Жаркие оковы - Ширли Уотерс

Возникало впечатление, что драккар вплывает в другое измерение. В мир языческих богов, великанов, гномов и фей.

Внезапно начавшийся дождь разрезал завесу тумана. Роуэн услышал, как несколько мужчин радостно вздохнули. Перед ними открылся сказочный вид: крутые скалы уступили место зеленой равнине, в которую, словно острие копья, врезалась темно-синяя затока. В неподвижной водной глади отражалась деревня.

– Йотур! – крикнул стоящий у борта викинг-великан, и тамплиер увидел, как некоторые из мужчин подняли и поцеловали свои амулеты.

Длинное здание с резным орлом на коньке возвышалось над низкими домиками с поросшими вереском крышами. За деревней, мягко поднимаясь вверх, простирались пастбища и луга. Сбоку – Роуэн не мог поверить своим глазам – виднелась церковь. У каменного причала тянулся ряд рыбачьих лодок, а в загородках между домами блеяли козы и гоготали гуси. Собака выбежала на край причала и приветствовала приближающийся корабль заливистым лаем. Теперь люди на берегу тоже заметили судно. Женщины начали выходить из домов, вытирая руки о передники; старики, чинившие рыбачьи сети, отложили работу в сторону; радостные дети носились от дома к дому.

Вскоре корабль причалил. Бальдвин в начищенной до блеска кольчуге, с широкими золотыми и серебряными браслетами на руках ступил на опущенные сходни. На краю причала, возле радостно лающей собаки стояла молодая пышнотелая женщина с огромным вырезанным из рога кубком. Ее улыбка была сдержанной, но искренней. Роуэн успел заметить, что Бальдвин взял в руки рог, а потом вид на причал заслонили другие воины.

Ингварр разрубил веревки, которыми тамплиер был привязан к мачте, и пленника тотчас же окружили трое вооруженных мужчин. Роуэн медленно поднялся. Ему дали всего несколько мгновений на то, чтобы размять окоченевшие от холода конечности; затем руки пленника снова связали за спиной. На этот раз Ингварр также надел на него кожаный ошейник. Конец привязанной к нему веревки викинг обмотал вокруг левой руки, а правой с угрожающим видом обхватил рукоять меча.

– Добро пожаловать в Йотур! – произнес он с ледяной улыбкой.

Было ли совпадением то, что воительница с корабля, направлявшаяся к сходням, в тот же миг поравнялась с ними? Роуэн поймал взгляд девушки.

Она напоминала чертополох – жесткая, колючая, неприступная. Но в то же время эта девушка хотела его напоить. Она была единственной надеждой Роуэна на то, что его просьба будет услышана.

– Сударыня…

Руна остановилась и посмотрела на пленника.

Он глубоко вздохнул и сжал связанные руки в кулаки, чтобы заставить себя говорить как можно мягче.

– Сударыня, позвольте мне побеседовать с деревенским священником. Прошу вас!

Руна озадаченно наморщила лоб. Развеселившийся Ингварр крепко хлопнул пленника по плечу. Громкий смех викинга болью отдавался в ушах Роуэна.

– Деревенский священник, ха-ха-ха! Сверри, Халльвардр, вы это слышали? Он хочет увидеться с деревенским священником!

Ингварр произнес последнее слово нарочито громко и медленно, как будто смакуя его; окружавшие Роуэна викинги зашлись смехом. Руна опустила глаза и одним широким шагом ступила на сходни. Юный Ариен не отставал от сестры. За мальчишкой шли двое викингов, тащившие сундук Роуэна, а уже затем сам пленник и его стража. Разговоры крестьян оборвались, когда он сошел на причал и остановился перед ними. Тамплиер напрягся и снова покосился на маленькую церковь.

– Сударыня… – вновь обратился он к Руне, которая остановилась, чтобы поприветствовать кое-кого из людей, собравшихся на берегу.

Девушка молча сверкнула глазами.

«О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями…»

Святые небеса, с чего это вдруг ему сейчас вспомнился стих из «Песни песней» Соломона? Роуэн смущенно покачал головой. И как он вообще додумался просить ее о чем-то? Северный холод явно не шел ему на пользу.

– Добро пожаловать в Йотур, – наконец произнесла девушка и отвернулась.

3

Руна пропустила золотую цепочку с драгоценным кулоном сквозь пальцы. Как эта вещь попала к англичанину? И кому он собирался ее подарить? При этой мысли ей представлялась женщина редкой красоты. Настоящая леди. Чем-то похожая на Ательну.

