От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника - З. Нуда

– Так в нем какая-то часть всего используется? А что же с остальным делать? На выброс?

– Нет, конечно, остальное тоже перерабатывается. Для других целей.

– Так вы считаете, что у нас пока еще не «выгребли» со дна, и можно рассчитывать на промышленную добычу? Мне, почему-то кажется, что вы слишком хорошо думаете о России, – ухмыляюсь и внутренне, и для него, изображая ироническую улыбку.

– Я знаю точно, что у вас уже нечего добывать, так же как и в Австралии. Но у вас разводят морских гребешков, и эта отрасль развита достаточно хорошо.

– А у вас что, не разводят? При такой-то популярности?

– Разводят. Но спрос велик и производители не поспевают за ним. Все, что будет выращено в этом году на продажу, уже продано 2—3 года назад. Поставки давно оплачены, и пробиться на этот рынок сейчас практически невозможно. Тем более, что ценовые пороги уже достигнуты, «перебить» более высоким предложением цены я не могу: буду в убытках. Поэтому и ищу поставщиков в других регионах, где цена позволяет закупать.

– Слушайте, ну с экономикой мне все понятно. А вот как его готовят, гребешок-то этот? Может быть, я тоже попробую, хоть и не терплю морепродукты. Если он мужчинам полезен, почему бы не попробовать! Я же не монах, да и свободный мужчина с некоторых пор.

– Ооо, тут масса разных рецептов! Это я могу вам подробно рассказать.

– Хорошо, но чуть позже. За столом. Иначе я и сам умру с голоду, и вас уморю. Особенно под рецепты о вкусной еде. Сейчас, только узнаю у дочки, что там у нас с ужином. Секундочку.

Выхожу к Дашке на кухню узнать, – там почти все готово. Нужно еще минут 10 потянуть время. Возвращаюсь.

– Ну что ж, придется нам еще подождать, но совсем немного.

– А я могу закурить?

– О, отлично! Покурим, если дама не возражает.

– А я тоже курю, нет проблем.

Приношу с балкона две пепельницы, – у меня их везде, в каждой комнате, по нескольку штук, – мы закуриваем. Можно бы и про свое де-жа-вю им сказать.

– Вы знаете, несколько лет назад ко мне заезжал также вот, как и вы, один поляк с дамой. Только дама, которая его сопровождала, была русской – моя давняя знакомая. И их тоже интересовали морские гребешки на Сахалине. История каким-то странным образом повторяется. Но почему – я понять пока не могу. Да и не знаю, чем завершилась та история с гребешками: они оба улетели, и на этом связь оборвалась. Детально нам так и не удалось поговорить с ними.

– Я могу рассказать, как дела складывались, – Ежи улыбается сквозь дым сигареты. – Приезжали они по моему поручению…

– Очень интересно было бы послушать… – совершенно искренне признаюсь я, внутренне удивляясь такому развитию событий: он знает о том, что происходило лет 10 назад здесь, в Москве, да еще и с моим участием…

2. День первый. Пятница

«Не пей из копытца – козленочком станешь»

Вкратце рассказ австралийского поляка сводится к следующему.

Приезжал в тот раз его коллега по бизнесу, тоже поляк – Збигнев – с такой же задачей: наладить поставки морских гребешков в Австралию. Маршрут из Мельбурна в Амстердам, затем в Варшаву, где к нему присоединилась Ирина – секретарь, сопровождающая и гид одновременно, – а дальше и в Москву – прошел гладко. Билеты куплены и в Южно-Сахалинск, но на разные самолеты с интервалом в 4 часа: сначала улетает он, чуть позже – она. А в Южно-Сахалинске встречаются. Есть несколько часов до отлета. Пытаясь «убить время» и чем-то занять Збигнева, Ирина привезла его ко мне. Мы поужинали, потрепались. Я вызвал такси, и они уехали в Домодедово.

Моя осведомленность об их поездке этим и ограничивается.

А дальше события развивались непредсказуемо. Он улетает. Ирина в аэропорту ждет своего рейса. Наступает время регистрации – объявляют о задержке рейса по погодным условиям Сахалина. Она сидит в аэропорту до утра, ждет вылета. А Збигнев в это время, вынужден смириться с посадкой в Хабаровске, вместо Южно-Сахалинска, потому что на Сахалине в это время бушует циклон.

Поскольку никто не мог сказать точного времени вылета и продолжения полета, Збигнев застревает в ресторане, где знакомится с поляками-строителями, которые тоже «бухают» в ожидании летной погоды на Южно-Сахалинск. Начинают «гудеть» в кабаке вместе. Потом перебираются в гостиницу. Потом опять в аэропорт.

