Предместье (Волшебные стихи - 3) - Вячеслав Киктенко

Под камень, утюжащий шланги червей,

Сквозь черные шарики почвенной ртути,

Где норы в огне проточил муравей,

В назревшей к весне черноземной запруде.

Покуда не вспомнят, еще не пора,

Таись и молчи, назревая, покуда

Поющим толчком золотого ядру

Не вынесет из-под спуда.

Надену черные очки, приду к друзьям, шумя и ссорясь,

Чтоб не заметили тоски в глазах, запавших от бессонниц,

Не приложу ладонь к виску, не затяну запевку волчью,

Солью остатки коньяку в пустой бокал, и выпью молча.

О чем базар? Очки темны, как ставни в тереме старинном.

Добротны так же. И верны.

И аварийны.

Мир не сумеет стать темней, задвинутый за эти ставни,

И сам не стану я грустней, хотя и радостней не стану.

Помалу набирать очки, и перед жизнью не смиряться...

Начнем, пожалуй, притворяться.

Наденем черные очки.

ЭЛЕКТРИЧЕСТВО

1

Все те же лица... но какая злость!

И гром в очах, и молнии в одежде...

Назвалось электричеством, что прежде

Божественной энергией звалось.

Колосс, воздвигший Слово на века

Над каменным безмолвьем пантеона,

Ревет в бетонной нише стадиона,

Дебилов тыча радостно в бока,

И в дом приносит на воротнике,

В магнитном поле вздыбленных ворсинок,

Полсотни электронов, а в руке

Ядро дождя с отливом керосина.

2

-"Отец! - гунявит плачущий мутант

Возьми нас с братцем в лес, к живому волку!

Мы скушали искусственную елку...

Мы хвойный выпили дезодорант..."

-"Отец!.. Отец!.." - на сотни голосов

Орут обезображенные дети,

Играя на свихнувшейся планете

Пружинами взбесившихся часов.

И, все кляня, бредет Отец туда,

Где в клеммах Рождества искрят метели,

И держат расколдованные ели

Электрооцеплений провода.

3

Стоял волшебный лес. Тихонько жил.

Остерегал отчаянных - не суйся

Куда не след. О, Господи Иисусе,

Зачем ты этот кряж разворожил!

Зачем огонь, заговоривший вдруг,

Разбалтывает Слово по спирали!

Смирился Ты, что нищих обокрали?

Смирись еще. Верни им крест и круг.

Верни слова под током в дебрь пласта,

В тот узел, крыж корней, где жизнь упруго,

Распространяясь, держит образ круга...

И движется энергией креста.

РОСТ

"Стяжание Благодати не по Сущности, но по энергии..."

Паламитский Догмат.

"Я еще не встречал человека,

который вполне бы проснулся".

Г. Д. Торо.

Неужели все было готово?

Просто мы еще не проросли,

Не очнулись от сна золотого

В потаенных протоках земли?

Ну а вдруг это лишь фотопроба,

Фокус, вспышка, реликтовый взрыв?..

И степенные воды потопа

Омывают земной негатив?

Проявляются в лабораторной,

Долгой тьме под багровым огнем

Рифы, отмели... кромкою горной

Отформован овальный объем...

Вот уже из рассеяний блеклых

Завивается зыбкая крепь,

Магма жизни;

Из юных молекул

Организмов связуется цепь.

Праланцетников бледные тени

Вдруг проносятся мощной струей...

Точно вялый протей сновидений

Прорастает упругой змеей.

Выдвигаясь из чрева обскуры,

Вот уже в реактивах земли

На бескровные плети культуры

Плиты цивилизаций легли.

И сквозь дрему - внезапное чудо:

Кто-то ярко плеснул в камыше!..

Нас таких, пробужденных, как Будда,

Единицы еще... а уже

Глохнут кладбища цивилизаций,

В руслах крови бушует трава,

Наш рельеф, наш черед просыпаться,

Фотосинтез вступает в права!

В каждой клеточке луч мирозданья

С ликованием рвет нашу плоть,

Каждым ужасом в бездне страданья

Нас ломает и лепит Господь!

Мы грузны, мы горды, мощноглавы,

Но соборной энергией звезд

Раздымает спросонок суставы

Благодати стяжающий Рост.

В дикой тьме, пред слепящим порогом,

Непоклонным стопе и уму,

Зверь, тоскуя, в нас борется- с Богом,

И, рыча, уступает - Ему.

Органические минералы,

Газы, нефть - ищут ритм и размер.

Дышат солнцем живые подвалы,

Кладовые былых биосфер.

Трудной кровью косневшая масса

Выправляется в гибкий росток...

Светолюди, зеленая раса,

Подключившийся к солнцу поток!

...там и я сладкий луч преломляю,

За овальную выпав кайму...

Воздаю тебе, смерть, утоляю

Пунктуальность прохода сквозь тьму,

Эту сущность разверстого гроба,

Эту резкость наводки на суть...

