Царство призраков - А. Дж. Врана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев, что она разомкнула губы, с которых готовы были сорваться слова сожаления, Кай ее опередил. Он накрыл ее губы своими, поглощая пропасть вины и сожалений между ними.
Мия не раздумывая обхватила руками его шею и притянула ближе.
– Все нормально, – сказал он, а затем сверкнул волчьей ухмылкой, – потому что ты ведешь меня в бар, чтобы я хорошенько подрался.
– Да, – протянул голос за спиной. – Своди своего щеночка в парк. Ему не помешает размяться.
Кай вскочил и зарычал еще на втором слоге. Склонившись над Мией, он сердито взглянул на незваного гостя на вершине холма. И, к своему неудовольствию, сразу узнал тощего паренька – ворона, облаченного в труп, чревовещателя, дергающего за ниточки своей куклы. Мия называла его мальчик Кафка, однако Кай знал, что на самом деле его звали иначе.
Маленький засранец одарил Кая зубастой ухмылкой, чернильные глаза вспыхнули ликованием. Зубы и когти не сравнятся с крыльями, – было написано на его лице.
– Давно не виделись, Сновидица. – Слова адресовались Мие, но пристальный взгляд оставался прикованным к Каю.
Кай вспомнил ту страшную ночь в хижине. Когда черный дым, манипулируя кровожадной толпой, схлестнулся со Сновидицей и ее вороном, охранявшим бесчувственное тело Мии. Объединившись с девушкой, с помощью ворона дух вырвал Кая из ожесточенной битвы и забросил в мир снов. Проснувшись в одиночестве посреди бесплотного мира, он решил остаться под ивой и ждать, пока его вновь не найдет Мия. Для жителей Черной Лощины они просто испарились. Мия стала Сновидицей, а то, что осталось от спасшего их духа, теперь существовало лишь как голос предка, наставляющего ягненочка во сне.
А затем начались кошмары, и обитающие в них монстры не оставляли сомнений в том, что они реальны. Три года и дюжину мертвых демонов спустя Кай и Мия так и не приблизились к разгадке, как выбраться из этого круговорота.
Мия поднялась на ноги.
– Мы не виделись с тех пор, как я вернулась. Знаю, ты приглядывал за мной, Кафка.
Он задрожал от восторга, а его волосы встопорщились, как перья.
– Гавран, – прошипел он. – Я ворон, а не ворона.
Кай ощутил, как сердце Мии сжалось под ребрами. Она знала это имя. И Кай тоже, но не потому, что когда-то слышал его. Оно было вырезано на его сердце, подобно глубокому шраму, ноющему всякий раз, когда о нем вспоминали.
– Гавран, – выдохнула Мия, словно проверяя имя на слух.
– Отведи меня к Изумрудной Тени, – сказал ребенок.
Мия склонила голову набок.
– А что это?
– Ива. – Во всяком случае, так подумал Кай. Листья на тонких прутиках напоминали ему зеленые осколки, а прохладная тень под ними служила идеальным местом, чтобы прийти в себя после тяжелой попойки.
Гавран улыбнулся так широко, что Каю показалось, будто уголки его рта вот-вот разорвутся.
– Показывай дорогу, щеночек.
Парень жаждал сорвать голову Гаврана с тонкой, как лапша, шеи, но сдержался. Ворон оставался их единственным якорем в этом мире и впервые с тех пор, как три года назад Кай и Мия оказались бесцеремонно заброшены в мир снов, вновь предстал перед ними. Мия внимательно изучала Гаврана, словно препарируя его взглядом, пытаясь отделить внешнюю оболочку из плоти и заглянуть в его суть. Если кто-то и был на это способен, то только она.
Развернувшись на пятках, Кай оглянулся через плечо и скрылся за плотной стеной густо растущих деревьев, окаймляющих склон холма. Мия мягко ступала следом, однако лес требовал предельной сосредоточенности даже во сне. Один неверный шаг, один секундный просчет, и проклятый лабиринт перестроится заново. Костлявые руки деревьев тянулись друг к другу, переплетались и скручивались, пока тени не пришли в движение и земля не содрогнулась.