Ирина фактически только через сутки дождалась отправки самолета, но до Южно-Сахалинска тоже не долетела и приземлилась в том же Хабаровске. Попытки найти Збигнева, звонки по телефону партнерам на Сахалине, никаких результатов не дали: партнеры, которые должны были его встречать, по причине нелетной погоды даже не выезжали в аэропорт, а терпеливо ждали вестей по телефону. Черт возьми, как же мы вообще могли жить без мобильников? Короче, в незнакомом городе отыскать «транзитника» оказалось делом абсолютно нереальным.

Когда же циклон успокоился и начали отправлять самолеты на Сахалин, Збигнев и Ирина метались по аэропорту примерно в одно время, но разными маршрутами, и не встретились. Збигнев улетел, не предупредив никого о своем вылете, его никто не встретил, конечно же. Он поехал к полякам-строителям в общежитие, чтобы там привести себя в порядок и наладить, наконец, связь с партнерами.

Однако в общаге он чем-то траванулся, – видимо, «паленой» водкой. Просидел полдня в туалете, и как только немного полегчало, – ринулся обратно в аэропорт, каким-то чудом «выбил» себе билет на ближайший рейс до Москвы. В Домодедово взял такси – и прямым ходом в Шереметьево! А оттуда через три часа уже летел амстердамским рейсом до Варшавы.

Ирина вернулась с Сахалина двумя днями позже, когда, наконец, ей удалось выяснить, что Збигнев уже в Варшаве, и тоже, не заезжая никуда, сразу вылетела в Варшаву.

Больше попыток наладить бизнес с Россией они не предпринимали, пока ситуация в бизнесе на австралийском континенте не стала меняться катастрофическим образом. Анализ положения дел и имеющихся возможностей для преодоления кризиса показал, что только Россия может спасти поляка-австралийца и его пивные производственные мощности от полного краха. Теперь уже сам Ежи решил попытать счастья на российском Дальнем Востоке.

Наивный! Классику русской литературы и поэзии надо прежде изучить! Тютчева, например, – «Умом Россию не понять…». В библиотеку, парень! И зубрить, зубрить, зубрить! Наизусть!

Ну-ну… Попытка не пытка… На свои кровные приехал, на них же и уезжать будет. Скорее всего, не солоно хлебавши. Только вот как ему это объяснить? И надо ли объяснять? Идея-то, конечно, красивая, только всегда надо помнить, что «даже самые красивые ножки растут из обычной задницы»!

Пап, у меня все готово, идемте к столу… – Дашка, наконец-то, закончила свои кулинарные «упражнения». Я прихватываю с собой бутылку «Арарата» из барчика и мы отправляемся на кухню. Там удобней, уютней, – по-свойски привычней… Для нас, для русских, во всяком случае… Хотя поляки тоже славяне, правда, головой на запад повернуты всегда были, даже во времена небезызвестной Польской объединенной рабочей партии.

3. День первый. Пятница

«Не бывает аж так плохо, чтобы не было ещё хуже»

Пропускаю гостей впереди себя, предлагаю выбирать себе место по вкусу: у окна на уголке, с торца стола на уголке… Я все равно буду со стороны плиты – хозяйничать так удобней.

Бегло оцениваю стол: скатерка новая, чистая, приборы есть, бокалы и для вина, и для коньяка есть, сервелат, семга, бутерброды с красной икрой и прочая – все нормально, цветы в вазе – на холодильнике, духовка выключена уже – свинина дошла до нужной кондиции. Это сюрприз – мой собственный рецепт приготовления. Еще отец когда-то давно научил!

Барбара выбирает место с торца, усаживается, оглядывается по сторонам… Вдруг взгляд ее застывает, глаза широко раскрыты, дыхание на вдохе останавливается, она пытается что-то сказать, – губы судорожно дрожат и замирают, руки падают на колени… Тело мякнет, голова склоняется на плечо… Она сидит неподвижно, с открытыми глазами и ртом, а мы оторопело смотрим на все это несколько секунд, ничего не успевая понять… С одной стороны – агония, а с другой – шок и паралич.

Я сознаю, что ей плохо, но что надо делать – не знаю. Хватаю запястье, пытаюсь нащупать пульс, хотя не знаю, зачем, ведь даже правильно подсчитать его не смогу… Пульс найти не удается. Судорожно ощупываю руку от большого пальца чуть не до локтя – бесполезно. Никаких признаков сердцебиения… Пробую подтолкнуть голову и восстановить вертикальное положение – бесполезно…

– Чёрт! «Скорую» надо! Ничего не понимаю!!! – хватаю телефон, набираю 02. В висках кровь стучит, пытаюсь в уме сформулировать вразумительную фразу про женщину-иностранку, которой плохо и пульс не нашли. Отвечает дежурный сержант такой-то… Какой сержант? Причем тут сержант? Фу-ты, 02 – это ж милиция! Коротко объясняю, что человек умер, и даю «отбой». Адрес не дал! Ладно, позже.