Иерусалимская история - Фульхерий Шартрский

г. — начало VIII в.) в своем сочинении представляет арабов уже в качестве приспешников дьявола. Он рассказывает фантастическую историю о том, как два христианских моряка стали свидетелями культа арабов, которые поклонялись в Мекке демонам. Следует отметить, что Анастасий был знаком с основами мусульманского вероучения. Его очень беспокоило то, что ислам имеет общие моменты с христианством, и поэтому он попытался выстроить своего рода заградительный барьер между двумя религиями, приписав мусульманам поклонение демонам[52].

Другие же христианские писатели стали рассматривать арабское завоевание не иначе как предзнаменование Конца Света. Один анонимный автор, опираясь на книгу пророка Даниила, указывает на то, что Римская империя является четвертой и последней по счету и нашествие арабов — это начало последних дней. Арабы стали теперь восприниматься христианскими авторами в апокалиптическом коде[53].

Но со временем христиане, которым уже пришлось смириться с тем фактом, что власть мусульман на завоеванных землях установилась надолго, столкнулись с еще одним неприятным для себя явлением — число обращений в ислам стремительно росло, что ставило под угрозу само существование христианской конфессии на контролируемых мусульманами территориях. Поэтому появилась острая потребность в программе, которая защищала бы христианство и противодействовала исламу с теологических позиций. Наиболее ярким представителем такого подхода стал знаменитый христианский богослов Иоанн Дамаскин (последняя четверть VII в. — ок. 754 г.).

Иоанн служил в казначействе омейядских халифов и был хорошо знаком с исламом. Но после утверждения арабского языка в качестве государственного он удалился от двора и стал монахом в Палестине. Иоанну принадлежит труд, известный как «Источник знаний». Вторая часть этого сочинения называется «О ересях», к которым под номером 100 он причислил и ислам. Иоанн Дамаскин представляет Мухаммеда в роли основоположника новой ереси, которая является признаком приближения прихода Антихриста. Отвергнув нападки мусульман, которые упрекали христиан в идолопоклонстве, он развивает мысль о том, что Мухаммед является не кем иным, как лжепророком[54]. По мнению Ж. Флори, точка зрения знаменитого богослова могла перекочевать на Запад в начале IX в. и, возможно, была особенно распространена среди христиан Кордовского эмирата[55]. Необходимо добавить, что, помимо Иоанна Дамаскина, на восприятие ислама в Западной Европе повлияли такие византийские авторы, как Феофан Исповедник и Псевдо-Мефодий, сочинения которых были переведены на латинский язык[56].

У западных церковных авторов представления об идолопоклонстве мусульман получили более изощренную форму. Однако вплоть до середины X в. сведения об арабах и исламе имели в Западной Европе спорадический характер. Исключение составляла лишь территория Испании, находящаяся под властью мусульман. Так называемое движение кордовских мучеников в середине IX в. стало причиной появления ряда апологетических и полемических сочинений, направленных на противодействие исламу и арабизации испанских христиан. И хотя эта литература не имела широкого распространения, под ее влиянием в середине X в. немецкая монахиня Хросвита Гандерсгеймская написала сочинение, в котором кордовский халиф Абд ар-Рахман III был представлен в качестве почитателя огромных статуй из мрамора и драгоценных камней. Демоны, обитающие в статуях, склоняли людей к грехам. Хросвита пошла несколько дальше других христианских авторов — она призывала к вооруженному сопротивлению «дьявольской силе язычества». И хотя это не был в прямом смысле призыв к войне, однако в дальнейшем эта мысль на Западе получила свое логическое развитие[57].

Обвинения мусульман в идолопоклонстве стали еще одним фактором, которой способствовал сакрализации войны против них и оправданию насилия. Следы такого восприятия мы можем отчетливо наблюдать у Фульхерия. Он не испытывает ярко выраженной личной неприязни к мусульманам. И хотя он позволяет в их адрес достаточно нелестные эпитеты — «негодное племя» (gens nequam) (I, 3, 4), «паршивое племя» (gens spreta) (I, 3, 6) — в них не чувствуется ненависти. Ужасные сцены насилия над мусульманами, к примеру, расправу над женщинами после победы крестоносцев над войском Кербоги у стен Антиохии (I, 23, 5) или резню, устроенную латинянами после взятия Иерусалима, Фульхерий описывает достаточно сдержанно (I, 27,12—13). Когда же он рассказывает об избиении жителей Цезареи, то пишет следующее: «Но нигде они не смогли найти укрытия, и их предали смерти, как они того заслуживали (курсив мой — А. С.)» (II, 9, 5). И это высказывание достаточно определенно характеризует позицию Фульхерия. В чем же, по мнению нашего историка, была вина мусульман, что они «заслужили» такое жестокое обращение по отношению к себе? Фульхерий высказывается по этому поводу неоднократно — потому что они «попирали ногами все то, что от Бога» (1,16, 5) и оскверняли святые места «своими суевериями» (I, 29, 3).

Фульхерий как историк

Чтобы дать оценку Фульхерию как историку, пожалуй, важно отметить, какие виды источников использовал он в своей работе.

При написании «Иерусалимской истории» Фульхерий помимо личного опыта и наблюдений активно использует устные свидетельства современников; он указывает на этот факт в уже цитируемом отрывке, которым он первоначально планировал завершить свой труд (II, 34, 1). На начальном этапе работы эти свидетельства по большей части играли вспомогательную роль, однако для описания таких событий, как арьергардный крестовый поход 1101 г. и война Боэмунда с Византией, они, по всей видимости, служили главным источником информации.

Позднее, когда Фульхерий, как уже отмечалось, не покидал пределы Иерусалима и его окрестностей, сведения, полученные от других очевидцев, становятся той основой, на которой строится повествование всей третьей книги «Истории», о чем он неоднократно дает понять (III, 26, 5; III, 31, 6). Рассказ о бегстве из плена графа Жослена Эдесского Фульхерий завершает следующими словами: «Поскольку все это происходило вдали от нас, то мы едва ли могли узнать что-то определенное об этом деле. Однако я правдиво, насколько смог, доверил книге все, что мне поведали рассказчики» (III, 26, 5). Как видно из этого сообщения, для Фульхерия в этот период устные свидетельства очевидцев играли ключевую роль. При этом он подчеркивает, что для него всегда важно получить информацию от «заслуживающих доверия рассказчиков» (II, 34,1).

Фульхерий, по всей видимости, имел доступ к различным архивным документам, однако практически не использует их в своей «Истории». Единственным исключением стал текст привилегий иерусалимскому патриарху Гибелину, дарованных римским папой Пасхалием II (III, 35). Фульхерий включил их в свой труд, чтобы доказать правомерность притязаний иерусалимского патриаршества на включение в свою юрисдикцию тирского архиепископства.

В «Иерусалимской истории» широко используются письменные источники. Как уже отмечалось, для описания событий крестового похода 1098—1099 гг. Фульхерий заимствует сведения из трудов других участников Первого крестового похода — норманнского Анонима и Раймунда Ажильского. Более того, обладая относительно