Первая леди города, или Между двух берегов - Марина Крамер

– А ты говоришь!

Она растянулась в шезлонге, не рискуя купаться в холодном море в первый день, чтобы не простудиться.

– Ограничусь бассейном, – объяснила удивленному Хохлу, который, в отличие от хозяйки, все же сплавал до буйка и обратно.

Они провалялись до вечера, решив не идти на ужин в отель, а проехаться в город и поискать там японский ресторан, коих тут должно быть немало. В последнее время Хохол тоже стал страстным поклонником восточной кухни и даже без Марины мог засесть в «Шаре» на пару часов.

Коваль зашла в номер переодеться и застряла перед зеркалом почти на час, разглядывая свое лицо. Морщин не прибавилось, к счастью, да и губы, подправленные снова месяц назад, тоже выглядели неплохо, но вот глаза… Даже зеленые линзы не скрадывали выражения, застывшего в них намертво. Черные очки лучше не снимать. Хохла уже мутило от Марининой любви к черному, он жаловался как-то Ветке, что совсем перестал различать краски, перед глазами всегда черно от ее нарядов. Но Коваль это мало беспокоило – в этом цвете она чувствовала себя вполне комфортно. И даже на отдыхе не собиралась изменять привычкам: все, что взяла с собой, было черным, даже купальники.

Заказав по телефону аренду машины, Марина поправила прическу, сооруженную с великим трудом, так как с длинными волосами оказалось много мороки, и вышла в холл. Хохла еще не было, и она опустилась в мягкое кресло возле огромной цветочной клумбы, от которой исходил тонкий, едва уловимый запах фиалок. Коваль увлеклась рассматриванием цветов настолько, что не заметила, что и ее саму разглядывают, совсем как она – фиалки. У барной стойки на высоком табурете сидел мужчина лет сорока – сорока пяти, со светло-русыми волосами и поразительно карими глазами – довольно редкое сочетание. Марина видела такое раз в жизни, ее прежний телохранитель Макс был кареглазым блондином. Судя по небрежному шику, с которым мужчина был одет, – клиент явно не из русских, хорошо обеспеченный и обладающий тонким вкусом. Ох, любила Коваль в прошлой жизни подобных представителей мужского пола! Не будь ей столько лет, не будь она вдовой, не хромай на правую ногу – у, как бы отлично провела время с этим господином! А он продолжал изучать ее с ног, небрежно скрещенных, до черных лаковых шпилек в узле волос. Но взгляд был не хамски-раздевающий, а какой-то… словно человек смотрел на картину и старался понять, что именно так привлекло его внимание. Марина слегка улыбнулась, в душе мечтая, чтобы он не подошел с разговорами, не начал лить мутную воду про знакомство и все остальное. Не было у нее никакого желания заводить связи или даже просто дружеские отношения ни с ним, ни с кем-то еще. Словно прочитав ее мысли, мужчина едва заметно кивнул и отвернулся к бармену, заговорив с ним о чем-то.

– Вот ты где! – раздался над головой голос Хохла. – А я звоню тебе, звоню!

– Вышла посидеть немного. Поедем?

– Сейчас прокачу тебя, как ты меня в Египте катала, помнишь?

Конечно, она это помнила, еще бы! Веселая поездочка выдалась, едва не стоила потом жизни и Марине, и Ветке. А Максу не повезло, не уберегла Коваль своего мальчика, сперва позволив ему отношения с подругой, а потом не сумев отвести от него гнев Строгача, чью голову они на пару с Веточкой украсили рогами. В той ситуации меньше всех пострадал Хохол – за связь с женой Малыш не то что морду ему не набил, а даже позволил остаться в своем доме и эту же жену и охранять. Вот такая странная семейная жизнь была у Коваль…

Покатавшись по улочкам Лимассола и поужинав в японском ресторанчике на побережье, они вернулись в отель, и Марина сразу направилась к себе, упала ничком на кровать и уснула. Рано утром, когда было еще темно, она вдруг открыла глаза и села на кровати. Рядом, раскинувшись, спал Хохол. Коваль тяжело вздохнула и пошла в душ.

Там, прислонившись лбом к холодному кафелю, она вдруг разрыдалась в голос, всхлипывая и без сил опускаясь на пол кабины. Непонятно почему, но ей стало так тоскливо и тошно, что впору вешаться. Кое-как приведя себя в порядок, Марина решила прогуляться по пляжу, пока тот пуст.

Глянув на спящего Хохла, она вышла из номера, прихватив черную кожаную куртку и пачку сигарет. Стараясь не очень стучать тростью по мраморному полу, добралась до рецепшн, где ей приветливо улыбнулся ночной портье:

– Мисс решила совершить раннюю прогулку? Прохладно…

– Ничего, я люблю, когда не жарко, – улыбнулась она в ответ и вышла на улицу.