Ну, а вдруг это лишь - фотопроба?

Неужели бессмыслен весь путь?

Но ведь мир непреложно верстался!..

И однажды, родство ощутив,

Просто кто-то чуть раньше поднялся,

И на память навел объектив.

...шевеление душ-невидимок

Проступает за гранью ума,

И становится больше, чем снимок,

Колоссальней, чем память сама!

Где сквозь оттиск зернисто и ломко

Жизнь бугрит позитивную гладь:

Даже если засвечена съемка.

Даже если размыта печать.

Свет, толченый в черной ступе...

На ступенях у скалы

Он сидел тогда в раздумье

У раздутой Им золы.

Он подыскивал простые,

Однозначные слова,

До скупой земли пустыни

Опуская рукава.

Буквы бабочек с опаской

Правя, опрощал в тоске

Смысл, повисший пред оглаской

На тончайшем волоске.

Ни пергаментов, ни хартий...

И ползла себе змея

По пустыне, как по карте,

Как по книге Бытия,

И ложился длинный-длинный,

Безмятежный след, деля

Безраздельные долины:

Тут - земля, и там - земля...

Ржа рудых грунтов урана.

Привкус каменных просфир.

Крепость Торы. Кряж Корана.

...стронций, бьющий сквозь цифирь.

Последняя полупрозрачность,

Излом последнего тепла...

Преувеличена горячность

Внезапных отблесков стекла.

Чуть свет пылят, афиши клеют,

Шуршат горбатою метлой.

По переулкам горько тлеют

Костры с дымками над золой.

Рассветы долго прорастают,

Пунктиром облачков кроя

Маршруты, по которым стаи

В чужие поплывут края,

И пустота ветвей, щемяще

Сухим повитая дымком,

Им отзовется снизу мягче

Трамвайным, утренним звонком...

В прудах лежит густая тина

И звезды низкие блестят,

И преломленных паутинок

Сквозные контуры летят...

КРУГИ

Белое небо. Больная тень

На голубом снегу.

Видимо, даже и этот день

Я не убеpегу.

Вpежется в память слоистый кpуг,

Точно колечко в пень,

Чтоб от pезьбы откатилась вдpуг

Полуволною тень.

Но, pасшиpяясь, еще кольцо

Вновь наплывет с утpа,

Словно в опpаву вводя лицо

Сжавшегося Вчеpа.

Пеpедвигается на снегу

Темная полоса...

Видимо, даже не сбеpегу

Лица и голоса.

В кучку собьются дела, звонки,

И отвеpдеют вдpуг

Лишь pасплывающиеся витки

Кpуг

Затонувший

В кpуг.

Наливающийся звук

Капли, вытянутой длинно,

Назревающий былинно

Рокот, битвы перестук.

В замешательстве зима.

Воевать? Сдавать форпосты

Крыши, маковки, погосты?..

Ломит свет. Лютует тьма.

Над окном, в огне зари,

Как на тетиве, упруга,

Капля ждет...- молчит округа...

Звук уже поет внутри.

Мне снился каравай - до боли грудь щемящий.

Быть может, он хотел,

Чтоб вспомнил я...

Кого?

Мне снился круглый хлеб... он был еще дымящий

И золотилась корочка его.

Тревожен этот сон, и радостен, я знаю,

Должно быть, он в ночи давно меня искал,

Я выпекаю хлеб!..

Но я не понимаю.

Но я ведь никогда его не выпекал.

А он стоял светло, как золотая башня,

Он испускал лучи от мощного лица.

А там, за ним, в дыму - угадывалась пашня,

И города вдали, и села без конца.

А стол был как земля, и хлеб стоял на блюде,

Как солнце, как зерно, взошедшее сквозь мрак,

Я чувствовал - кругом за ним стояли люди,

Но я не видел их - не понимаю как.

А он еще сиял, дымился на престоле...

И смолото зерно.

И я его испек

Я видел - и моя

В нем золотилась доля!

Которая? - еще

Увидеть я не мог.

Снова вспомнилось детство...

А что еще вспомнится лучше-то?

Вот сижу, вырезаю кораблик,

Задворки, развал кирпичей...

Тихо солнце шуршит колокольчиком хмеля чешуйчатым.

Дремлет старый забор

В переборах осенних лучей.

Ну а дальше, что дальше?

А дальше туман намечается,

А в тумане слепой тупичок

Близоруким сомненьям в ответ.

Или это забор?

Может, там и калитка качается?

Или это стена, за которой кончается свет?..

Снова вспомнилось детство,

и ясное тихое знание

Всех вопросов лукавых

простое незнание их.

Дом был в старом дворе.

Просто дом.

Не строенье, не здание...

И калитка в заборе была.

Все скрипела на петлях своих.

Тебя несла ко мне прозрачная вода,

А я тебя не знал... я знал тебя всегда!

Ведь ты росла в саду, я даже знаю где,