Девушка отпустила украшение и соскользнула с покрытой роскошными шкурами кровати. Руне не очень хотелось праздновать возвращение домой – мысль о неудавшемся плавании, словно заноза, вонзалась ей в сердце. Но сладкий мед, тетерева, поджаренные до золотистой корочки, и тающий во рту пирог, который Юта, вторая жена Бальдвина, пекла из пшеничной муки, меда, масла и голубики, заставили ее передумать и пойти на праздник.

Руна надела сорочку из светлой шерсти и синее платье-передник с расшитыми серебром полами, скрепив бретели и нагрудник золотыми фибулами, которые достались ей от покойной матери. Затем девушка быстро заплела волосы в длинную косу и скользнула ногами в шелковые туфли.

Может быть, надеть кулон? Нет, он не подходил к этому наряду. Еще несколько золотых браслетов в виде извивающихся змей… Девушка тихонько засмеялась, подумав, что немного меда и пирог вряд ли стоят того, чтобы облачаться ради них в столь роскошный наряд. Но будучи дочерью предводителя, она не могла одеться проще.

Выйдя из своей расположенной под крышей комнатки, Руна спустилась по лестнице, ведущей в сени, и, отодвинув тяжелый шерстяной занавес, оказалась в большом зале. Дым из очага, над которым на вертелах жарились три большие свиньи, клубился над головами пирующих викингов. Здесь собрались все члены команды с семьями; женщины пришли в своих лучших нарядах, а мужчины с начищенным до блеска оружием. Двое юношей старательно извлекали из костяных флейт высокие, резкие звуки, сплетающиеся в мелодии. В зале было очень людно и шумно, но Руне ни с кем не пришлось столкнуться – даже самые могучие воины расступались перед дочерью вождя.

Одна из рабынь появилась рядом с подносом, на котором дымились куски запеченного мяса и другие яства. Руна приветливо кивнула ей и наполнила свою тарелку. Услышав голос сидевшего на возвышении отца, который только что заметил свою ненаглядную красавицу и подзывал ее к себе взмахами руки, Руна лишь улыбнулась и кивнула в ответ. Пробираться к нему в разгар праздника было слишком сложной задачей.

– Меду, красавица? – Ингварр внезапно возник рядом с девушкой, держа в вытянутой руке серебряный кубок.

– Спасибо. – Руна взяла кубок и сделала большой глоток.

– Я еще больше подсластил его для тебя, – широко улыбаясь, промолвил викинг. – Я знаю, что так тебе нравится больше.

Над аккуратно подстриженной бородой появились симпатичные ямочки. Иногда Ингварр поражал Руну своей грубостью и безрассудством, но он мог быть и совсем другим: дружелюбным, участливым. Таким, как сейчас. Руна подумала о том, каким сладким щекочущим чувством в ее сердце отдавалась его улыбка тогда, пять лет назад, когда она только начинала превращаться в женщину.

Теперь все это казалось ей странным…

– Потанцуем? – Ингварр взял ее за локоть.

– Сначала я хочу увидеть Ариена. Зная своего брата, могу сказать, что он сейчас слоняется где-то неподалеку, наплевав на то, что этот воздух ему вреден.

Руна действительно собиралась найти Ариена, но сейчас это было скорее отговоркой. Ей не хотелось танцевать. Что о ней подумают люди: воины, их жены и дочери? Что сегодня празднует Руна Вихрь? Разве она вернулась домой с добычей?

Ингварр разочарованно нахмурил лоб.

– Кажется, он в бане.

Руна мигом осушила кубок, пожала Ингварру руку, поблагодарив его за мед, и вышла из зала.

В сенях девушка приказала двум крепким охранникам открыть входную дверь. Викинги толкнули тяжелые створки, и Руна поспешила на свежий воздух.

На краю деревни, на холме, было выстроено несколько бань. Первая (возвышавшаяся на скале над озером, так что, выбежав из нее, можно было сразу броситься в холодную воду) принадлежала семье вождя. Из нее наружу просачивался пар.

Руна скользнула внутрь и сразу же почувствовала, как начинает покрываться потом. В углу темной хижины она обнаружила мирно спящего на деревянной полке голого Ариена. Видно, жар огня разморил мальчика. Руна тихо выругалась. Рабыню, отвечавшую за бани, следовало наказать – как она могла позволить ее брату спать здесь столько времени!

– Ариен!

Руна потрясла брата за плечо и открыла вторую дверь, ведущую к озеру, чтобы помещение немного проветрилось. Юноша резко сел и закашлялся. Кашель был сильным, но по крайней мере не таким сухим, как раньше. Девушка быстро вышла, схватила ведро и наполнила его из источника, омывавшего холм.