Одинокая звезда скрылась за горизонтом, ночь накрыла мир безупречным полотном, тронутым лишь тонким полумесяцем. Взгляд Кая скользнул по березовой роще, обступившей дуб с огненно-красными листьями. Они пылали даже в темноте, и парень мог поклясться, что видел, как куски пепельной коры отслаиваются, словно опаленная бумага.
В мире, напоминающем бесконечные галлюцинации, его обоняние, как и прежде, безошибочно находило дорогу.
Ива пахла иначе, не влажным землистым ароматом леса. Она благоухала слаще, изысканнее, как памятный момент из прошлой жизни, сильнее всего источая запах после восхода луны, когда темнота поглощает тени.
– Я впечатлен, – снисходительно произнес Гавран.
– Чем? – спросила Мия.
Сопляк громко хихикнул.
– Тем, как трудно его обмануть.
– Он волк, – усмехнулась Мия. – И много лет прожил в лесу.
– Но мы же не в лесах Черной Лощины, – пожаловался Гавран.
Кай придержал сучковатую ветку, а затем, как только Мия оказалась вне ее досягаемости, отпустил. Маленький паршивец едва успел пригнуться, когда ветка, осыпав его листьями, пронеслась над головой.
Мия шлепнула Кая по руке, а что, парень лишь усмехнулся, и сказала:
– Все не так просто. Каждый лес уникален и обладает собственными воспоминаниями. Однако есть нечто общее, что роднит все леса, независимо от того, в каком мире окажешься.
– И что же? – спросил Гавран.
Кай остановился в том месте, где деревья, расступаясь, образовывали поляну – зияющую пасть посреди черного леса. Стоило им приблизиться, как силуэт гигантской ивы распрямился, ее тонкие ветви приветственно засвистели, танцуя на ветру. Лунный свет струился между ними, напоминая серебряные нити, рассыпающиеся по тонким зеленым листьям.
Кай ухмыльнулся, глядя на ворона, облаченного в тело, глаза волка торжествующе сверкнули красными огоньками.
– Им не нравится, когда ты смотришь своими глазами.
На лице мальчика промелькнуло удивление.
– Забавно, – задохнулся он. – Помнится, я твердил то же самое одному неразумному детективу.
При упоминании о глупом детективе Кай застыл, как дохлый енот. По его мнению, Мейсон Эванс никогда не смог бы самостоятельно разобраться в секретах Черной Лощины, точно не с его пристрастием к рационализму и тощими цыплячьими ножками. Неважно, признавал это терзаемый комплексом вины доктор или нет, но ему не докопаться до истины без экскаватора, да и с ним тоже вряд ли удастся. Кай был уверен, что Золотой Мальчик едва ли заметит ковш, царапающий стены его разума под названием «Дерьмо вместо мозгов».
– Ты его подзадоривал. – Это был не вопрос. Мия неодобрительно поджала губы, продолжая изучать мальчика-ворона.
– От него было слишком много шума, – прошипел Гавран. Его иссиня-черные волосы встали дыбом, губы невольно скривились в оскале, а шипение превратилось в рык.
Хрусть, хрусть – стенали ветви и листва, их останки обращались в пыль под тяжестью его горя. С каждым шагом – хрусть, хрусть, щелк, щелк. – Уголок его широко распахнутых глаз дергался. – Он скорбит слишком громко.
– Мы на месте. – Кай небрежно махнул рукой в сторону ивы. Втайне он наслаждался презрением Гаврана к Эвансу, однако не был настолько наивен, чтобы выразить солидарность, не говоря уже о том, что подобный поступок с его стороны попахивал бы слабиной.
Плечи Гаврана перестали подрагивать.
– Да, ты прав.
– Значит, Изумрудная Тень? – Мия подошла к дереву. – Не знала, что у нее есть
