал абсолютно мокрую одежду, её тут же выжимали и развешивали на леера. Разделся, развешали, спустился в каюту, переоделся в сухое и далее – по предыдущему плану – обедать.
Да, я был (побывал) «оскаром», но моё благополучное спасение, поправило общую статистику в положительную сторону, показало сплочённость и хоть и интуитивные, но абсолютно правильные действия экипажа.
А Александр, позже, тоже зацепился своим карманом за то же колечко. Но, видимо, пуговица была пришита менее надёжно (просто оторвалась и улетела). А я до сих пор не решил, что правильнее – пришивать крепко или чтобы могла оторваться?
Как АйТишники починили яхту с помощью ГэЭндПэ.
Как-то так получилось, что все курсанты (мы) были ITишниками. Кто разрабатывал (писал код), кто тестировал, кто руководил. В общем все работали в сфере информационных технологий. Но это сейчас почти неважно. Это для того, чтобы понятней был заголовок. Плюс, именно этот случай и подвиг меня на написание этих хроник.
До обеда мы тренировались в швартовке. Получалось не так гладко, как у кэпа, но у нас получалось подойти к причалу и не протаранить его. Я был очень рад, что научился останавливаться почти на месте, и отходить от причала, избегая контакта со «шпорой» и соседним катером.
Моцарелле, конечно досталось. Мы иногда плющили её до состояния блина. Большого такого блина, диаметром около метра. Подходили по течению, поперёк течения и даже против течения. Сложно всё это, но если без ухарства, то достаточно безопасно. Главное – не паниковать. Не паниковать получалось не всегда. У меня никогда. Всегда волновался и радовался, когда пришвартовывался, ничего не разрушив и выходил, никого не задев. Наверное, волноваться при швартовке буду ещё долго, а может быть – всегда.
И снова бой (швартовки), покой нам только снится. Прикольный смысл – «во сне снится покой». Это кошмар какой то, когда беспокойно спишь и снится покой. Интересно, а во время покоя что будет сниться?
Когда группа техподдержки ремонтировала руль, капитан яхты как-то вскользь обмолвился, оправдывая ненадёжную конструкцию рулевого механизма, что «Кобры» делают из говна и палок, поэтому они не очень надёжные, а временами и местами очень хлипкие. Тогда мы посмеялись и даже попытались защитить «нашу» яхту. В общем пристального внимания не уделили, окрестили этот материал «G&P» и почти забыли. А зря.
Во время одной из наших пробных швартовок мы подошли, пришвартовались, отшвартовались, вышли в Преголю, переключились на задний ход и ничего не произошло. А ещё попытка увеличить обороты, тоже не увенчалась успехом. Что случилось – не поняли. Александр очень медленно и осторожно вернул яхту к пристани. Медленно, потому что быстро она ходить перестала, а осторожно, потому что боялся потерять остатки хода.
Практика опять стала «накрываться медным тазом». Нужно было выяснить, что произошло, чтобы оценить серьёзность. На звонок техподдержке, кэп получил информацию о том, что точно не сегодня, вероятно завтра или в понедельник, край – во вторник (дело было в пятницу). Получалось, что почти четверть времени нашей практики яхта будет неисправна и практические занятия по управлению яхтой будут невозможны. Одним из вероятных и наиболее реальных вариантов решения проблемы было – свернуть практику, обменять обратные билеты и потом получить скидку на что-то другое за недоученные часы. Или попробовать починить самостоятельно. Вот так мы и оказались одинокими в большом городе. Людей в нём было много, почти 500 000, а помочь некому.
Не теряя надежды научиться, причем не только в этой жизни, а и во время этой практики, к диагностике подключился (был допущен) экипаж. Я, в далёком прошлом – бульдозерист, но видно это прошлое было очень далеко, потому что сразу определить причину поломки (точнее неисправности, поломку я совершил позже) не смог. И помня предыдущий опыт восстановления работоспособности путём устранения люфта (как было в случае с рулём), стал искать узлы и детали, в которых он (люфт) мог бы быть.
Дойдя до колонки со штурвалом, я обнаружил (раньше вообще внимания не обращал), что рычаг управления оборотами и направлением движения, как-то неправильно немного болтается. Он крепился к штоку, который торчал из колонки. Этот шток, в свою очередь был частью неведомого устройства, скрывающегося в колонке. Устройство, или его часть, крепилась болтами и головки этих болтов виднелись как раз за рычагом. Они (болты), кстати тоже непрочно сидели в своих отверстиях и шевелились вместе с рычагом. А два, т.е. половина, были откровенно не докрученными.
Вроде всё логично, если затянуть, то будет крепче держаться. Или не слабже, чем было. Подходящих гаечных ключей на яхте не было. Денис и Света съездили к родственникам и принесли немного ключей. К сожалению, ни один из них не подошёл, но – дорогу осиливает идущий и мы откомандировали на поиски Веру. Вера умеет очень хорошо договариваться, поэтому её направили на ближайшее судно (плавучий маяк, тоже музей) с миссией – добыть ключи. Она вернулась очень быстро с коробочкой, в которой были аккуратно сложены подходящие ключи. С воодушевлением я, Лёша и кэп взялись за работу. Старательно закрутили и попытались подтянуть (чтобы совсем не болталось) болты. Результат был шокирующим (для меня). Болты перестали болтаться, а шток, вместе с невидимым мне механизмом, получил абсолютную свободу и, если бы не рычаг управления, то он провалился бы в недра колонки и дальше в двигательный отсек.
Хотелось – как лучше, получилось – как всегда. Несмотря на некоторую парализованность от содеянного, интерес к дальнейшему исследованию во мне не угас. Точнее – это был не интерес, а стремление оценить нанесённый ущерб и попытаться его исправить.
С разрешения Александра (а что ему ещё оставалось делать?), мы сняли штурвал и вынули сервомеханизм. В узком пространстве колонки, как-то печально висела небольшая силуминовая коробочка, а уши, которые должны были её держать, были накрепко притянуты болтами к внутренней поверхности колонки. Силумин – это не сталь и даже не пластик, он не гнётся, он ломается даже при небольшом усилии. Мы затягивали болты старательно, т.е. усилие не было небольшим. Не так как башмачные (это которые на гусеницах бульдозеров), которые закручиваются аж до щелчка, но от всей души – чтобы «на века». И уши, не выдержав нашего напора, отломались. Действительно, детали яхты были изготовлены из материала, который можно было классифицировать
