Мороз и Пламя - Джена Шоуолтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свирепый арктический ветер разразился воем и ревом, земля задрожала. В одно мгновение, лед покрыл ноги Бейна и начал распространяться вверх по его икрам. Выше, выше.
Лед покрывал всех воинов.
В ужасе, Бейн боролся за свободу… безрезультатно. «Захваченный. Беспомощный. Мой бой окончен?»
Нет! Он не использовал свое последнее оружие.
Бейн перестал бороться со зверем, и трансформация началась. Мышцы и кости…
Ничего. Зверь тоже оказался в ловушке, лед был непробиваем и, лишь завоевывал новые территории, покрывая талию и плечи. Паника уничтожила то, что осталось от его спокойствия. Никто из воинов не спасся. Затем лед покрыл его лицо.
«Я… повержен?»
«Я подвел Мередит?»
Нет. Нет! Бейн отказывался признать свое поражение. Он сбежит. Найдет принцессу с Терры, выиграет Великую Войну и проследит за кровавым ритуалом, окончательно разорвав связь с Эвелин. Эвелин прибудет на Терру, чтобы заявить права на планету, и тогда… О да, тогда он отомстит, умрет спокойно и вновь обретет любовь всей своей жизни.
Глава 2
— Вы должны дразнить, чтобы заинтересовать!
Настоящее время, штат Оклахома
Магнолия «Нола» Ли проглотила коктейль из лекарств, поправила груду одеял, наваленных на нее сверху, и устроилась поудобнее в постели. Ну, не более удобно. Не совсем. Все ее тело болело, пальцы напоминали сосиски, усталость скакала на ней, как на лошади, и каждое нервное окончание шипело, мини-молнии пронзали ее снова и снова. И снова.
Этому-нет-конца. Болезнь разрушила все. Романтические отношения. Дружеские контакты. Цели. Веселье. Она всегда хотела быть нормальной девушкой, с нормальной жизнью. Но нееееееет. В самом начале у нее обнаружили волчанку. После ремиссии, фибромиалгия решила прийти и поиграть.
В этот день было много сильных приступов и слишком много боли. Она чувствовала себя так, словно ее тыкали тысячью пропитанных кислотой игл. Усталость, помутнение рассудка и бессонница продолжали усиливаться. В общем, вечеринка никогда не прекращалась. Нола жалела, что у нее нет медицинского рецепта на марихуану, ее врач по обезболиванию посчитал это «ненужным», оставив ее на милость опиоидов.
«Мне же хуже». Опиоиды не знали пощады.
Она уже приняла максимальную дозу, но таблетки едва притупили боль. Если бы не предстоящий отпуск с приемной сестрой Валериной Лондон — Вейл — она бы укрылась одеялом с головой и рыдала в темноте. Теперь, по крайней мере, у нее была причина вставать по утрам.
— Какое из этих платьев ты хочешь взять с собой в путешествие? — Вейл вышла из гардеробной, высокая и стройная, с бледной светлой кожей и двухцветными волосами: половина окрашена в оттенок снега, половина — в оттенок полуночи. Густые темные ресницы обрамляли ее карие глаза; татуаж придавал ей перманентно-дымчатый взгляд и самое лучшее лицо «томной сучки» на свете.
В одной руке Вейл держала красное платье с большим количеством разрезов, чем материала. В другой руке — консервативное черное платье, которое обычно надевала на похороны.
— То, которое говорит, что мое тело — это страна чудес, и нужно заплатить за вход, — сказала она. — Или то, которое дает понять: «Подойди ко мне, и я удалю твои яички силой своего разума».
Нола усмехнулась:
— Ты ведь знаешь меня, верно? Страна чудес. Очевидно. — Когда-то давно она мечтала влюбиться и стать чьей-то страной чудес. Она влюблялась, флиртовала и ходила на свидания. По какой-то причине ее рвало каждый раз, когда она пыталась вступить в близость. В конце концов, она отказалась от любви, отношений и романтики, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы быть здоровой и зарабатывать деньги на поездку.
Что ж, она практически отказалась от любви. Несколько лет назад Нола начала видеть сны о великолепном мужчине с золотыми волосами и огромными мускулами. Ни один другой мужчина не мог с ним сравниться.
С губ сорвался хриплый вздох. Ее золотой бог никогда не называл ее «азиаткой» или «живой корейской секс-куклой». Он никогда не лгал ей и не крал деньги из ее кошелька. Всегда обращался к ней только как к принцессе и просил, даже требовал, чтобы она нашла его в России.
В Хибинских горах, если быть точным. Его присутствие стало ежевечерним утешением, и, черт побери, если она уже почти не влюбилась в него. Может, потому, что он ненастоящий и никогда не умрет?
Ее родители — мертвы. Ее любимый доктор — мертв. Кэрри, величайшая в мире приемная мать в истории — мертва. Другие приемные мамы и папы, приемные братья и сестры, соцработники, друзья умерли метафорически, оставив ее опустошенной. До сих пор Вейл была единственным исключением.
— Великолепный выбор. — Вейл показала ей большой палец. — Кэрри не вырастила дуру.
Подмигнув и ухмыльнувшись, Нола сказала:
— Но если бы она это сделала, то это была бы ты.
Вейл фыркнула:
— Ты просто королева мемов. Просто не забудь взять с собой влажные салфетки в сумочке, на случай, если люди будут пускать слюни, когда увидят тебя в платье.
— На всякий случай? Пожалуйста, — парировала она, подыгрывая ей. — Это предрешено.
— Оххх. Мне нравится твоя уверенность в себе. Больна ты или нет, но ты — самый лучший приз.
Так ли это на самом деле? Что она может предложить? Дом, полный «сокровищ», которые она накопила — красивые стеклянные осколки, пуговицы и монеты, которые она нашла на улице; мусор для всех остальных. Гора медицинских счетов. Отказ когда-либо иметь детей и передать эту страшную болезнь. Неспособность покидать свою постель в течение длительного периода времени. Любой мужчина, которого она бы полюбила, в конце концов, стал бы ее опекуном и должен был купать и переодевать ее в постели. Нет уж, спасибо.
Но она сжала губы, скрывая свою внутреннюю боль. Вейл и так уже несла слишком большое бремя, и ей не стоит беспокоиться о психическом здоровье Нолы.
— Знаешь, испытания раскрывают истинный характер человека, — сказала Вейл, возвращаясь в чулан. Настояв на том, чтобы Нола поберегла силы, она начала собирать вещи для них обоих. — Прежде чем ты вложила слишком много времени и энергии в отношения, ты обнаружила, насколько отстойный потенциальный любовный интерес. Это бесценная информация, детка.
Что ж, Вейл не ошиблась. Всякий раз, когда Нола решала проигнорировать начавшуюся тошноту и пойти дальше с парнем, он либо обращался с ней, как со стеклом, которое вот-вот разобьется, либо, что еще хуже, как с ипохондриком, который преувеличивал симптомы ради сочувствия.
Последний парень даже заставил ее усомниться в себе. И она не могла не