Портье не соврал – дул ветер, не очень сильный, но прохладный, и ветви пальм шелестели, тревожимые его порывами. Марина застегнула куртку и побрела к пляжу, в душе ругая себя за то, что не догадалась прихватить резинку для волос; теперь они бьют ее по лицу, взметаемые ветром, и приходится то и дело откидывать их назад. Усевшись в шезлонг на пустом пляже, Коваль собрала волосы, заплетя их в косу, закурила, уставившись на темную гладь моря. Ее охватило какое-то безразличие ко всему, казалось, рухни сейчас отель за спиной, она и головы не повернет. Позади раздались шаги, и Марина вздрогнула, поняв, что совершила глупость, выйдя на пляж одна, – мало ли кругом придурков. Сжав рукой трость, она медленно повернула голову – за спиной стоял вчерашний незнакомец. От сердца отлегло – он не напоминал маньяка.

– Извините, если напугал, – произнес он на чистейшем английском. – Увидел вас в одиночестве, осмелился подойти.

– Зачем? – поинтересовалась Марина, вынимая очередную сигарету.

– Возможно, это покажется банальным, я даже уверен, что вас и без меня одолевают поклонники и просто желающие пообщаться. Но мне хотелось бы поговорить с вами немного, если вы не против. – У него был приятный голос, негромкий, с интеллигентными нотками.

Какие-то интонации показались Марине смутно знакомыми, что-то напоминали, но что – она не могла понять. За годы, проведенные в обществе уголовников, она уже и отвыкла от таких мужчин.

– Не против, – пожала Коваль плечами. – О чем желаете поговорить? О погоде?

– Вы русская? – спросил незнакомец, присаживаясь рядом в шезлонг.

– Да. Это как-то меняет дело?

– Нет. Я передать вам не смогу, как мечтал познакомиться с русской женщиной. Ведь я знал их немало.

– Откуда?

– Я жил в России, когда был маленький. Может, мы все же познакомимся, а то неудобно разговаривать? Меня зовут Грегори, можно просто Грег, Грег Мюррей. Я из Бристоля, знаете, где это?

– Знаю – в Англии, – усмехнулась Коваль, отметив про себя, что для русского мальчика у него несколько странноватые имя и фамилия. – А я Марина.

– А дальше? Ведь у вас приняты отчества? – пристально вглядываясь в ее лицо, спросил Грег.

– Просто Марина, без отчества, – отмахнулась она. – Значит, вы и по-русски говорите хоть немного, раз в детстве жили в России?

– К сожалению, по-русски вообще не говорю и почти не понимаю, так, отдельные фразы на бытовом уровне. Все забылось со временем – дома русской речи я не слышал. Считалось, что нужно знать язык той страны, в которой живешь, так проще и быстрее адаптироваться. – Лицо англичанина выражало смущение и сожаление, ему явно хотелось уметь говорить по-русски, чтобы разнообразить общение.

– А чем вы занимаетесь, Грег, раз уж мы о лингвистике и способностях заговорили? – Ее на самом деле заинтересовал этот мужчина, так легко и непринужденно Марина давно ни с кем не разговаривала.

– Я владею строительной фирмой, не очень большой, правда, но преуспевающей.

– Так мы еще и коллеги! – усмехнулась она. – Я вот тоже в некотором роде строитель.

– Интересно! – подался вперед собеседник. – А можно подробнее? Если это не секрет, конечно?

– Не секрет. Мой муж погиб, оставив мне в наследство корпорацию.

– О, простите, я так бестактно вторгся в вашу жизнь…

– Ничего, Грег, я уже привыкла к этому амплуа вдовы. Странновато в мои годы, но так сложилось. – Марина вздохнула и начертила тростью на песке иероглиф «судьба».

– А я думал, что мужчина, с которым вы здесь, и есть ваш муж, – сказал он, и от Коваль не укрылось какое-то непонятное выражение его глаз, устремленных на витиеватую картинку под ногами.

– Нет, это мой телохранитель. Знаете, Грег, я замерзла. Может, мы пойдем в бар? Ведь уже открыто, – предложила она, поежившись, и он согласился, подумав, очевидно, что девица решила развести его на выпивку.

Все мужики одинаковы…

В баре тоже было пусто, люди еще спали, только Марина да этот англичанин прогуливались на рассвете. Коваль заказала кофе с корицей, и Грег, к ее удивлению, сделал такой же заказ.

– Обожаю запах корицы, сам варю только такой кофе, – пояснил он, и Марина улыбнулась:

– Надо же, как много у нас общего!

Они просидели в баре часов до восьми, успев познакомиться поближе. Грег оказался интересным собеседником с хорошим чувством юмора, очень похожим на русское, а не на чопорное и глуповатое английское. Он рассказывал о своем городе, но фразы почему-то напоминали цитаты из путеводителя, и разговоры о географии сменились разговорами о кино. Появление в баре Хохла немного подпортило непринужденную беседу – он подошел к столику и без всякого почтения поинтересовался, где это хозяйку носит в такую рань, на что Марине пришлось его недалеко послать вполголоса. Он дернул плечом и сел за столик, махнул бармену и заказал кофе – хоть чему-то она научила его за все время.